Арест основателей компании Mossack Fonseca, предоставлявшей юридические услуги особам, желающим спрятать свои деньги от фискалов многих стран, вновь поставил на повестку дня вопрос о том, где кончаются пределы дозволенного в погоне за налоговыми льготами. Формальной причиной ареста стало обвинение в отмывании денег. Компания подозревается в обслуживании криминальных организаций для сокрытия их теневых капиталов и незаконных транзакций. Кроме того, по версии обвинения, Mossack Fonseca оказывала помощь иностранным (относительно Панамы) гражданам в уклонении от уплаты налогов в их собственных странах и в организации схем для обхода международных санкций.
Все эти действия, разумеется, твердо установлены и квалифицированы в соответствии с действующим законодательством как панамским, так и международным. По ним собрана убедительная доказательная база. Будь это не так, не было бы и ареста. Но даже в таком подходе, на первый взгляд, понятном и прозрачном, скрыто немало двойных смыслов и темных мест.
Подробная история Mossack Fonseca и биографии ее основателей доступны в Сети на всех языках и являют собой весьма непростой для осмысления материал: только увидев всю мозаику из сотен фактов, можно понять, да и то, лишь в общих чертах, как, собственно, все это работало. Но наша тема немного иная. Мы пытаемся увидеть причины того, что делу Mossack Fonseca был дан полный ход, и дальнейшие перспективы такого рода дел.
Системность криминала
Существует непреложный, объективно существующий, хотя, по понятным причинам, и редко обсуждаемый публично экономический закон, согласно которому от 5 до 10% экономических активов должны находиться если не в прямо криминальной, то, по меньшей мере, в серой зоне. Если это не так и вся экономическая деятельность сплошь прозрачна и законна, то экономика начинает стагнировать.
Это вполне естественно, поскольку и мировая экономика, и экономика любой отдельно взятой страны — это живой организм или его часть. А живой организм всегда нуждается в пространстве для роста. Иными словами, кто-то должен выходить за рамки сегодняшних правил или балансировать на самом их краю — это раз. А появление новых экономических пространств порождает новые территории, на которых поначалу царит беззаконие и право сильного, как некогда на Диком Западе, ставшем постепенно вполне законопослушной частью достаточно жестко зарегулированной страны — Соединенных Штатов Америки. Это два. Больше нового — больше и потребности в криминальном финансовом обороте.
Система устоялась — потребность снижается, вчерашние флибустьеры загоняются в рамки закона, тех, кто упрямится, отлавливают и подвергают примерной каре в назидание другим. Наиболее гибкие, изворотливые и не желающие работать законно продолжают свою деятельность на сузившемся пространстве, отведенном для криминальных транзакций, поскольку полностью оно не схлопывается никогда.
Таким образом, криминальный финансовый оборот является таким же необходимым институтом мировой экономики, как финансовые и товарные биржи, акции, финансовые инструменты разного уровня и т. п. Вопрос лишь в том, чтобы этот оборот был требуемого размера. Именно за этим и надзирают контролирующие органы. Если он мал — будет стагнация. Если слишком велик — экономика дестабилизируется и в конечном итоге тоже начинает сначала стагнировать, а затем и деградировать.
Здесь важно отметить, что трудности Mossack Fonseca начались не в один день и ее основатели и ранее были замечены в отмывочных проектах, но довольно долго это сходило им с рук без особых последствий.
Что меняется сегодня?
Во-первых, новое экономическое измерение, ставшее по-настоящему значимым в 80—90 годы прошлого столетия. Рынок интеллектуальных продуктов мало-помалу институализировался. Еще один Фронтир приобщен к обычному экономическому пространству с обычной регуляцией.
Во-вторых, рост информационных технологий существенно облегчил и ускорил технически финансовые транзакции. В том числе сделал более доступными широким массам миллионеров и разного рода незаконные действия. Это вызвало избыточный рост криминального и теневого секторов в мировой финансовой системе.
В-третьих, доступность незаконных операций и, как следствие, уклонения от уплаты налогов для разных слоев населения выросли в различной степени. По факту это означало рост налогового бремени для среднего класса с крайне негативными для него последствиями. Проще говоря, будучи зажатым между бедными, которые платить не могут, и богатыми, которые могут не платить, эта главная дойная корова государства стремительно худеет. Но именно мощный средний класс является основой социально ответственного гражданского общества и гарантией от прорыва к власти политиков-популистов. Отрицательные последствия ослабления и численного уменьшения среднего класса мы можем наблюдать по всему миру.
В-четвертых, разного рода диктаторы, а также их окружение — обитатели слаборазвитых относительно передовой части мира стран, стали выводить на мировой финансовый рынок добытые в этих странах капиталы, законность приобретения которых с точки зрения развитого мира как минимум крайне сомнительна. А интенсивность их вывоза очень высока, с сильной тенденцией к росту.
Причина — перманентный кризис во всех без исключения странах доиндустриального уклада, вызванный их неспособностью вписаться в современные экономические модели. Это еще сильнее перегревает сегмент теневых финансов. Кроме того, аккумуляция в этом сегменте слишком крупных средств позволяет их обладателям выстраивать по сути контргосударственные структуры, сравнимые по возможностям с государственными, что усугубляет п. 2.
Все это порождает целый ряд серьезных кризисов — от уже упомянутого массового прихода во власть по всему миру безответственных и некомпетентных популистов до взрывного роста террористических угроз.
Несомненно, оценка размеров теневого сектора мировой экономики “на глазок” — занятие очень неблагодарное. Но за неимением проверенных данных можно все же примерно прикинуть этот размер, оценив его как минимум в 20—25% от общего объема мировых финансов. Это, безусловно, превосходит все рамки допустимого в любой ситуации, при сколь угодно больших пространствах для экономического роста. Налицо опасность тяжелейшего антисистемного кризиса, чреватого полным разрушением легальных механизмов экономического и политического регулирования.
Собственно говоря, все признаки приближения такого обвала мы в последние годы и наблюдаем. Необходимы срочные меры по стабилизации ситуации путем приведения теневого сектора к нормальному размеру. Но его сокращение в четыре-пять раз означает резкое закручивание гаек в области финансового регулирования. Очевидно, что дело Mossack Fonseca будет лишь первым из многих и оно является своего рода сигналом, той самой булгаковской репликой в зал: “Граждане, сдавайте валюту”.
Как будут развиваться события
При этом перспективы развития ситуации крайне неоднозначны. Неоднозначность диктуется стечением обстоятельств, позволившим теневому финансовому сектору вырасти до размеров, сопоставимых с легальным. Все зашло слишком далеко, и нет полной гарантии, что ситуацию удастся вернуть под контроль. Кроме того, практически все сколько-нибудь крупные финансовые структуры в настоящее время так или иначе вовлечены в серые схемы — кто-то больше, кто-то меньше, но накопать компромат можно абсолютно на всех.
Очевидно, что это исключает победу условных “сил света” над столь же условными “силами тьмы” и делает необходимым компромисс: широкую амнистию теневых капиталов и одновременно самые жесткие меры по отношению к владельцам тех активов, которые по тем или иным причинам не могут быть амнистированы. Рамки этой амнистии и являются самым интересным в затронутой теме.
Очевидно, что теоретически на амнистию могут твердо рассчитывать практически все из тех, кто готов покончить с серым прошлым и мирно перейти вместе с незаконно нажитым в легальное пространство, возможно, заплатив что-то за вход.
Однако на этом пути есть и ряд серьезных ограничений. Во-первых, понадобятся козлы отпущения, хотя бы для того, чтобы успокоить возмущенную таким компромиссом общественность, тот самый средний класс. На эту роль прекрасно подходят бывшие, а также пока еще актуальные диктаторы, замешанные в различных преступлениях против человечности: деньги конфисковать, а владельца — в Гаагу.
Во-вторых, существует категория абсолютно антисистемных структур, которые просто не могут быть легализованы по самой своей сути, но одновременно не могут по объективным причинам сменить и род занятий. В-третьих, регуляторы и судьи будут испытывать сильнейший соблазн до объявления амнистии пополнить бюджеты развитых стран (именно развитых, проблемы индейцев шерифа не волнуют), особенно сильно пострадавших от массовой практики уклонения от налогов.
Иными словами, стоит, пожалуй, запастись попкорном, ибо нас ждет немало интересного. Кстати, господин, известный под ласковым прозвищем на букву Х, рулящий в настоящее время одной большой северной страной, похожей на заснеженную Нигерию, — первый кандидат на конфискацию и Гаагу. Хотя, с другой стороны, он может и откупиться: ему есть что предложить в обмен на спокойную старость.
Не менее, а то и более интересные события будут, по всей вероятности, разворачиваться и вокруг нового президента США. Под петицией с требованием к Трампу раскрыть свои офшорные счета набралось уже полмиллиона подписей.
