Долгий путь к закону. Легализует ли Украина медицинский каннабис во время войны?

Война оставит миллионы украинцев с душевными травмами, часть из которых имеет диагноз — ПТСР. Ряд научных исследований говорит о пользе препаратов на основе компонентов каннабиса для больных с тяжелыми состояниями. Но для Украины, даже на фоне начавшейся еще в 2014 году войны в Донбассе, путь к медицинской легализации растянулся на много лет. Би-би-си рассказывает о трудной судьбе этой инициативы и разбирается, есть ли у нее шансы сейчас.

Посттравматическое стрессовое расстройство - серьезное психическое состояние. Если вы заметили у себя симптомы ПТСР, мы призываем вас обратиться за профессиональной помощью и ни в коем случае не заниматься самолечением или деятельностью, нарушающей закон. Этот текст рассказывает о медицинских эффектах компонентов каннабиса, а не об эффекте эйфории, которую может вызывать рекреационное употребление этого растения.

“Разорвалась бомба, кто-то увидел смерть соседей, над кем-то издевались. Одним словом — война”

Анна (имя изменено) бежала из Мариуполя весной. В родном городе, который российская армия брала штурмом почти три месяца, девушка потеряла многое: любимую работу, жилье, все имущество и сбережения. Во время российской бомбардировки города на глазах Анны погибли ее соседи.

Девушка бежала в Киев, где спустя несколько недель ее начали регулярно мучить ночные кошмары, появилась непреходящая тревога, гипервозбудимость и чувство вины перед погибшими. Навязчивые мысли не давали покоя: почему ее друзей убили, а она осталась жива. Анна не могла есть, и меньше чем за месяц похудела на пять килограмм.

Девушка обратилась к психиатру, который после консультаций поставил диагноз — ПТСР, посттравматическое стрессовое расстройство.

Таких, как Анна, в Украине множество: в мирной жизни, в госпиталях и в окопах.

Автор фото GETTY IMAGES/BBC

Опираясь на опыт других охваченных боевыми действиями стран, украинский Минздрав прогнозирует, что после войны в целом в Украине 15,7 млн человек будут нуждаться в психологической помощи, из них 800 тысяч могут страдать от серьезных психических расстройств.

Осенью ведомство представило результаты первого с начала войны исследования психологического состояния населения. 40% опрошенных заявили, что подверглись угрозе жизни из-за пребывания под обстрелами или в зоне боевых действий; 16% потеряли в войне близкого человека; 5% побывали в оккупации или плену. Согласно опросу, тяжелее всего последствия войны психологически переживают те, кто вынужден был покинуть свой дом. Все эти переживания потенциально могут привести к развитию ПТСР — такой риск, по оценкам Минздрава Украины, есть у 57% опрошенных.

Психиатр Петр Отрощенко работает в амбулаторном отделении одной из психиатрических клиник Киева. Он рассказывает, что ежедневно к нему за помощью обращаются от трех до пяти человек, которым он по итогам консультации ставит диагноз ПТСР или нарушение адаптации. Люди жалуются на проблемы со сном и аппетитом, тревогу, ночные кошмары, депрессию, дереализацию, истощение и усталость, потерю мотивации — это далеко не полный перечень симптомов. Некоторые просят остаться в стационаре — говорят, что наедине, дома, боятся причинить себе вред.

Подавляющее большинство пациентов — гражданские. Многие из них — беженцы, в том числе из оккупированного на протяжении 9 месяцев Херсона и разбомбленного Мариуполя. Некоторые пережили оккупацию в Буче и Ирпене в начале российского вторжения в Украину.

“Разорвалась бомба, увидел смерть соседей, над кем-то издевались. Одним словом — война”, — говорит Отрощенко.

Анна была одной из его пациенток с ПТСР. Она решила узнать у психиатра, возможно ли лечение с помощью препаратов на основе компонентов каннабиса.

Легально у Петра Отрощенко нет возможности выписывать такие лекарства. Но, говорит он, если пациенты сами интересуются таким лечением — он не скрывает, что оно возможно.

Чаще всего речь идет о препаратах на основе каннабидиола, или КБД (по-английски — CBD), — одного из ключевых действующих компонентов конопли.

Во многих странах, где марихуана в целом до сих пор находится вне закона — в том числе в Украине и России, продукты с КБД не подпадают под запрет, поскольку это вещество не является психоактивным, то есть не приводит к эйфории и производится из вполне легальной технической конопли.

Автор фото GETTY IMAGES/BBC

Многочисленные исследования указывают на то, что КБД имеет расслабляющий, успокаивающий и противовоспалительный эффект (подробнее можно прочитать, например, здесь и здесь). ВОЗ в своем отчете отмечает, что КБД не вызывает привыкания.

Отрощенко говорит, что его пациентам КБД помогает мягче войти в курс антидепрессантов, которые обычно начинают действовать через несколько недель после начала приема, сгладить побочные эффекты и облегчить синдром отмены после окончания лечения.

Но нескольким своим пациентам Отрощенко по их просьбе рассказал и о так называемых препаратах каннабиса широкого спектра — это значит, что кроме КБД в их состав входит также тетрагидроканнабинол, или ТГК (THC по-английски), — главное психоактивное вещество этого растения. Именно оно ответственно за эффект эйфории — и именно контроль над содержанием ТГК в препарате лежит в основе правовой дискуссии о “медицинском каннабисе”.

Эффекты и риски

Механизм действия ТГК на психику до сих пор остается не до конца изученным, хотя исследования ведутся давно и в разных направлениях.

Большой массив медицинских данных посвящен лечению препаратами с ТГК эпилепсии. Есть сведения о достаточно успешном применении препаратов с содержанием ТГК при лечении онкологических заболеваний. В последние годы все больше исследований посвящено эффекту ТГК в лечении ПТСР.

Автор фото GETTY IMAGES/BBC

Так, недавно американские ученые сравнили пациентов с ПТСР, употребляющих легальный медицинский каннабис (содержащий, в том числе, ТКГ и другие действующие вещества), с контрольной группой, не принимающей каннабис. “В течение одного года потребители каннабиса сообщали о значительном снижении тяжести симптомов ПСТР по сравнению с контрольной группой. Участники, которые употребляли каннабис, в 2,57 раза чаще переставали соответствовать критериям диагностики ПТСР в конце периода наблюдения по сравнению с участниками, которые не употребляли каннабис”, - пишут авторы исследования.

А в 2014 году группа израильских ученых предложила 10 пациентам с хроническим посттравматическим расстройством добавить к их обычному лечению ТГК. “Такое вмешательство [в курс лечения] вызвало статистически значимое улучшение общей тяжести симптомов, качества сна, частоты ночных кошмаров и симптомов гипервозбуждения посттравматического стрессового расстройства”, — говорится в результатах.

“Существует предположение, что компоненты каннабиса угнетают активность в миндалевидном теле — структуре, отвечающей за реакцию страха. Некоторые исследователи считают, что каннабис устраняет эмоциональную окраску негативных воспоминаний”, — объясняет механизм действия украинский ученый Дмитрий Исаев, кандидат биологических наук и ведущий научный сотрудник института физиологии им А.Богомольца Национальной академии наук Украины. Исаев несколько лет исследовал за границей эффективность каннабиноидов (действующих веществ каннабиса) в лечении эпилепсии — но продолжить исследования в Украине так и не смог из-за жесткого законодательства.

При этом многие исследователи отмечают, что именно ТГК имеет высокий потенциал вызывать привыкание и зависимость — а эффективность лечения (равно как и избежание побочных эффектов) во многом зависит от дозы и комбинации ТГК и КБД. Исследования показывают, что использование при лечении препаратов на основе полного спектра каннабиса более эффективно в борьбе с ПТСР, чем отдельные компоненты ТГК и КБД, резюмирует Исаев. Но отмечает: у небольшого процента пациентов каннабисовые препараты все же могут привести к ухудшению симптомов.

Психиатр Петр Отрощенко говорит, что пока не наблюдал среди своих пациентов, решивших добавить к лечению препараты КБД или препараты полного спектра, серьезных побочных эффектов. Но признает: были случаи, когда такие препараты просто не работали — тревога либо не проходила, либо незначительно усиливалась. “Это же не мотор, не часы, не точный механизм”, — говорит врач.

Отрощенко подчеркивает, что и инициатива, и решение принимать препараты каннабиса остаются за его пациентами. И, конечно, доставать такие препараты им приходится на свой страх и риск.

В нынешних реалиях украинской наркополитики обходится это недешево. По словам Петра Отрощенко, двухнедельный курс может стоить 100-300 долларов. “Если у людей проблем с деньгами нет, то это не проблема. Но вот приехала девочка с бабушкой: денег нет, цепочку золотую отдали на блокпосту, чтобы выехать [из оккупированных территорий], документов нет. Даже если они найдут эти деньги — а вдруг лечение им не подойдет?” — рассказывает психиатр.

Если бы медицинский каннабис был в Украине легален, отмечает врач, препараты можно было бы получать за счет государства.

Но главные риски, с которым сейчас сталкиваются украинские пациенты, — уголовное преследование, сомнительное качество и самолечение.

“То, что тебя будет штырить, — это побочка”

Автор фото GETTY IMAGES/BBC

Война застала Андрея (имя изменено) в Киеве — а жил он в Буче, куда они с женой переехали шесть лет назад.

Там Андрей занимался изучением каннабиса, выращивал марихуану сам на участке и писал книгу. “У нас же [в Украине] законодательство либеральное. До девяти кустов — административка (административное наказание, по которому предусмотрен штраф, — Би-би-си), это как в троллейбусе без билета проехать”, — объясняет он. Полиция его не беспокоила.

В конце марта к Андрею пришел запрос: товарищ, страдающий от ПТСР после боевых действий в Донбассе и вернувшийся на фронт с началом полномасштабного российского вторжения в Украину, попросил прислать на позицию немного каннабиса — для личного употребления, чтобы уснуть. Проблемы со сном — один из главных симптомов посттравматического расстройства. Вскоре после этого к Андрею начали приходить и другие запросы — в основном из госпиталей, куда привозили раненных в боях. “Начали обращаться из больниц ребята: болит, все плохо. Мы начали с больниц, выдавали [каннабис] через волонтеров, — рассказывает он. — А потом нам говорят: конопля-то помогает, но не у всех пациентов есть две руки, чтобы можно было ****** [способ употребления, описание которого не позволяет законодательство РФ]”.

Тогда Андрей начал сам изготовлять вейпы и капли на основе компонентов каннабиса — и отправлять в госпитали тяжело раненным. “Вот сейчас повезем в Николаев, там госпиталь, много ампутированных, обезболивающих нет”, — рассказывал он в начале осени по телефону корреспонденту Би-би-си.

Через знакомых стали приходить просьбы от онкобольных. Список клиентов с различными запросами быстро расширился. “У нас есть люди с мигренями, с менструальной болью”, — говорит он. Самой старшей из его заказчиков, по его словам, — 86 лет.

“То, что от нашей продукции тебя будет штырить — это побочка, она не для этого вообще сделана”, — категорически заявляет Андрей.

Свою деятельность он называет “гуманитарной помощью”. “Сырье” — то есть растение каннабиса — покупает на свои деньги или донаты от сочувствующих, самостоятельно производит из него продукт и отправляет по адресу запроса. Андрей утверждает, что денег с клиентов не берет: “В нашей системе распространения отсутствует коммерческая составляющая”. На вопрос об отношениях с правоохранительными органами отмахивается: “Мы им не интересны, у нас нет денег, с нас нечего взять”.

Андрей искренне верит: препараты на основе компонентов каннабиса могут успешно использоваться в лечении целого ряда состояний — от бессонницы и хронической боли до симптомов ПТСР.

И хотя он сам уверен в качестве своей “гуманитарной помощи”, все же у него нет ни профильного образования (”все пришлось изучать и узнавать с нуля”), ни лаборатории для контроля за точной дозировкой производимой “продукции”.

Ответственность за употребление — и все возможные побочные эффекты — ложится на плечи самих употребляющих. В случае с ПТСР, говорят врачи, такое самолечение может нести серьезные риски — вплоть до ухудшения симптомов и привыкания.

Но ждать, пока украинские власти наконец решатся урегулировать рынок каннабиса, хотят не все.

Украинские власти тем временем не могут решиться уже много лет.

“Это персональная ответственность Зеленского”

Первая серьезная инициатива были предпринята еще в 2016 году — исходила она от бывшего министра здравоохранения Олега Мусия, но была отозвана в последний момент. В 2019 году украинские общественные организации, представляющие интересы пациентов и ветеранов боевых действий, нуждающихся в медканнабисе, вновь ожидали скорой легализации. Но громкой истории успеха не произошло: в Украине сменилась власть, начался парламентский кризис, и очередной законопроект так и не рассмотрели.

Проблема перешла в наследство президенту Владимиру Зеленскому и его партии “Слуга народа”, получившей большинство на парламентских выборах 2019 года. Но с тех пор позиция команды президента по этому вопросу уже дважды разворачивалась на 180 градусов.

Автор фото GETTY IMAGES/BBC

Еще в своей предвыборной кампании Зеленский говорил, что поддерживает легализацию медицинского каннабиса. В интервью изданию РБК-Украина он отмечал, что даже консультировался по этому поводу с известным украинским врачом-педиатром Евгением Комаровским.

Но уже через полгода после избрания, в октябре 2019 года, он отмахнулся от предыдущих обещаний: “Зачем нам это? У нас очень много проблем. Мне кажется так. Те, кто хотят, потерпят”. “Я думаю, это не актуально. Не сейчас. Это не приоритет. Мы не выписали с вами все риски, с этим связанные, мы не знаем, готово ли наше общество”, — отнекивался президент.

Тогда же украинские СМИ со ссылкой на источники писали, что Зеленский переживает из-за резкого падения рейтингов и связывает это с уже проведенными “либеральными реформами”.

Но еще менее чем через год, в октябре 2020-го, Зеленский опять сменил риторику — он пообещал, что “не будет бояться и подаст законопроект” о легализации медицинского каннабиса в Верховную Раду, если этот вопрос поддержит “народ”. “И я буду знать, что у меня есть поддержка и Рады, и народа”, — обещал он.

В то время Офис президента Украины инициировал своеобразный общественный опрос в день местных выборов 25 октября 2020 года: на выходе с избирательных участков гражданам предлагали ответить на пять вопросов, один из которых — как раз о легализации медицинского каннабиса.

Вопреки опасениям медиков и активистов, что такой узкопрофильный медицинский вопрос нельзя выносить на суд общественного мнения, “народ” его поддержал — 65% проголосовавших высказались за, против — 25%.

Но страх Зеленского никуда не исчез, уверен украинский активист Тарас Ратушный. Он возглавляет “Конопляный марш свободы” — общественную организацию, много лет борющуюся за легализацию медицинского каннабиса в Украине. “На уровне публичных заявлений все было прекрасно: да, есть пациенты, и мы должны это сделать. Но было видно, что и Зеленский, и люди, которые в профильных министерствах от него выступают, некоторым образом буквально боятся”, — говорит Ратушный.

В 2020 году, после октябрьского “всенародного голосования”, межфракционная группа в украинском парламенте, в которую входили депутаты от “Слуги народа”, а также фракция “Голос” и “Европейская солидарность”, подготовила проект закона о легализации медицинского каннабиса. Он был внесен на внеочередное голосование Верховной Рады в июле 2021 года. Но и тут Рада его не поддержала — “за” проголосовали всего 184 голосов депутатов из необходимых 226.

Такие колебания украинских властей раздражают активистов.

Тарас Ратушный считает, что последний “успешный провал” законопроекта был намеренным, а ответственность за это лежит на самом президенте Зеленском. “[Законопроект] торпедировали — и его канализировали [утопили]”, — говорит Ратушный, объясняя, что проект вынесли на рассмотрение слишком быстро, без обсуждения депутатов и не заручившись нужным количеством голосов.

“Потому я считаю, что вопрос легализации медицинского каннабиса — это персональная ответственность Зеленского”, — резюмирует активист.

СМИ писали, что после провала в июле 2021 года Зеленский устроил “разбор полетов” в своей фракции. Вину возложили на тогдашнего главу парламента Дмитрия Разумкова — он якобы “не дал сигнал” депутатам от “Слуги народа”, что этот законопроект нужно поддержать. Сам Разумков называл проект “дырявым” и заявлял, что “чтобы обеспечить людей обезболивающими, не нужен закон про выращивание [каннабиса]”.

Би-би-си обратилась за комментарием к пресс-секретарю офиса президента Зеленского, но так и не получила ответа.

Европейская практика

Законопроект №7457, зарегистрированный в Верховной Раде в июне 2022 года, в разгар российского вторжения в Украину, вновь исходит от Министерства здравоохранения.

Документ лежит в Раде уже больше полугода, но когда можно ожидать голосования, в Минздраве не берутся сказать.

“Законопроект был готов еще в феврале, но началась война, и мы этот вопрос отложили. Но через несколько месяцев его реанимировали, — рассказывает замминистра здравоохранения Александр Комарида. — Если говорить о начале-середине весны, то сначала мы думали, как удержать систему. А дальше мы начали думать, как восстановить довоенную работу, какие ставить приоритеты”.

“Почему [вернулись] к работе над законопроектом [о легализации каннабиса]? Это непосредственно связано с войной. Он не был придуман в связи с ПТСР и войной, но мы его возобновили, потому что поняли, что это может понадобиться во время лечения”, — объясняет чиновник.

В министерстве уверены, что легализация каннабиса приблизит Украину к европейской системе здравоохранения.

“Сейчас врачи в Украине имеют право пользоваться европейскими протоколами лечения, — говорит Комарида. — Но в то же время они не имеют права использовать некоторые лекарственные средства, содержащиеся в этих протоколах. Но это же несправедливо! Есть европейский гражданин, который живет в Польше и может получить такие лекарственные средства. И есть гражданин, живущий через 100 км в Украине, и у него нет этого права”.

Польша легализировала применение медицинского каннабиса для пациентов с тяжелыми заболеваниями в 2017 году. Среди других стран, где каннабис можно получить в качестве лекарства при определенных состояниях, — Канада, Израиль, Австралия, Чехия, Австрия, Франция и Германия.

Проект украинского закона предлагает жесткую систему контроля за выписываемыми препаратами, выдачей лицензий производителям и контролем качества — вплоть до установления процента ТГК в лекарствах. Контроль будет осуществляться полицией и государственной лекарственной службой.

Но критики считают, что в новом проекте слишком много компромиссов — настолько много, что внутренние противоречия не дадут ему полноценно работать.

Компромиссы — но с кем?

Автор фото GETTY IMAGES/BBC

На данный момент законодательство Украины в наркополитике опирается на “Список наркотических средств, психотропных веществ и прекурсоров”, утвержденный в 2000 году. В нем каннабис находится в так называемой Таблице I — “особо опасные наркотические средства, оборот которых запрещен”. Это значит, что не только производство и продажа, но и любые медицинские исследования марихуаны запрещены. С ним в списке — героин и опий. При этом морфий и кодеин, широко применяющиеся в медицине в качестве обезболивающих и имеющие крайне высокий потенциал к зависимости, находится в Таблице II — “наркотические средства, оборот которых ограничен”.

Закон, внесенный в Верховную Раду, предлагает оставить каннабис в Таблице I, но создать для него отдельную субкатегорию — “наркотические средства и психотропные вещества, оборот которых будет разрешен в медицинских целях”.

Критики боятся, что это оставит медицинский каннабис в юридической серой зоне.

Тарас Ратушный из “Конопляного марша свободы” уверен, что компромиссный закон откроет возможности только для производителей сырья — но производить медикаменты и тем более вводить их в оборот украинцы все еще легально не смогут.

По его словам, предложение оставить каннабис в Таблице I внесли в законопроект в последний момент — и именно это создает юридический казус.

“[В изначальной редакции] предполагалось, что каннабис из Таблицы I переезжает в Таблицу II. Таблица I — это обращение запрещено, Таблица II — это обращение ограничено”, — объясняет он свои опасения.

Действительно, во внесенном в итоге в Верховную Раду законопроекте в поправке к Статье 21 Закона Украины о наркотических средствах так и осталось упоминание о том, что “в медицинской практике могут использоваться наркотические вещества”, внесенные только в таблицы II и III и прекурсоры из таблицы IV. Об отдельном списке из Таблицы I речи там не идет.

“Создается впечатление, что у тех, кто вносил эти правки, хватило времени или вдохновения дойти только до 16-й статьи [закона о наркотических средствах]. А дальше все остается совершенно на том же уровне”, — резюмирует Ратушный.

“Это выдает с головой все мотивы и кто за этим стоит. Главный мотив — это ни в коем случае не допустить, чтобы каннабис стал веществом контролируемого ограниченного обращения и мог использоваться в медицине согласно законодательству”, — уверен он.

По словам Ратушного, главное сопротивление исходит со стороны украинского МВД.

В предыдущие годы руководство ведомства играло огромную роль в торможении конопляных инициатив. Так, еще до прихода к власти Владимира Зеленского попытки бывшего и.о. министра здравоохранения Ульяны Супрун, пытавшейся перекроить постсоветскую систему здравоохранения на западный манер, откровенно блокировались министром внутренних дел Арсеном Аваковым.

В 2019 году, по словам Супрун, именно Аваков и МВД дважды тормозили каннабисовые инициативы Минздрава. “Все согласовали — СБУ, Минэкономразвития, Минфин, мы. Все согласовали, а единственный, кто заблокировал, это был Аваков и МВД. Дважды”, — говорила она. Аваков публично отвечал, что считает нужным утверждать такие решения с религиозными организациям. Арсена Авакова, возглавлявшего МВД с 2014 года, уволили в 2021 году.

Известным противником легализации был и зам Авакова — Александр Гогилашвили. Активисты называют бывшего спортсмена Гогилашвили “идейным” противником каннабиса — именно его считают ответственным за то, что в 2020 году на голосовании в “наркокомиссии” ООН об исключении каннабиса из списка особо опасных наркотиков, куда он попал в 1961 году, Украина воздержалась. (Россия, к примеру, тогда проголосовала против. Впрочем, ООН все же исключила каннабис из этого перечня).

Гогилавшили в интервью украинским СМИ заявлял, что украинские врачи не готовы к легализации медицинского каннабиса, а сами препараты, став легальными, только подорожают (подразумевая, очевидно, подорожание по отношению к черному рынку). Политические оппоненты в ответ обвиняли Гогилашвили в лоббировании интересов частных реабилитационных центров. Камбин уволил Гогилашвили в декабре 2021 после скандала. Тогда журналисты обнаружили, что у него есть российский паспорт и российский налоговый номер.

Би-би-си обратилась в пресс-службу МВД с просьбой прояснить нынешнюю позицию министерства в вопросе легализации медицинского каннабиса и ожидает ответ.

В Минздраве соглашаются, что последний законопроект содержит множество компромиссов, учитывающих интересы разных ведомств. Но настаивают, что закон будет работать — и позволит и завозить иностранные препараты, и производить их из сырья в Украине.

И все же вопреки всем компромиссам законопроект пока не двигается с места. Александр Комарида очень осторожно отмечает, что министерство продолжает работать над поиском поддержки среди депутатов Рады — не все из них, даже в президентской фракции “Слуга народа”, готовы к таким переменам. “Многие коллеги так и не поняли, что мы не собираемся снимать запрет на легкие наркотики”, — говорит один из авторов законопроекта о медканнабисе, депутат от “Слуги” и председатель комитета Верховной Рады по вопросам здоровья нации Михаил Радуцкий.

Противники легализации медицинской марихуаны считают, что не готово к этому и украинское государство. Так, в “Международной антинаркотической ассоциации” — организации, пропагандирующей “профилактику с наркоманией” и поддерживающей коммерческие реабилитационные центры для нарко- и алкозависимых, — считают, что в случае легализации медицинская марихуана грозит оказаться не в тех руках — из-за коррупции в Украине.

Автор фото GETTY IMAGES/BBC

“Мы 100% уверены, что люди, которые требуют подобной помощи, — они должны ее получать, — заверяет Дмитрий Сергеев, один из координаторов организации. — Но у нас нет пока сомнений в том, что коррупционная составляющая в медицине на сегодняшний день очень велика”.

“Скажем так, у нас врачи получают, извините, копеечную зарплату. И, естественно, это подталкивает их на различные действия. Я не хочу дискредитировать никого, но все-таки у нас очень велика коррупция не только в медицинской системе”, — говорит Сергеев.

О таких же опасениях говорил и популярный украинский педиатр Евгений Коморовский. “Сейчас — во время войны — препараты на основе [каннабиса] нужны Украине”, - комментировал врач ситуацию с ПТСР и инициативами Минздрава. Коморовский отмечал, что поддерживает легализацию медканнабиса, но ему “не нравится, что в стране с коррупцией появляется новый объект для продажи, разрешение на вид деятельности и лицензия”.

В украинском Минздраве настаивают, что подготовленный закон предусматривает достаточный уровень контроля — в том числе благодаря системе электронных рецептов, которую ввели несколько лет назад, как раз чтобы контролировать отпуск рецептурных препаратов.

В ведомстве считают, что легализация медканнабиса — это огромный шаг вперед для украинской медицины и страна в состоянии сделать его во время войны. “Если мы остановимся в развитии, мы не сможем победить врага. Нам нужно все время становиться лучше — для того, чтобы мы могли показать, что мы состоятельная нация, состоятельная страна. Мы ведь такими действиями вносим вклад в нашу общую победу”, — уверен Александр Комарида.

Михаил Радуцкий уверяет, что необходимой поддержкой депутатов уже заручились — и комитет вот-вот планирует наконец-то внести законопроект на рассмотрение Рады. Однако когда именно это произойдет — не уточняет.

Смогут ли украинские депутаты наконец-то разрешить эту политически неприятную для них тему — этот вопрос остается открытым. А при отсутствии закона многие украинские пациенты — мирные жители и ветераны войны — выбирают полагаться на черный рынок.

***