С одной стороны, Россия (точнее, режим Путина) по своим внутриполитическим соображениям очень нуждается в победе на столь милой имперскому духу ниве “собирания земель”, поэтому усиливает давление, чтобы всеми правдами и неправдами заставить Украину вступить в Таможенный союз (ТС) нескольких постсоветских стран. С другой — действие рождает противодействие, тем более что есть уже готовое Соглашение об ассоциации с ЕС и зоне свободной торговли (ЗСТ). Решение, как подтвердил недавний саммит, нужно принять в этом году. К тому же инвесторы, как и большая часть остального мира, хотят определенности. Наконец, правительству самой Украины нужно как-то выбираться из экономического спада и бюджетного кризиса. Но пугает, что выбор, от которого, вероятно, зависит жизнь будущих поколений, опять делается под влиянием сиюминутной конъюнктуры.
Попытку подняться над ней недавно предприняла Киевская школа экономики, организовавшая открытую дискуссию “Вызовы мироинтеграции: киевский взгляд”. Конечно, охватить такую тему за несколько часов невозможно, многое осталось за скобками (собственно, именно этому и посвящена статья — нет смысла пересказывать то, что все желающие могут посмотреть в Интернете). Поэтому хотелось бы, чтобы та дискуссия была только затравкой к широкому общественному обсуждению — но не сиюминутных выгод и не подачек, которые могут сделать одна или другая сторона. А глубинных, реальных, проблем и вызовов, которые ждут нашу страну в будущем.
К сожалению, конструктивной дискуссии со сторонниками ТС на таком уровне не получается, поскольку они всегда тут же переводят разговор либо на все те же сиюминутные выгоды и подачки, либо на ностальгию по СССР. Либо, в лучшем случае, на тот факт, что в ТС можно идти, ничего толком не меняя ни в себе, ни в стране. Там дешевые энергоресурсы, там рынки сбыта неконкурентоспособной продукции, там якобы возродится “научно-техническая кооперация” советских времен… В общем, предлагают торговый союз в стиле покойного СЭВ (Совета Экономической Взаимопомощи, кто помнит, созданного в пику ЕС блока коммунистических стран, которые торговали между собой за переводной рубль). Эти аргументы, скажем прямо, рассчитаны преимущественно на слабых духом, примитивно мыслящих людей, которые составляют основной электоральный ресурс сторонников ТС. На них подобные доводы действуют, но в экспертной дискуссии они опровергаются в один ход.
Да, конечно, если считать экономику закостеневшей в своей постсовковой структуре, корпоративной культуре и конкурентоспособности, способной только “возрождать” уродливые, искусственно созданные во славу коммунистической идеологии формы, то для такой экономики ТС выгоднее. Но ведь на самом деле рыночная экономика — это живой организм! Например,
в расчете выгодности ТС, подготовленном по заказу Евразийского банка развития, доля сектора услуг предполагается постоянной до 2030 г. А между тем только ИТ отрасль, входящая в этот сектор, растет на 30% в год! Живому же организму, в отличие от закостеневших останков, нужна прежде всего свобода. Только она в сочетании с базовыми европейскими принципами — уважением к личности, включая частную собственность, а также властью закона — может позволить реализовать наши собственные долговременные конкурентные преимущества в области “экономики знаний”. И променять эту возможность на чечевичную похлебку, даже в виде 6-процентной прибавки к ВВП до 2030 г. (по выводам того же исследования), было бы просто глупостью.
Впрочем, Александр Пасхавер вообще предлагает отказаться от экономических критериев оценки, а вместо этого сравнить качество жизни жителя Западной Европы и России за последние несколько сот лет — при всех бедствиях, которые пережила Европа. Да, конечно, в ЕС сейчас кризис, но, как заметил Андреас Умланд, кризисы сопровождали Евросоюз на протяжении всей истории. Его преимущество в том, что “открытый доступ” тем, в первую очередь, и хорош, что весь основан на “созидательном разрушении”, и потому куда гибче. Для него кризис — это вызов, а не крах, угрожающий смутой.
На самом деле вполне возможно, что эта альтернатива — вообще ложная. Поскольку в быстро меняющемся мире более гибкие и способные к инновациям (прежде всего, социальным) страны будут все более явно стратегически выигрывать у остальных. Россию, Беларусь и Казахстан тоже в свое время ждет такой же трудный переход, как тот, к которому подошла Украина. Поэтому даже вступление в ТС лишь на время отложит неизбежное, зато, скорее всего, сделает его еще труднее. И, вполне возможно, не на нашем веку. Впрочем, его сторонникам, собственно, только это и нужно. А у тех, кто не страдает ностальгией по клетке, выбора нет.
Однако на самом деле, когда выбор направления сделан, главное только начинается. Подписание соглашения о ЗСТ — это только первый шаг, и он действительно не вызывает сомнений, поскольку свободная торговля в целом для экономики лучше, чем протекционистский союз — хоть постсоветский, хоть европейский. Ведь ЕС — это тоже таможенный союз, только другой. И вот тут возникают вопросы.
Насколько далеко стоит заходить на пути евроинтеграции? Вот, например, Греция: всем уже очевидно, что для всех было бы лучше, если бы она не входила в зону евро. Так же, как между людьми, между странами существует “оптимальная дистанция”. Какова она для Украины и “ядра” ЕС?
Как любит повторять президент КШЭ Павел Шеремета, в Словении — наверное, самом успешном примере евроинтеграции из всех постсоциалистических, тем более славянских стран — говорят “Take the best from the West, and leave them with the rest”. Но возможно ли “взять” те же права личности без неоднозначных логических последствий в виде, например, мультикультурализма? Да и вообще, возможно ли перенять ценности? Или, как считает Александр Пасхавер, невозможно начать сразу с “постмодерных” ценностей, не пройдя весь путь? Да и нужно ли, вдруг нынешнее состояние общества в странах Западной Европы — тупиковое? И как сделать, чтобы Украина переняла лучшее, а не худшее?
Более того, “что русскому — здорово, то немцу — смерть” верно и в обратную сторону: нормы и институты, которые может себе позволить хорошо контролируемое гражданами, эффективное и мало коррумпированное немецкое государство (можно даже поверить, что такие нормы там работают, хотя, наверное, и не без издержек!), в Украине принесут вред и будут наверняка использованы для злоупотреблений. Свежий пример — разного рода “черные” и “белые” списки, которые, вместо сокращения числа и повышения результативности проверок, становятся орудием избирательного правоприменения. Как сделать, чтобы институциональная гармонизация с ЕС не свелась к избирательному же импорту только тех норм и институтов, которые в наших условиях создают коррупционные возможности, как, например, государственный “банк реконструкции и развития”? А ведь именно это стремятся прежде всего перенять наши власть имущие…
Конечно, ЕС до некоторой степени сдерживает правительства в их коррупционных порывах. Но не стоит особо надеяться на внешний контроль. Как показывает опыт Болгарии — страны, во многом похожей на нашу, если правительство не желает или не может бороться с произволом “мафии” монополистов, никакой ЕС с ними не справится. Как подчеркивает болгарский политолог и экономист Красен Станчев, именно этим вызван нынешний политический кризис в его стране. Правда, когда правительство — отдельно, а мафия — отдельно, это еще не самый плохой случай…
Еще меньше надежд стоит возлагать на манну небесную в виде европейских фондов: как показывает опыт практически всех новых членов союза, первыми научаются на них паразитировать те же, кто сегодня разворовывает бюджет. Долгосрочный эффект вливаний, по крайней мере, неоднозначен. Впрочем, если такова плата за изменение правил игры во всем остальном, то такой компромисс может быть меньшим из зол, как бы цинично это ни звучало. Но иностранные инвестиции уж точно не придут в экономику без укрепления прав собственности.
Поэтому главная польза от все еще возможной евроинтеграции в том, что она создаст стимулы для внутренних реформ. Например, если Украина сможет обеспечить защиту собственности и равные правила игры, будучи при этом в едином торговом пространстве с наибольшим рынком мира, то экономическая отдача будет в разы больше, чем без этого. В той же Болгарии иностранные инвестиции составили накануне вступления в ЕС фантастические по мировым меркам 30% от ВВП. А это — высокооплачиваемые рабочие места, стабильность цен и прочие блага, которых нам так не хватает. Исследования профессора КШЭ Александра Шепотило указывают на то, что ЗСТ может быть экономически выгодной с первого дня, но только при условии соответствующих внутренних реформ. Так что чуда никто не обещает: в конечно счете, все будет зависеть от нас.
Впрочем, как подчеркивает тот же Станчев, европейский выбор не обязательно делается раз и навсегда. Если в результате “промежуточные проигравшие” от него окажутся в большинстве, то дело может кончиться пересмотром курса. Поэтому еще один вопрос, который почему-то никто не ставит: как сделать движение в сторону цивилизованного мира необратимым, чтобы не приходилось снова и снова повторять те же мучительные стадии неопределенности и перепутья?..
Владимир ДУБРОВСКИЙ, старший экономист CASE Украина, старший консультант Киевской школы экономики
