Если Россия начнет войну, то пойдет до Ла-Манша — Сергей Згурец

Недавно в столице завершилась масштабная выставка “Оружие и безопасность-2019”, на которой были показаны новинки отечественного ОПК. О том, какие из этих новинок могут вскоре появиться в войсках, о целесообразности строительства украинского корвета, а также о дальнейшем развитии процесса мирного урегулирования на Донбассе, “Апострофу” рассказал директор информационно-консалтинговой компании Defense Express СЕРГЕЙ ЗГУРЕЦ.

- На прошлой неделе в Киеве проходила ежегодная международная выставка “Оружие и безопасность-2019”. Какие у вас сложились впечатления от увиденного?

— Выставка была интересной потому, что увеличился пул заграничных компаний, в частности, американских, польских и турецких. Все они рассчитывают найти партнеров на украинском рынке или же зайти на него со своей продукцией. Понимание того, что наша армия перестраивается, наконец, создало интерес заграничных структур к украинскому рынку.

С другой стороны, это не очень радует представителей украинских государственных, а тем более частных компаний, которые понимают, что бюджет не бесконечный и у них нет заинтересованности в том, чтобы в Украине продавалась продукция зарубежных игроков.

- Какие новые образцы вооружений вы для себя отметили?

— В сфере реактивной артиллерии у нас происходит отставание от российских систем залпового огня, которые за счет смены ракетного топлива обеспечивают большую на 20 км дальность поражения в сравнении, например, с обычным “Градом”. Мне лично был интересен образец, стоявший на стенде КБ “Южное” — это реактивный снаряд “Тайфун-1”. Существуют три модификации — “Тайфун-1”, “Тайфун-2” и “Тайфун-3”. Так вот, “Тайфун-1” — это модернизация РСЗО “Град”, “Тайфун-2” — РСЗО “Ураган”, а “Тайфун-3” — похож на проект “Ольха”, который реализуется киевским КБ “Луч”. “Тайфун-1” способен поражать цели на 20 км дальше, чем “Град”. То есть, это увеличение дальности действия РСЗО.

Все эти проекты КБ “Южное” предлагает украинской армии. Но важнейшее значение имеет автоматизация боевого управления. Такие образцы были представлены фрагментарно. Так, на стенде того же КБ “Южное” стояла система управления комплексом “Гром-2”. На нее никто не обратил внимания, но это система, которая предлагается в рамках проекта IT-артиллерии. Это создание программного обеспечения, способного превратить отдельные системы поражения в ударно-разведывательные комплексы. Это направление у нас уже развивается, но я надеюсь, что будет развиваться значительно активнее. Вопрос в том, готово ли новое руководство страны и Министерства обороны поскорее внедрять эти наработки.

- А оно готово?

— Это сложный вопрос. Сейчас происходят процессы, связанные с формированием нового оборонного обзора. В ноябре мы должны его получить. Новый оборонный обзор назовет новые угрозы и вызовы. Исходя из новых угроз, мы должны изменить госпрограмму развития вооружения, а также сформировать новый облик вооруженных сил. Однако эти новые реалии будут сформулированы позже, чем будет сверстан новый бюджет.

- На выставке был впервые показан комплекс крылатых ракет “Нептун”, разработки киевского КБ “Луч”. Готово ли новое руководство страны развивать ракетные программы, как это делали предшественники?

— Приближается конец года, когда остается финансовый ресурс, который можно использовать. С одной стороны, эти деньги можно направить на закупку радиолокационных станций и продукцию КБ “Луч”. Либо на закупку американских Javelin. Но я уверен, что новое руководство Минобороны, опасаясь обвинений в не использовании денег на оборонные потребности, значительную часть этих средств направит на финансирование ракетных программ, которые гарантированно могут быть показаны как завершенный продукт. Это противотанковые управляемые ракеты “Стугна” и “Корсар”, а также работы по проекту “Нептун” и “Ольха”. Так что, я думаю, что КБ “Луч” получит достаточно средств для того, чтобы выйти на государственные испытания “Нептуна” уже этом году.

- Если все будет хорошо, то когда можно прогнозировать появление комплекса “Нептун” в войсках?

— “Нептун” будет предлагаться, как мобильный береговой комплекс для усиления потенциала Военно-морских сил. Я думаю, что при оптимистическом раскладе, в том случае, если испытания будут завершены в этом году, то уже с конца следующего года он может попасть в войска.

- Однако “Нептун” также разрабатывается, как комплекс воздушного и морского базирования. Какие перспективы в этом направлении?

- Я думаю, что наиболее вероятное продолжение — это вариант морского базирования на ракетных катерах “Лань”. Но завершения этого проекта стоит ждать не ранее, чем через 2 года. Авиационную компоненту также можно ожидать через 2-3 года.

- В этом году проходили испытания ракеты “Ольха-М” с увеличенной дальностью действия. Когда стоит ожидать появления в войсках этой системы.

— Ракеты “Ольха” (дальность пуска до 70 км, — “Апостроф”) и “Ольха-Р” (с кассетной боевой частью, — “Апостроф”) уже закупаются. Они заменяют штатные 300-мм реактивные снаряды для РСЗО “Смерч”. Ракеты “Ольха-М” (с увеличенной дальностью действия до 130 км, — “Апостроф”) будут закупаться в новом году. Тогда же будут выбраны и батареи, в распоряжение которых поступит “Ольха-М”. Но все это должно сопровождаться улучшением наших разведывательных возможностей. Имея дальнобойное оружие, мы должны иметь средства, собирающие информацию на таких расстояниях. И беспилотные системы поля боя тут уже не помогут. Нужны более совершенные комплексы типа турецкого Bayraktar.

- Беспилотник Bayraktar мы, кстати, тоже увидели на выставке.

— ...И сотрудничество с турками, я лично, приветствую. Это интересное окно технологических возможностей, более доступных, чем сотрудничество, например, с европейскими компаниями.

- Возвращаемся к ВМС. Месяц назад в Украине заговорили о возобновлении Государственной целевой оборонной программы строительства кораблей класса “корвет” по проекту 58250...

— Это тоже довольно сложный вопрос… Я где-то понимаю экономическую логику. Проект “корвет” находится на таком этапе, когда отказаться от его достройки дороже, чем его достроить. Если мы этого не сделаем, то потеряем наработки, которые могли быть использованы для других проектов. Кроме того, нужно обеспечить судостроительную отрасль финансовыми вливаниями и вернуть некоторые компетенции, которые были утрачены.

Моряки меня убеждают в том, что корвет нам необходим. Но планируется построить четыре таких корабля, стоимостью в $250 млн каждый. То есть, суммарно они будут стоить около $1 млрд. Это заоблачная сумма. И тогда я начинаю думать, а какие усилия приложит Россия для того, чтобы в случае начала морского конфликта потопить такой корвет? Если мы говорим о том, что количество крылатых ракет, которые может выпустить Россия в первом же залпе, вдвое превышает количество каналов сопровождения наших систем ПВО, то мы приходим к пониманию, что прикрыть наш корвет мы не сможем, а значит в случае начала боевых действий мы его потеряем. То есть, риск быть потопленным в закрытой акватории Черного моря у этого корабля очень велик. Вот и получается, что корвет нам необходим, скорее, с профессиональной точки зрения, но не как боевая единица. Другими словами, этот проект имеет стоимость, но не имеет ценности. Хотя подозреваю, что после выхода этого интервью появятся и другие комментарии на этот счет.

- Какой тогда выход?

- Когда мы говорим о защите нашей акватории, то мы должны сделать ставку на ракетные средства, способные нанести значительный ущерб российским военным базам — и этот вариант является более целесообразным, чем строительство корвета.

- Это опять же ракетный комплекс “Нептун”?

В том числе. Но во время таких дискуссий, мы скатываемся в сравнение боевых потенциалов. А в этом отношении мы всегда будем уступать России, особенно если начнем следовать линейной логике. Строительство 4 корветов за один миллиард долларов — это именно линейная логика. Нужно искать варианты, когда мы сможем нанести агрессору такой ущерб, который сделает невозможными его дальнейшие наступательные действия. Это создание даже не нового оружия, а новых подходов, которые могли бы минимизировать российские угрозы.

С другой стороны, если Россия будет втягиваться в войну, то по нашим оценкам, это будет война до Ла-Манша. И со своим потенциалом мы не сможем сдержать Россию. Но война — это самый последний аргумент, когда в Кремле поймут, что у них ничего не получается. Сейчас стратегия России — это подрыв НАТО, Евросоюза и украинской стабильности изнутри. Поэтому угроза высадки российского десанта на украинском побережье Черного моря более гипотетична, чем, например, ухудшение отношения к Украине со стороны европейских стран, угроза снятия санкций с России и другие вызовы, которые формируются на политическом фоне.

- Ситуация на международном уровне для нас ухудшилась?

— Безусловно, с точки зрения международных трендов она для нас ухудшилась.

- В последнее время мы предпринимаем попытки урегулировать ситуацию на Донбассе. Соглашаемся на имплементацию “формулы Штайнмайера”, говорим об отводе войск на определенных участках. Затем ситуация меняется и мы говорим о том, что отвод невозможен, пока продолжаются обстрелы. Влияет ли такая неопределенность на настроения бойцов на передовой?

— Для армии ситуация непростая. Военные в любом случае будут выполнять задачи, потому что другое для них не предусмотрено должностными инструкциями. Но это налагает ответственность и на политическое руководство. То есть, ситуация “отходим, а потом возвращаемся”, непонятна для военных. Армия — это не баян, который можно растянуть, а потом сжать. С агрессором мы не договоримся и отведение войск — это не тот вариант, который в армии единогласно поддерживается.

- Какое же тогда будущее у этих процессов?

— Российская сторона повышает планку требований и смотрит на реакцию нашего политического руководства, ожидая, что у него сдадут нервы. Это и есть яркое проявление гибридной войны. Путину нужна вся Украина, а судьба Донецка и Луганска рассматривается Кремлем лишь как вариант достижения этой стратегической цели.

Денис ПОПОВИЧ