Евгений Чичваркин: Путин очень хочет захватить Киев

В то же время успешная Украина может поменять режим в России, но нужны реформы. Об этом и многом другом в интервью корреспонденту “Апострофа” Артему Дехтяренко рассказал выехавший из РФ в Великобританию российский бизнесмен, один из основателей “Евросети” Евгений Чичваркин.

― Евгений Александрович, вы с 2008 года проживаете в Великобритании. Можете описать отношение местных жителей к нынешней ситуации в Украине?

― Местные жители в большинстве случаев считают Россию агрессором, ее боятся, ей не доверяют. А Украину считают жертвой. Есть редкие исключения, когда определенное количество людей, националистов, проецирует свой национализм на Путина. Им он нравится. Впрочем, таких людей немного.

― А позиция британцев, поддерживающих Владимира Путина, обусловлена их националистическими взглядами или влиянием российской пропаганды?

― Российская пропаганда никак не влияет ни на кого, кроме русских, которые смотрят российское телевидение.

― Сколько таких людей в Великобритании, кто они?

― В основном это гастарбайтеры, выходцы из стран Балтии. Изначально захват Крыма большая часть диаспоры поддержала, но когда с востока Украины пошли гробы, мнения разделились. Сейчас, наверное, большинство выступает категорически против войны с Украиной. Я собеседовал восемь девушек на должность секретаря, помощника. Четверо из них на вопрос “Кто сбил “Боинг” над Донбассом?” ответили: “Американцы”. Одна ответила, что это сделали “плохие люди”. И только две из них дали правильный ответ.

― А какой же правильный ответ?

― Что это мог быть человек как с российским, так и украинским паспортом, но который действовал под контролем российских спецслужб. Ведь пока точно неизвестно, кто нажал на кнопку, однако мы доподлинно знаем, паспорт какой страны был у человека, который отдал соответствующий приказ.

― Сейчас достаточно много разговоров о санкциях. Насколько от них, а также от контрсанкций, введенных российским правительством, страдает европейский бизнес?

― Это вообще никак не чувствуется и никак не ощущается.

― А ваши российские коллеги, что они говорят о текущем положении в России в контексте санкций Запада?

― Санкции не так сильно влияют. Влияют безумие путинского режима, коррупция, вымогательство и невозможность для заимствования денег. Сейчас в России проводится идиотская экономическая политика. Эти факторы оказывают куда большее влияние, чем санкции.

― Как с этим соотносится нынешняя ситуация в Украине? Как бы вы оценили проводимые в стране реформы, и чувствуются ли они вообще?

― Последние несколько недель я не следил за ситуацией в Украине, однако по состоянию на конец февраля ничего реформировано не было. Страна находилась в преддефолтном состоянии. В Украине также существует коррупционная составляющая.

― А как вы относитесь к инициативе по приглашению иностранцев в украинское правительство?

― Вы знаете, на мой взгляд, должны были позвать Белковского (российского политолога.— “Апостроф”) и Каху Бендукидзе (грузинского реформатора, который умер в ноябре 2014 года.— “Апостроф”), пока он был жив. Кроме того, могли бы позвать меня. Нам нечего делить с украинскими коррупционерами, мы с ними ничем не замешаны, мы — чистые “варяги”, которые очень хотят, чтобы влияние Путина ослабло. Которые хотят, чтобы в России был либеральный режим. И которые с большим рвением и удовольствием провели бы все необходимые реформы. То есть, в Украине есть серьезная проблема. Многим это может не понравиться, но в вашей стране есть дефицит национальной элиты. Как это было при Петре (Петре І.— “Апостроф”) в России. Тогда он привез людей, которые понимали в своем деле, из Европы.

― То есть, это правда, что вы хотели занять пост министра экономики Украины?

― Да. Я думаю, я бы идеально справился.

― А что бы вы сделали на этой должности? Следите ли за деятельностью соответствующего ведомства сейчас? Что бы сделали иначе?

― Там не за чем следить. Нужно все писать с чистого листа. Нужно простое, интуитивно исполнимое законодательство, минимальные, а не максимальные налоги. При этом нужно освободить граждан, а не регулировать их. Уничтожить все лазейки и коррупционную составляющую. Понятно, что это нужно делать совместно с силовыми ведомствами. Тем временем, возможности для коррупции нужно убрать из всех законов. Те законы, которые мне удалось прочитать в переводе, поскольку, в отличие от Белковского, я не владею украинским, такие лазейки имеют. Кстати, я готов был бы выучить украинский язык. Самое основное — это то, что мне ничего не нужно. Мне не нужны деньги, мне не нужно ни с кем ничего делить, у меня ни перед кем нет обещаний. Меня приводит в восторг то, что удалось сделать Кахе Бендукидзе в Грузии. Я выступаю за полную свободу рынка, полную открытость, полную интеграцию в мир и в Европу.

― Вы, как человек, сведущий в сфере экономики и финансов, как оцениваете вступление в силу экономической части соглашения об ассоциации между Украиной и Европейским союзом? Выиграет или проиграет от этого Украина?

― Я бы рассматривал это совершенно с другой точки зрения. Если Украина реформируется, уберет коррупционную составляющую и изменит законы — она выиграет вне зависимости от того, будет она ассоциированной страной или нет.

― При нынешнем темпе украинских реформ это перспектива скольких лет?

― Я не вижу никакого темпа. Сознание еще не готово к реформам. А это одна из вводных. С нынешним темпом, кроме дефолта, Украине ничего не светит.

― А что движет вами? Почему вы хотите развития Украины? Это, по сути, не родное государство для вас.

― Вы знаете, не совсем так. Киев — мать городов русских. Это государство, где я ощущаю себя свободным, государство, где практически все говорят на русском языке. Мы понимаем друг друга. И кроме того, это послужило бы серьезным поворотным шагом в России.

― Каким образом?

― Самый ненавидимый Путиным постсоветский режим — грузинский. Потому что там не было коррупции. Потому что Путин боится волеизъявления людей, он боится народа как игрока на политической арене. А коррупция — это его способ управления. Он всем управляет через коррупцию.

― Тем не менее, как экономический успех Украины может изменить ситуацию в России?

― Если сосед начинает привлекать инвестиции, если нет глупых ограничений, если есть свободное перемещение людей и товаров, если страна открыта к тому, чтобы сделать карьеру и так далее, то это был бы серьезный шаг. Кто бы что ни говорил, Украина вызывает большой интерес россиян. Огромное количество людей, которые выбрали Путина как ролевую модель, сжав кулаки, думают: “Когда же вы облажаетесь?”. Тем временем, все прогрессивное российское общество сжало кулаки и скрестило пальцы за Майдан, потому что с ним связывали возможность изменений в РФ. Реформированный, правильно реформированный сосед — это практически модель для подражания. Нам говорят, что “если не Путин, то кто”, нам говорят, что мы должны лежать под сильной рукой, нам это внушают. Однако если бы в матери городов русских все начало бы расцветать пышным цветом, это было бы прямым стимулом для реформ или даже радикальной смены власти в России.

― То есть, вы видите в Украине перспективу?

― Вы даже не представляете, сколько европейских и российских денег, сколько инвестиций и талантливых деятелей можно было бы заполучить, если бы была уничтожена коррупция в Украине. Народ трудолюбивый, народ незлобный, климат лучше, чем в России, расположение удобное, почва богатая. Есть определенные проблемы с советским интеллектом, и Путин сделает все, чтобы общество избавилось от этих фантомов, но то, что запрещена советская символика — правильный шаг. Власти поняли, что советский менталитет — это то, что является камнем в карманах.

― А изменения в России, о которых вы только что упомянули, какой, по-вашему, их вероятный сценарий?

― Дворцовый переворот — наиболее бескровный, беспроблемный и не трагический вариант.

― Есть ли другие варианты?

― Физическая смерть Путина от старости через много лет.

― Чего Владимир Путин добивается в Украине? Почему для него так важно сохранить влияние на нашу страну?

― На самом деле, он очень хочет захватить Киев. У него параноидальная идея, что он — избранный Богом Владимир Второй. Он хочет заново “окрестить” всю Русь и так далее. Он не мыслит категориями ни одной из точных наук, он просто думает, что у него есть миссия, к которой его ведет сам Господь. Эта миссия — объединение всех земель, которые считаются российскими. То есть, если Украина сдастся легко, я не удивлюсь, если Беларусь, северный Казахстан или какая-то из Балтийских стран станет следующей.

― А как далеко он готов пойти на Донбассе?

― Задача-минимум была сухопутная дорога в Крым. Задача-максимум — “оттяпать” пол-Украины.

― Значит, сейчас не выполнена даже задача-минимум?

― Задача-минимум не выполнена потому, что люди из окружения Путина имеют экономические интересы по миру. Впрочем, мне кажется, что он не оставит эту идею просто так. Он не будет сидеть, сложа руки. Он будет пытаться раскачивать ситуацию. Сейчас же никто не говорит: “Заберите Донбасс обратно”.

― Многие эксперты утверждают, что боевики уже готовы к новому масштабному наступлению. Как думаете, оно все-таки будет?

― С учетом того, что в последнее время говорят о новых санкциях, о том, что нужно готовиться к худшему, наступление может начаться. “Партия войны” по-другому не может жить. Он уже ступил на эту скользкую тропинку. Его рейтинг до Олимпиады был намного меньше 50%, люди от него устали капитально.

― А как же рейтинги поддержки в 86%?

― Это среди тех, кто определился. В России есть огромное количество тех, кто еще не определился. Причем я говорю о рейтинге до Олимпиады. Я думаю, что если Путин не будет завоевывать новые земли, его рейтинг будет неуклонно падать. Другого пути, как завоевать Мариуполь для поднятия своего рейтинга, у него нет. Он — раб своего рейтинга.

― Почему, по-вашему, убийство Бориса Немцова не вызвало бурной реакции российского общества?

― А вы считаете, что 64 тыс. человек, прошедшие вокруг Кремля, это не бурная реакция?

― Но ведь это была акция скорби, а не протеста.

― Если бы этого не произошло, вышло бы 15 тыс. человек, а не 64. Это практически треть думающего населения столицы. Остальные просто побоялись выйти. В Москве есть еще около 150 тыс. думающего населения. Общая цифра столицы — около 200 тыс. человек, в Санкт-Петербурге это около 100 тыс., а еще есть около 100 тыс. по всей остальной части страны. Это, грубо говоря, тот костяк людей с незатуманенным мозгом, который желает жить в свободной стране.

― Думаете, они смогут поднять какое-то восстание? Возможен ли “российский майдан” вообще?

― “Российский майдан” невозможен. В РФ народ — это не политический игрок, каким он является в Украине или Грузии. Единственный сценарий, при котором “Майдан” все-таки будет возможен, это многократное ухудшение экономической ситуации при отсутствии политического цирка. А так как политический цирк усиливается, а ситуация может сильно ухудшиться только через несколько лет, пока “Майдан” не представляется возможным. При этом в РФ совершенно другой уровень агрессии. Россияне с обеих сторон настроены по-другому. Мы гораздо злее.

― В 2011 году некоторые СМИ сообщали, что вы намереваетесь подать иск к российскому государству на сумму до миллиарда долларов. Действительно ли это так?

― Меня журналист спросил: “Вы не хотите, как кто-то, подать иск?”. Я ответил, что нет. Потом он спросил: “А какой ущерб вам был нанесен?”. Я сказал, что около миллиарда долларов.

― В сети есть видео 2008 года, на котором вы агитируете россиян проголосовать на президентских выборах за Дмитрия Медведева, который, по сути, является преемником Путина. Насколько это согласуется с вашей нынешней позицией и конфликтом с руководством страны?

― Нужно сказать, что вся медведевская реформа была достаточно серьезно порезана Путиным и силовиками. Результаты его реформы были, по сути, демонтированы. Представьте себе, что в момент, когда Медведев был президентом, что-то случилось бы с Путиным. Скажем, несчастный случай. Это был бы нормальный, бескровный переход к более свободному и либеральному обществу. Медведев, несмотря на то, что он крепко связан с Путиным, является другим человеком с другими взглядами.

― А как бы вы охарактеризовали Медведева по сравнению с Путиным?

― Я думаю, что он бы согласился с большим количеством тех лозунгов, которые были на Майдане. Однако Путин контролирует силовую власть. Я думаю, что если бы Медведев позволил бы себе воплотить в жизнь те идеи, с которыми был не согласен Путин, он был бы немедленно устранен.

― Видит ли Путин в Медведеве своего преемника?

― Не думаю.

― Значит, он готовит кого-то другого?

― Путин готовит себя самого.

― В том числе и на последующих президентских выборах?

― 2018 год может стать последним годом, когда в России будет предвыборный фарс. То есть, больше никаких преемников и никаких выборов в будущем не планируется. То есть, он должен прийти в 2018 году в Кремль навсегда. Пожизненно. Никто не собирается соблюдать Конституцию. Ему глубоко плевать.

― В одном из интервью вы заявляли о том, что готовы вернуться в Россию, как только страна станет “открытой и свободной”. Каковы ваши критерии “открытости и свободности”? Когда это случится?

― Когда в Москве пройдет первый гей-парад. По моему мнению, проведение гей-парада — это показатель открытости, толерантности и готовности общества к тому, что не все люди одинаковы.

― А что вы думаете о противостоянии ФСБ и Кадырова? Как будет развиваться ситуация?

― Если это перерастет в потасовку — какое-то время будет не до Украины. И это факт. Я удивлюсь, если Путину удастся сохранить баланс сил в этом противостоянии. Если у Рамзана Кадырова есть полис страхования жизни, то на месте страховщиков я бы его не продлевал.

Артем ДЕХТЯРЕНКО