Донбасс в поисках новой модели: шесть исходных позиций для стратегии будущего

Но в центре внимания, как правило, “горячие” текущие проблемы, вызывающие наибольшее беспокойство и требующие экстренного решения. Любые стратегические вопросы откладываются на “после войны”. Между тем здесь, как нигде, становится очевидной прозрачная истина: если вал текущих проблем начинает превышать способность их преодолеть, пора обратиться к стратегическим решениям. Кроме прочего, это позволяет перенести внимание с того, как наиболее эффективно потратить деньги — то ли украинского бюджета, то ли иностранных доноров, на то, каким образом этот масштабный регион с мощными природными и человеческими ресурсами может и должен их генерировать. Не только на выживание — на качественные изменения, развитие и фундамент для нового экономического и социального подъема.

Стратегия построения нового Донбасса может стать одним из краеугольных камней реконсолидации Украины. Для этого надо прийти к согласию об основных концептуальных позициях этой стратегии.

Позиция первая: несмотря на очевидное влияние внешнего фактора в виде агрессии РФ, в основе нынешнего кризиса — крах сформированной в регионе модели развития.

Модель пассивной эксплуатации ресурсного потенциала Донбасса была эффективной до 80-х годов прошлого века, после чего ее необходимо было конвертировать в соответствии с новыми вызовами глобальной конкуренции на основе повышения уровней производственного передела и технологических укладов.

Но этого не произошло. Как следствие — характерный для старопромышленных регионов разных стран мира букет болезней: старение оборудования и технологий, чрезмерная энергоемкость производства, нарастание экологических проблем, перегруженность социальными проблемами, снижение производительности труда, отсутствие возможностей и мотивации к инновационному развитию и формированию конкурентных преимуществ на основе более низкой, чем рыночная, стоимости ресурсов, включая трудовые, и получении налоговых и тарифных преференций.

Процесс распада был запущен глобальным экономическим кризисом 2008—2009 гг., ускорившим изменения в конъюнктуре международных рынков, к которым бизнес базовых отраслей региона — металлургии и химической промышленности — оказался уже практически не в состоянии адаптироваться. Переход кризиса в открытую фазу был усилен торговыми ограничениями, которые с 2012 г. начала активно вводить Российская Федерация в качестве реакции на практические шаги Украины по реализации ее европейского выбора, резко уменьшив экспорт машиностроительной, аграрной и пищевой продукции.

На фоне столь продолжительного глубинного кризиса старопромышленности не мог не сформироваться специфический социальный капитал, подобный тому, что обеспечил голосование за Брэкзит в Великобритании, избрание противоречивой фигуры Д.Трампа президентом США. В Украине он сформировал благоприятную почву для инспирации РФ сепаратистских настроений в восточных регионах нашей страны с дальнейшим развязыванием вооруженной агрессии. Отсутствие “социального иммунитета” к провоцированию таких самоубийственных действий — неопровержимый приговор старой модели развития Донбасса и лучшее свидетельство того, что путь к системному решению кризиса лежит только через коренное изменение такой модели.

При этом следует помнить, что нынешняя линия размежевания — ни в коем случае не линия изменения модели. И проблема перестройки модели развития, включая ассоциированный с ней социальный капитал, в полной мере актуальна и на подконтрольной Украине территории. Понятно, что именно эта территория на первом этапе будет одновременно реципиентом стратегии изменений и “витриной” адекватности подходов для сообщества “по ту сторону поребрика”.

Позиция вторая: реинтеграция Донбасса с украинским сообществом потребует реинтеграции сообщества на основе целостной региональной идентичности.

С крахом модели произошло разрушение региональной идентичности, которую понимают как осознание включенности каждого из субъектов в систему взаимосвязей, составляющих региональное сообщество. Среди разрушенных устоев идентичности — не только одиозный “Донбасс всех кормит” и ностальгия по “русскому миру”, но и продуктивные ценности — труда, профессиональной солидарности, культурно-гуманитарной сферы и т.п.

Следствие такой дезориентации — потеря управляемости, мотиваций, кооперации, сплоченности, а следовательно, резкое сужение возможностей реализации регионального экономического потенциала.

Крайне необходимо формулирование новых смыслов, которые построят новую идентичность регионального сообщества вместо разрушенной. Достаточно очевидно, что культурно-этнический фундамент не сработает должным образом, поскольку до сих пор региональная идентичность строилась преимущественно на функционально-экономической основе. Поэтому и новую региональную идентичность надо выводить из экономики, а именно — из объединения вокруг создания оптимальных условий для выявления, консолидации и реализации ресурсов региона: природных, техногенных, человеческих, институциональных, геостратегических. Кстати, при таком формате идентичности мощную, а иногда и определяющую роль будет играть бизнес, работающий в регионе, особенно крупный, поэтому он должен четко видеть себя и свои перспективы в стратегии будущего.

Осознать необходимость именно такого подхода к идентичности Донбасса кому-то будет довольно трудно. Нашими сильными сторонами, к сожалению, никогда не были ни толерантность к многообразию, ни, тем более, понимание колоссального потенциала, который в этом многообразии кроется. Но альтернативы такому подходу в пределах императива
целостности Украины нет.

Позиция третья: новая идентичность Донбасса должна строиться на переосмыслении ресурсного потенциала региона.

Надо признать, что традиционные ресурсы, на основе которых строилось могущество Донбасса прошлого века, уже давно не являются доминирующими факторами конкурентоспособности на глобальных рынках. Лидерство среди двигателей приобретает уже даже не человеческий, а социальный капитал, современное качество которого было охарактеризовано выше. Видение будущего должно строиться на критической оценке обеспеченности ресурсами уже в этой новой системе координат.

Тем более что даже доступность традиционных ресурсов изменилась вследствие раздела региона линией столкновения. Размыт человеческий капитал, формируются новые центры экономической активности. Конфликт уже приобрел затяжной характер, а значит, целостные конкурентоспособные региональные экономические системы должны строиться в пределах ныне подконтрольных Украине территорий. Хотя, как это ни парадоксально, но самая быстрая реидентификация Донбасса как целого на начальной стадии без неподконтрольных территорий создаст базис последующей реинтеграции последних, поскольку позволит сформировать двигатели развития региона на основе современных конкурентных преимуществ.

Прекращение товарного обмена с неподконтрольными территориями сыграло значительную системную роль. Необходимость формирования альтернативных ресурсно-технологических цепочек вместо утраченных будет побуждать (и уже побудила) к горизонтальному сотрудничеству между разными группами, владеющими производственными мощностями для различных стадий технологического процесса. Это создает предпосылки для формирования прозрачных рынков соответствующей промежуточной продукции, интегрируя принципы конкуренции в ранее закрытые олигархические вертикали.

Позиция четвертая: первоочередной задачей является реинтеграция Донбасса в национальную экономику.

Переосмысление ресурсного потенциала позволит обновить функциональную нагрузку региона в масштабах национальной экономики, что улучшит его включенность в решение задач общегосударственного значения (реабилитация территорий зоны конфликта и структурная перестройка экономики Донбасса к таким задачам относятся). Ведь масштабов региональной экономики, особенно в ее нынешнем полуразрушенном состоянии, очевидно недостаточно, чтобы создать импульс для экономического восстановления региона.

Среди процессов, происходящих уже сейчас и формирующих рынки для продукции с подконтрольных территорий Донбасса, — модернизация базовых отраслей в соответствии с вызовами глобальных рынков, развитие транспортной инфраструктуры, техническое перевооружение агропроизводства, энергетическая модернизация, внедрение энергоэффективных технологий (в т.ч. новейших технологий использования энергетического угля), развитие альтернативной энергетики и т.п. Процессы восстановления разрушенных зданий и инфраструктуры в регионе также сами по себе могут стать двигателями экономического роста, но зависят от наличия внешнего финансирования.

На смену иллюзорной самодостаточности Донбасса, которая формировалась универсальностью базовой промежуточной продукции, производимой в регионе (уголь, металл, химические вещества), должен прийти реальный эффект от синергии межрегионального сотрудничества.

Позиция пятая: стратегическое решение проблем, лежащих в основе дестабилизации ситуации в регионе, будет нуждаться в долгосрочной политике структурной адаптации старопромышленных регионов к изменению факторов экономического роста.

Должно быть четкое понимание: даже в случае скорого завершения вооруженного противостояния восстановить экономику Донбасса “как было” уже невозможно, и какие-либо иллюзии по этому поводу, нередко культивируемые сторонниками “экономического прагматизма” в понимании “полномасштабного восстановления экономических связей с РФ”, пагубны для будущего региона.

Осуществление масштабных структурных изменений, в которых нуждается Донбасс, в том числе значительной реновации базовых отраслей и их интеграции в производственные цепочки с высокой добавленной стоимостью, потребует ресурсов, доступных только на международном уровне. Поэтому перспектива структурной адаптации Донбасса является реалистичной в условиях открытости экономики и развития Украины в европейском пространстве.

При этом построение адекватного современным вызовам социального капитала нуждается в первоочередном внимании к обеспечению инклюзивности развития экономики региона. Для этого необходимы диверсификация отраслевой специализации на основе европейских принципов smart-специализации, ориентация на инновационные технологии привлечения не охваченных прежде ресурсов региона, значительное увеличение доли сервисных и креативных индустрий и т.п.

Позиция шестая: построение и реализация стратегии будущего должны происходить на программных основах, разработанных на условиях максимальной инклюзивности.

На основе широкого инклюзивного диалога с привлечением общественности, региональной власти, местного самоуправления, местных экспертов и, что существенно, представителей бизнеса необходимо сформировать соответствующую дорожную карту, которая должна быть широко обнародована и разъяснена населению региона, в том числе неподконтрольных территорий. Дорожная карта должна содержать понятные пути решения ключевых и самых горячих проблем: восстановление экономики и инфраструктуры, преодоление бедности и создание рабочих мест, преодоление коррупции, обеспечение прав человека, защита интересов и решение проблем внутренне перемещенных лиц и людей, проживающих непосредственно у линии столкновенья, достижение гражданского мира и т.п. Специального внимания требуют ориентиры решения потенциальных конфликтов, которые будут связаны с будущим восстановлением конституционного порядка на всей территории Донецкой и Луганской областей.

Разрушение модели означает также разрушение институциональных стабилизаторов экономики региона. То есть не стоит рассчитывать на то, что, лишенная целостной региональной идентичности, она будет направлять “сама себя” на необходимую структурную адаптацию. Фрагментация и разбалансирование регионального развития представляются наиболее вероятным результатом. Понятные и приемлемые для сообщества стратегические программы, дополненные консолидированными стратегиями развития территориальных громад (”вес” которых иногда превышает 100 тыс. населения), критически важны для движения к желаемому будущему Донбасса. Функциональность Государственной целевой программы восстановления и развития мира в восточных регионах Украины, проект которой сейчас разработан, ограничена текущими задачами кратко- и среднесрочного периодов. Разработка и принятие на общегосударственном уровне долгосрочной Стратегии структурной адаптации Донецкой и Луганской областей должны обеспечить межсекторальное и межрегиональное взаимодействие для восстановления устойчивой стабильности экономик этих областей на основе структурной модернизации и преодоления кризиса старопромышленности. Как уже упоминалось выше, программная определенность кратко- и долгосрочных перспектив региона может и должна стать фундаментом для формирования новой региональной идентичности Донбасса в обновленной Украине.

Ярослав ЖАЛИЛО, президент Центра антикризисных исследований