Дно есть. Как сланцы меняют формирование цен на нефть

Стратегия российского руководства по выводу страны из кризиса — продержаться пару лет (осталось чуть больше года), а там цены на нефть обязательно вырастут и всех нас за собой вытянут. Однако цены на нефть не только не хотят расти, но и стремительно падают и уже достигли шестилетнего минимума. К цене на нефть приковано внимание не только правительства, но и всех российских граждан, ведь курс рубля, рост экономики, золотовалютные резервы являются прямой производной этой цены.

Исторически предсказание цены на нефть было неблагодарным занятием. Любой грамотный экономист, если бы его попросили сделать прогноз на год, либо уклонился бы от ответа, либо сказал бы что-то вроде “цена будет примерно такая же, как сейчас”. Зарубежные и отечественные эксперты, пренебрегавшие этим правилом, часто садились в лужу со своими прогнозами. Стоит вспомнить прогноз Goldman Sachs 2008 года о нефти за $200 в ближайшем будущем или прогноз Игоря Сечина менее чем годичной давности, который сказал, что ниже $90 она точно не упадет (на момент написания этой статьи баррель нефти Brent стоит $46).

Цена на нефть настолько волатильна, что любой прогноз даже на полгода-год практически неинформативен. Что же это за свойства нефти как товара, которые не позволяют предсказывать ее цену?

Исторически нефть была товаром с крайне неэластичным предложением. Условно говоря, есть уже разработанные месторождения, и основные издержки нефтяник обычно несет до начала добычи (геологоразведка, разработка, строительство нефтепроводов и т.д.). Когда скважина разработана, то предельные издержки добычи всегда были довольно низки — от $1—3 до $8—10 на баррель по основным нефтедобывающим странам. Поэтому даже когда цена на нефть падала до $10 в конце 1990-х, никто не останавливал добычу, поскольку она все равно оставалась прибыльной. А если в мировой экономике увеличивался спрос, то объем производства в сжатые сроки увеличить было фактически невозможно: разведка и ввод новых месторождений — процесс на несколько лет. И никто не может дать гарантию, что, когда месторождение начнет работать, цены опять не упадут и компания не потеряет деньги. Именно из-за неэластичного предложения в кратко- и среднесрочной перспективе цены на нефть резко росли при увеличении спроса (даже незначительного) и падали, когда спрос снижался. ОПЕК как раз и была создана для того, чтобы регулировать предложение нефти, обеспечивая некоторый “справедливый” уровень цен.

Однако промышленная разработка сланцевой нефти может принципиально изменить поведение цен. Сланцевая нефть — это легкая нефть, добываемая на небольшой глубине с помощью гидроразрывов пластов. Наиболее активны на этом направлении США, благодаря сланцевой революции вышедшие в 2014 году в мировые лидеры по добыче нефти. Точный объем добываемой сланцевой нефти указать сложно, потому что шахты постоянно открываются и закрываются — в зависимости от цены, — но этим летом США добывали около 5—5,5 млн баррелей в день, что составляет около половины мирового объема. В целом можно предположить, что суммарное предложение сланцевой нефти составляет около 10% от общемирового.

Большинство экспертов умаляют значение сланцевой нефти и рассматривают ее разработку как некий дополнительный источник предложения, который должен привести к снижению долгосрочной цены на нефть (примерно как открытие Нового Света резко понизило стоимость золота в Европе). Но эффект сланцевой нефти намного более важный и заключается в неизбежном снижении волатильности цены. Почему? Бурение одной скважины занимает всего несколько месяцев и стоит порядка $4—6 млн. Себестоимость по основным месторождениям колеблется от $35 до $95 за баррель. Сама технология добычи сланцевой нефти позволяет довольно быстро реагировать на цену. Условно, если цена нефти упадет ниже $35—40, то новые скважины просто перестанут бурить, а так как уже существующие скважины быстро истощаются, то уже через несколько месяцев предложение упадет и цена снова пойдет вверх. Если же цена на нефть будет расти, то вначале будут вводиться месторождения с себестоимостью $50, потом $60 и т.д. Причем вводиться они могут довольно быстро, и уже через несколько месяцев рост цен остановится.

Конечно, такой объем производства сланцевой нефти в мировом масштабе незначителен. И, возможно, вариации объема производства сланцевой нефти могут быть недостаточными для регулирования предложения. Однако, во-первых, при неэластичном предложении, даже если всего 10% предложения будет эластичным, это уже повлияет на колебания цены. Во-вторых, доля сланцевой нефти постоянно растет, и чем дальше, тем сильнее этот фактор будет влиять на рынок.

Если сланцевой нефти уже достаточно для регулирования предложения, то можно утверждать, что цена на нефть будет находиться в промежутке себестоимости добычи сланцевой нефти, то есть от $35 до $95 за баррель. Следовательно, те, кто боится, что цена на нефть упадет до $30, как предсказал президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, могут расслабиться. Даже если это случится, разработка всех новых сланцевых месторождений встанет, и уже через несколько месяцев цена отскочит. Однако ошибаются и те, кто верит, что нефть вскоре отрастет до $100, $120, $150 (как в 2008 году) и нефтяные экономики вернутся в сытые нулевые. Если нефть перевалит за $100, все сланцевые месторождения в США станут рентабельными, предложение снова вырастет и цена начнет падать.

Хотя прогнозы дело неблагодарное.

Максим МИРОНОВ