Что делать с депрессивными регионами

Есть два принципиально разных подхода к проблеме депрессивных регионов. Первый — это пытаться во что бы то ни стало спасти умирающие города и обезлюдевшие поселки, организовав на их территориях специальный режим налогообложения. Это в теории должно стимулировать там бизнес-активность, что будет способствовать созданию новых рабочих мест. Данный способ уже был опробован в Украине, начиная с 1997-1998 гг., когда были учреждены первые территории приоритетного развития и специальные экономические зоны. Госбюджет из-за налоговых льгот недосчитался миллиардов гривень. Эффект в виде создания новых рабочих мест и увеличения числа частных предпринимателей был едва заметен. Зато процветали схемы ухода от налогообложения.

Второй вариант — прекратить поддержку депрессивных регионов, одновременно установив режим максимального благоприятствования для развития частной инициативы в масштабах всей страны.

Украинские варианты

В Украине более половины наиболее депрессивных малых и средних городов расположены на оккупированной территории. Многие предприятия, которые еще год назад работали, остановлены, разрушены, порезаны на металлолом или вывезены в Россию. Уже одно это говорит о том, что Украине придется отказаться от попыток спасать депрессивные территории. На восстановление разрушенного не хватит средств, а то, что удастся собрать с западных доноров, логичнее пустить на локальные проекты, обещающие комплексный эффект в виде новых рабочих мест, нового жилья и новой городской инфраструктуры. Вряд ли такую поддержку получат угледобывающие проекты.

По сути, российская агрессия поставила нашу страну в условия, в которых она вынуждена осуществить ту реструктуризацию экономики, на которую не доставало воли все годы независимости. Причем эта реструктуризация неизбежно затронет депрессивные города и поселки на всей территории Донецкой и Луганской областей (а не только ее оккупированных частей), так же как и в Днепропетровской, Кировоградской и других областях. Денег на масштабную государственную помощь нет, а создавать местные офшоры в виде СЭЗ и ТПР нет смысла, да и вряд ли данная идея встретит понимание у западных партнеров.

Поэтому вариант остается только один, и вопрос лишь в том, где получится хард-версия, как в Детройте, а где — лайт-версия, как в Дортмунде. Здесь многое будет зависеть от усилий городских властей и от их имиджа. Однако сама по себе реструктуризация экономики, конечно же, не дает решения проблемы безработицы, а наоборот, ее усугубляет. Население депрессивных городов будет мигрировать в поисках работы, усиливая тем самым давление на рынке труда в других регионах. В итоге к проблеме безработных добавляется проблема бездомных. Причем обе эти проблемы уже обострились из-за наплыва беженцев с оккупированных территорий.

Еще одно отягчающее обстоятельство — продолжающиеся массовые сокращения работников во всех сферах экономики. В отличие от кризисного 2009 г., когда увольнения затронули прежде всего представителей рабочих профессий, сейчас можно говорить о двух практически равномощных потоках — это потерявшие работу строители и промышленные рабочие и так называемые белые воротнички. И оба эти потока не собираются ослабевать. В феврале Арсений Яценюк объявил, что правительство планирует в нынешнем году новые увольнения госслужащих вдобавок к 25 тыс., лишившимся работы в 2014 г. Приходится ждать новой волны массовых увольнений и на предприятиях. Госслужба занятости сообщила, что в течение января-марта работодатели проинформировали ее о запланированном массовом увольнении 81 тыс. работников, из них почти 23 тыс. — в Киеве. Таким образом, проблема безработицы заостряется не только в традиционно депрессивных регионах, но и в городах, которые ранее считались относительно благополучными. Иными словами, ареал депрессивности грозит расшириться на всю Украину. Поэтому нам уже нужны экстраординарные методы, которые повысили бы в масштабах всей страны возможности для занятости населения.

Откуда взять стимулы

Понятно, что самозанятость имеет некий предел: невозможно, чтобы все трудоспособное население было занято индивидуальной трудовой или предпринимательской деятельностью. У каждой экономики (в зависимости от соотношения в ней аграрного, индустриального и постиндустриального секторов) есть свой потолок, выше которого наращивать число самозанятых становится бесполезным или даже контрпродуктивным. Но отечественная экономика имеет в этом плане еще очень большой неиспользованный резерв.

Если посмотреть на структуру самозанятого населения, то оказывается, что в Украине подавляющее большинство его составляют сельские жители. На селе доля самозанятых среди работающего населения в 2013 г. достигала 41,9%, в 2014-м — сократилась до 33,4%. А в городской местности доля самозанятых составляла всего 8,6% в 2013 г. и сократилась до 7,5% в 2014-м. Нынешние показатели для города можно как минимум удвоить. Но очевидно и то, что существующая система привлечения безработных к предпринимательской деятельности не способна обеспечить такой результат.

Поэтому Украине стоит по­думать о масштабной программе микрокредитования для безработных, желающих открыть свое дело, и взять под нее целевой кредит у западных доноров. Причем осуществлять ее нужно по всей стране, а не в отдельно взятых регионах. Стимулирование самозанятости в депрессивных городах сродни сизифову труду. Ведь чтобы у индивидуальных работников покупали произведенные ими товары, услуги и работы, необходимо наличие платежеспособного населения. Частное предпринимательство способно процветать лишь там, где у людей водятся деньги. Поэтому в первую очередь нужно поработать над улучшением предпринимательского климата в Киеве и других крупных городах, куда направляют свои стопы и беженцы, и большинство трудовых мигрантов.

Опыт Детройта и Дортмунда

Самый впечатляющий пример среди американских городов, из которых уходит жизнь, — это, бесспорно, Детройт. За последние полвека его население сократилось почти втрое, и этот процесс, похоже, не намерен замедляться. В начале XX в. Детройт усилиями Генри Форда, основавшего там Ford Motor Company, превратился в автомобильную столицу мира. В 1950-х Детройт являлся одним из главных центров машиностроения в США и одним из богатейших городов Америки — там были сосредоточены крупнейшие автомобильные заводы страны (Ford, General Motors, Chrysler). Однако в те же 1950-е начался отток жителей — зажиточных и обладавших собственными авто — в пригороды. Поскольку разъезжалось наиболее платежеспособное население, у города появились финансовые проблемы. Началось и сокращение рабочих мест: магазины, банки, клиники потянулись туда, где есть платежеспособный спрос. Нефтяной кризис 1973 г. и энергетический кризис 1979-го привели Детройт в упадок, из которого он уже не выбрался. В 2013 г. город был официально объявлен банкротом из-за неспособности выплатить долги на сумму $20 млрд. Это стало самым масштабным муниципальным банкротством за всю американскую историю.

Драматические коллизии пришлось пережить и Рурскому региону Германии — аналогу украинского Донбасса. Крупнейший город Рура — Дортмунд. В конце Второй мировой войны он был почти полностью разрушен, и многие говорили, что его восстановление вообще не имеет смысла. Но высокий спрос на уголь и сталь во всем мире привел к неожиданно быстрому возрождению города. Уже к июню 1945-го были восстановлены все угольные шахты, а к концу года заработала первая доменная печь. Множество людей, бежавших в сельские регионы, вернулись в Дортмунд. В 1965 г. он насчитывал уже почти 660 тыс. жителей.

Однако угольный кризис, начавшийся в 1958-м, и затем стальной кризис 1975-го привели к рецессии. Постепенно в Дортмунде были закрыты все шахты и большинство металлургических производств. Развитие современных отраслей промышленности, постиндустриальных секторов экономики началось с большим опозданием. Сейчас основные отрасли в экономике Дортмунда — страховое и банковское дело, розничная торговля, телекоммуникации, высокотехнологичные промышленные производства, новые предприятия и стартапы в сфере логистики, IT- и микросистемной техники. Именно благодаря новым рабочим местам в высокотехнологичных отраслях уровень безработицы в городе снизился с 18,1 в 2005 г. до 12,8% в 2014-м.

Самозанятость по-европейски

Первые в мире экспериментальные программы стимулирования самозанятости среди безработных были реализованы во Франции в 1979 г. Через год была принята госпрограмма “Безработные предприниматели”, предусматривающая единовременную выплату пособия по безработице в сумме, позволяющей безработному сформировать первоначальный капитал, достаточный для создания индивидуального предприятия без наемных работников. Модель допускает также возможность объединения множества индивидуальных единовременных пособий по безработице с целью формирования пула, достаточного для основания малого предприятия. Эта программа позволила Франции увеличить уровень самозанятости и с 2001 г. поддерживать его в пределах 10,6-11,7%.

Вслед за Францией аналогичную программу внедрила Велико­британия. Благодаря ей уровень самозанятости в стране уже к 1990 г. вырос с 7,2 до 11,7%, в 2004 г. превысил 13%, а в 2012-2013 гг. достиг 14,5-14,6%.

Юрий ВИШНЕВСКИЙ