Дальше бежать некуда

Одним из основных механизмов, обеспечивающих функционирование капиталистической мир-экономики, изначально было “бегство фабрик”. После периода накопления владельцами ведущих в данной отрасли промышленности предприятий значительного объема капитала (обычно на это уходило около 25 лет) уровень прибыли начинал падать — как по причине того, что отныне нарушалась их квази-монополия в данной отрасли, так и по причине возрастания трудовых затрат, происходившее благодаря организованной деятельности рабочих.

И вот когда наступает этот период, тогда и начинается “бегство” фабрик. Это означает, что производство переносится в другие части мир-системы, где “традиционно наблюдается более низкий уровень зарплат”. В действительности капиталисты, контролирующие ведущие промышленные предприятия, несли дополнительные трансакционные затраты за такое сокращение трудовых затрат. Однако таким образом они могли и далее получать существенную прибыль — хотя она была уже и несколько ниже, чем в тот период, когда у них еще было квази-монопольное положение.

На новом месте трудовые затраты были обычно ниже, так как на “беглые фабрики” нанимали работников из сельской местности — то есть, из тех районов, которые ранее не были включены в систему рыночной экономики. Для этих работников из сельской местности сама возможность работать на одной из таких “беглых фабрик” предполагала повышение уровня их реального дохода. Ну а владельцам “беглых фабрик” отныне можно было платить своим рабочим меньше, чем на предыдущем месте расположения фабрики. Таким образом, обе стороны были в выигрыше. 

Казалось бы чудесное решение — однако основная проблема такого решения заключалась в его недолговечности. Проходит еще приблизительно четверть века, и на новом месте расположения фабрики рабочие начинают организовываться в профсоюзы, вследствие чего стоимость их рабочей силы начинает, соответственно, повышаться. И когда она повышается до определенного уровня, владельцам “беглых фабрик” остается лишь один выход — снова бежать. Тем временем, в районах, где преимущественно накапливается капитал, сооружаются новые предприятия. Таким образом, происходит постоянное движение — все предприятия постоянно перемещаются. Квази-монополии бегут вслед за квази-монополиями. “Беглые фабрики” бегут вслед за “беглыми фабриками”.

В этом и заключается “чудо” приспособления капитализма к постоянно меняющимся условиям. Вся эта “чудесная” система зависела от одного структурного элемента — а именно, от способности найти новые “девственные” территории, куда можно перенести производство. Под “девственными” территориями я подразумеваю зоны с сельским населением, которые ранее были слабо включены в систему глобальной рыночной экономики.

Однако за последние 500 лет мы уже фактически исчерпали запас таких территорий. Понять это несложно — достаточно лишь оценить степень урбанизации в мировом масштабе. Сегодня сельское население сократилось настолько, что стало уже меньшинством, а к 2050-му году его, похоже, останется совсем мало. Чтобы понять последствия столь массовой урбанизации, достаточно лишь взглянуть на статью в “New York Times” от 9 апреля этого года — “Привет, Камбоджа”! Речь в ней идет о том, как фабрики массово бегут в Камбоджу из Китая, потому что в Китае — куда они сбежали ранее — теперь тоже повышается уровень зарплат рабочих. Однако, как говорится в статье, “мультинациональные компании ищут, куда бы сбежать от повышения зарплат в Китае, но, по сути, им уже некуда деться”.

Проблема мультинациональных компаний заключается в том, что невиданное ранее развитие систем коммуникаций покончило с той ситуаций, когда обе стороны оказывались в выигрыше. И сейчас рабочие Камбоджи начали организовывать профсоюзы и объединяться гораздо раньше — прошло не 25 лет, как обычно, а всего лишь несколько лет. Теперь уже и в Камбодже начинаются забастовки, а рабочие оказывают давление на работодателей, требуя повышения зарплаты и социальных благ. А это, конечно, снижает для мультинациональных компаний привлекательность таких стран, как Камбоджа, Мьянма, Вьетнам или Филиппины. И теперь оказывается, что, уйдя из Китая, они сэкономят не так уж и много средств.

Статья в “Таймс” также отмечает, что “некоторые фабрики в любом случае переедут из Китая, поскольку западные потребители опасаются зависимости от одной страны”. Однако, как утверждает в той же “Таймс” эксперт в области организации производства, при переезде в Камбоджу существуют определенные риски — но “и в Китае тоже оставаться рискованно”. Так куда же теперь бежать? Куда переводить фабрики? Может быть, Камбоджа — это уже конец пути, и дальше идти некуда?

Дело в том, что само сочетание масштабного процесса урбанизации и той скорости, с которой рабочие сейчас узнают о том, что их зарплаты являются очень низкими, приступая к организованной борьбе за их повышение — в результате приводит к увеличению уровня оплаты труда даже наименее квалифицированных рабочих. А это уже оказывает давление на работодателей по всему миру, снижая их возможности накопления капитала. Не очень хорошие новости для мультинациональных компаний.

Все эти факторы оказали совокупное воздействие на возникновение структурного кризиса современной мир-системы. Мы наблюдаем сейчас усиление давления на 99% населения, которое оказывается посредством мер экономии. А также видим, что сама капиталистическая мир-система уже не обеспечивает капиталистов прежним объемом прибыли. Вместе все эти факторы означают, что капитализм, как мир-система, уже фактически начинает отмирать.

Альтернативы ему ищут обе стороны — но, естественно, они ищут разные альтернативы. На протяжении последующих десятилетий перед всеми нами будет стоять проблема “выбора”. Первая альтернатива — это уже не-капиталистическая система, которая, однако, сохранит (и, возможно, даже ухудшит) три основные черты капитализма — иерархию, эксплуатацию и поляризацию. Другая альтернатива, это новая система — относительно более демократичная и эгалитарная. И здесь следует особо подчеркнуть, что такой новой системы в мире ранее никогда не было. Однако она возможна.

В любом случае, Камбоджа — это отнюдь не будущее нынешней мир-системы. Скорее всего, нынешние тенденции, это остаточные явления — последние подергивания механизма, который более не может работать — и, следовательно, не может исполнять свою задачу по спасению капитализма.

Иммануил ВАЛЛЕРСТАЙН

IWallerstein

Перевод Дмитрия Колесника