Дело Шеремета шито белыми нитками. Создается впечатление, что доказательства просто “подгоняли” под нужных подозреваемых. Мы снова возвращаемся во времена, когда правоохранительная машина превращается в жесткий репрессивный каток. Об этом в интервью “Апострофу” рассказал юрист-международник, волонтер ГЕННАДИЙ ДРУЗЕНКО.
— На сколько следователи приблизились к раскрытию дела Шеремета?
— Оба моих приезда в Украину совпали так, что большую часть времени на Родине я посещал суд. Даже шутил: если в США я занимаюсь наукой, то здесь — жестко практикую. Очень неприятно поразило ощущение дежавю 2014 года, когда вся эта правоохранительная машина вместо наказания виновных, поиска объективных обстоятельств дела снова превращается, по крайней мере, в деле Шеремета, на жесткий репрессивный каток. Когда не имеют значения факты, не убеждают аргументы, когда видно, что дело белыми нитками шито — это просто режет глаз, но не следователям, не прокурорам, не судьям. Такое впечатление, что мы из параллельных миров. То, что происходит, выглядит дико.
Двери в будущее, которые ассоциировались с победой Зеленского, с обновлением политического класса, репрессивный аппарат, который сейчас символизирует глава МВД Арсен Аваков, пытается вернуть нас в худшие времена 2013-2014 годов.
- Давайте подробнее поговорим о деле. Во-первых, вы как юрист прокомментируйте доказательства следствия.
— Я знаком только с тем, что есть в свободном доступе. Почему это дело мне близко? Андрей Антоненко (Rifmaster) — ветеран ПДМГ (Первый добровольческий мобильный госпиталь), то есть он две ротации был в нас водителем-санитаром скорой. Я подавал представление министру о награждении его медалью за заслуги перед Вооруженными Силами Украины, на оформление статуса участника войны. Долгое время недалеко от его квартиры на Саксаганского, был офис ПДМШ, где Андрей был частым гостем — мы общались обо всем.
Я далек от идеализации ветеранско-волонтерского сообщества. Среди них есть почти ангелы, а есть откровенные подонки. В любом человеке есть добро и зло. Но общаясь с человеком, ты понимаешь, на что он способен, кого он считает врагом. Андрей Антоненко — совершенно другой психотип. Это артист, человек-экстраверт с очень хорошей творческой амбицией. Это правда, что он сержант сил специальных операций, но долгое время у него была должность киномеханика. Затем он подчинялся пресс-службе, то есть его функция была пропагандистская — привлекать молодых, здоровых людей в ССО.
И чтобы провести операцию уровня подрыва Шеремета, надо быть, как минимум, очень хладнокровным, очень опытным, уверенным в себе. Причем, очень узкосконцентрованным, а не человеком-селебрити, у которого есть куча поклонников. Для меня это стало первым большим вопросом.
- А что вас больше всего удивило?
— Когда я начал разбираться в деле, меня удивило, насколько низкий уровень самого подозрения. Аваков подготовил хорошую презентацию, но мы ознакомились с текстом подозрения... Мотив — “проникшись идеями ультранационализма и культивируя величие арийской расы”. У нас есть целый полк “Азов”, где это намного лучше клеится. Андрей Антоненко — человек, выросший в еврейском районе, его дед, как он сказал, был еврей. Окей, можем предположить, что он где-то в глубине души действительно ненавидел неарийцев. Но зачем подрывать белоруса Шеремета? Логичнее было бы, с их точки зрения, это предположение, подорвать какое-то общежитие для иностранцев.
Второй мотив — дестабилизация в Украине. Надо быть абсолютным фантазером, чтобы представить, что уничтожение даже таким образом, как взрыв машины Шеремета, приведет к каким-то беспорядкам. Все видели эти ужасные кадры после взрыва. Там не то, что не было дестабилизации ситуации в Украине, даже не произошло дестабилизации дорожного движения на том перекрестке. Поэтому причина, мотивы и последствия совсем не клеятся.
Далее пошли уже факты. Согласно экспертизе, которую продемонстрировал Аваков, рост подозреваемого — около 170 сантиметров, у Антоненко — 180. Телосложение — человек с животом, Антоненко — в хорошей физической форме. На камерах наблюдения мы видим на человеке так называемую бороду “испанку”, то есть это выбритые щеки и нижняя часть лица. Хорошо, что Facebook сейчас ведет хронологию нашей жизни, — мы видим фотографии Антоненко за день и после трагедии, где у него была борода, как у меня, только более заросшее лицо. То есть не клеится ничего.
- Еще был вопрос к следствию — кто заказчик?
— Можно нафантазировать все что угодно. Проблема — что версия, озвученная публично во время брифинга с участием президента Украины, генерального прокурора, министра внутренних дел и высоких чинов Национальной полиции, совсем не клеится с текстом подозрения.
Далее простые факты. Врач Кузьменко, которая якобы была в близких отношениях с Антоненко. Они знакомы с 2016 года, потому что таксист, которого вызвала Кузьменко, сбил по дороге ребенка Антоненко. Так они и познакомились, поддерживали отношения как дальние знакомые.
У младшей участницы “преступной группировки” Яны Дугарь — железное алиби. Доказано, что она была в это время в воинской части в Покровске, то есть в зоне проведения тогда еще АТО.
- А относительно обнародованных правоохранителями телефонных разговоров, у вас есть замечания?
— Когда я слушал записи, я сразу профессионально заметил, что часть информации, выданной в эфир, совершенно не относится к делу, но направлена на очернение ветеранско-волонтерского движения, потому что было сказано, что они купили дома, машины.
Господа, мы говорим об убийстве журналиста Павла Шеремета. Если вы утверждаете, что эти люди совершили убийство за какие-то деньги, а потом купили какое-то имущество — мне логика понятна. Если вы говорите, об идеологических мотивах ультранационализма и превосходства арийской расы, то вторая часть телефонных разговоров о домах — есть они, нет их — к делу отношения и близко не имеет.
Это сделано, чтобы бросить тень на волонтерско-ветеранское движение, которому общество доверяет больше, чем президенту и власти. Это дело является откровенной провокацией против наиболее пассионарной части населения. Понятно, что вернувшиеся с войны люди, имеют определенное обострение чувства справедливости. Они теряли друзей, они заплатили большую цену. Такая наглая абсурдность обвинений провоцирует какой-то радикальный ответ.
- К чему это может привести?
— Если это взорвется, то единственный силовик, который имеет достаточно сил и средств, чтобы навести порядок в стране — это Аваков. Потому что у СБУ есть маленькая “Альфа”, они должны работать интеллектуально. И тогда Аваков говорит президенту: я единственный гарант твоей власти, потому что завтра эти сумасшедшие ветераны, волонтеры и “нацики” тебя просто снесут, и никто тебя не защитит, кроме меня.
А дальше повторяется хорошо известная история времен Сталина, когда Лаврентий Берия организовал на него покушение, а потом его же спас от этого покушения и стал незаменимым. То есть схема Авакова мне понятна из истории — спровоцировать, а затем защитить, показать, что я единственный гарант порядка в этой стране.
- Какие вы видите угрозы в случае развития такой ситуации?
— Опасность в том, что тогда путинский нарратив, который он навязывает и нам, и Европе — что в Украине гражданская война, к сожалению, может стать правдой, когда начнется неконтролируемый хаос. Это наихудший сценарий для Украины.
Второй вариант: если Авакову удастся довести это дело до конца и стать героем и гарантом порядка, то мы очень скоро получим абсолютное полицейское государство и всякий стимул воевать против “русского мира” исчезнет.
- По вашему мнению, какой мы увидим финал расследования по делу Шеремета?
— Меня обнадеживает, что Зеленский — президент с огромной поддержкой населения. К нему есть много вопросов, но он не закомплексованный автократ, как Гитлер, как Путин. То есть он также небольшого роста, но, похоже, что у него нет этого комплекса, что надо всех “построить”. Поэтому он на уровне интуиции должен чувствовать, что эта парадигма, в конце концов, очень быстро сделает его президентом в стране, где руководит не он, а министр внутренних дел или премьер Аваков. Для него этот сценарий развития событий — путь в политическое небытие.
Поэтому я надеюсь, что пользуясь беспрецедентной популярностью украинского населения, Зеленский поймет, что его в это дело втянули, скорее, как заложника, и начнет отыгрывать назад. По крайней мере, Офис президента уже провел встречу с адвокатами, как минимум, начали слушать друг друга. Если на пресс-конференции президент, условно говоря, подписался под чужую игру, то сейчас начались осторожные движения попробовать выслушать другую сторону и понять, не едет ли он в машине, где за рулем не он.
Также есть определенное внимание международного сообщества. Украина в этом плане очень зависима от Запада — это финансовая, политическая поддержка. Также есть политика безопасности. Здесь не столько деньги, сколько символическое участие США — передача кораблей или передача “Джавелинов”.
- Значит, есть и международное влияние на это дело?
— Да. Меня очень обнадежило, что выезжая из Украины, временный поверенный в делах США Уильям Тейлор сказал, что у него сложилось впечатление, что Аваков сам сомневается в этих обвинениях. На дипломатическом языке — это очень мощный месседж.
И международное сообщество, возможно, даст шанс немного повернуть на путь более беспристрастного, объективного правосудия. Мы же не говорим: освободите их, потому что они наши друзья. Мы говорим: докажите их вину, потому что это является основой государства — презумпция невиновности. Мы лишь просим выполнять Конституцию Украины и международные стандарты в области уголовного правосудия.
Еще важная составляющая — это неравнодушие граждан и внимание СМИ. Пока это дело будет в топе общественного внимания, то шансов на его грубую фальсификацию будет меньше. Это внимание и солидарность — лучшее лекарство против наступления полицейского государства.
Екатерина ШУМИЛО
