Что будет с Украиной, если не делать технологическую модернизацию

Мы продолжаем обсуждать какие угодно темы, но по-прежнему не обращаем внимание на происходящие тектонические изменения в технологическом развитии передовых стран. Ведем себя так, как будто этих изменений вообще нет.

Лидеры и народы недавнего прошлого были намного адекватнее. Я имею в виду, к примеру, южнокорейцев, поддержавших в свое время радикальные реформы Пак Чон Хи, или поляков, поддержавших Лешека Бальцеровича. Да, конечно, есть культурные особенности народов. Какие-то из народов более склонны менять свою судьбу. Но следует знать, что в отношении радикальных реформ в Южной Корее в 1960-х годах, одной из беднейших стран мира того времени (по развитию — уровень африканских стран), было также много скептиков. Но южнокорейцы не боялись тогда ставить самые амбициозные цели развития, и добились своего. Мы же топчемся только возле налоговых послаблений малому бизнесу и больше не отваживаемся ни на какие дерзновенные мечтания. Наверное, украинскому народу просто не хватает воображения представить, чем все это закончится. Тогда я могу помочь в этом деле. Ниже я хочу привести мое видение развития ситуации в Украине на двадцатилетний период.

Если мы не переломим ситуацию, не отложим все несущественные дела и не начнем заниматься технологической модернизацией Украины, то это закончится катастрофой. Прогноз мой научный, но, конечно, с ограничениями, которые свойственны любому прогнозу о будущем на столь долгий период. Это просто одна из реалистических версий будущего, просчитанная мной на основании тех трендов экономического и технологического развития, которые уже проявили себя в настоящем.

Но сначала — небольшое вступительное пояснение. Снижение темпов роста показателей производительности труда, главного фактора экономического развития, наметившееся в 1973 году в США (впервые более, чем за 80 лет), технологического и экономического лидера мира, вызвало глубокую тревогу в  американской правящей элите. Поэтому ею был предпринят ряд шагов, которые привели к зарождению в США новых технологических парков (один из них — Кремниевая долина в Калифорнии) и национальной рисковой (венчурной) системы финансирования подрывных революционных технологических компаний. В рамках этого процесса были открыты к 1999 году новые возможности коммуникации между фирмами (“информационная революция”) и созданы к 2009 году основы для совершения технологического прорыва в добыче энергоносителей (“сланцевая революция”). Т.е., по сути, разумной регулятивной политикой власти США помогли началу третьей промышленной революции в национальной экономике.

Все это позволило развернуть вспять, начавшийся в 1990 годы процесс ухода (“outsourcing”) американских промышленных компаний из американской юрисдикции, и начать возвращать американские промышленные компании на родину (“insourcing”), т.к. из-за снизившихся издержек опять стало выгодно вести промышленное производство в США. Дальше перехожу непосредственно к прогнозу на предстоящие 20 лет.

Изменившиеся условия ведения бизнеса, повлияли на политический процесс — потому, что условия и задачи материального производства определяют соответствующую идеологию политической надстройки. США в политическом плане примерно в 2020 году вернулись к международной изоляционистской политике, которая была характерна для них весь XIX век (в то время, когда в США бурно развивался национальный капитал). Уход главной экономики мира от тесной международной кооперации в производстве высокотехнологичных промышленных товаров, так как в ней уже не было необходимости (США теперь контролировали на своей территории все этапы создания добавленной стоимости — от разработки до производства и продвижения на рынки новых промышленных товаров), привел к тому, что Китай так и не смог вернутся к тем темпам роста, которые определялись, начиная с 1990-х годов, в основном, отношениями промышленной кооперации Китая и США.

Поэтому наиболее эффективные китайские и тайваньские технологические компании, не желавшие терять рынки сбыта, перенесли свои производства в США, приблизившись к платежеспособным конечным потребителям своей продукции. Вследствие этого, экономика материкового Китая вынуждено технологически архаизировалась: она так и не смогла найти необходимые драйверы роста и вернулась в 1980-е годы. Выход Китая из игры, вызванный переходом США на промышленное самообеспечение, повлиял на стабильное закрепление цен на нефть в районе 20-30 долл. за барр. — из-за отсутствия значимого спроса на нефть со стороны экономики Китая, потерявшей свое былое значение, и других развивающихся экономик, испытавших те же проблемы что и Китай. Все это “усугубилось” ростом значения во всем мире “зеленой” энергетики и энергосберегающих технологий.

ЕС также в сильной степени потерял рынок сбыта своей технологичной продукции в США (импорт США в 2025 году промышленной продукции ЕС упал на 75% по сравнению с 2015 годом: США создали во время промышленного бума новые инновационные образцы технологической продукции, которые по техническим характеристикам значительно превзошли европейские), а Китай и другие развивающие страны так и не смогли для ЕС заменить США, так как у них отсутствовал платежеспособный спрос такого же объема, как в США.

Это привело к резкому замедлению темпов экономического роста в ЕС, потому что внутренний спрос в ЕС снижался из-за плохой демографии и быстрого роста доли аддитивного производства (промышленная 3-D печать) в экономике, основанного на “зеленой” энергетике, которое было направлено, в основном, на удовлетворение внутреннего спроса в ЕС. Его более высокая эффективность по сравнению с доминирующим в мире до 2015 года  субтрактивным промышленным производством (более чем на 90%), привела к банкротству огромного количества малых и средних по размеру европейских технологических фирм, которые ранее выполняли контракты подряда и субподряда в создании промышленных товаров.

Теперь промышленные товары производились значительно меньшим количеством  фирм. Разработчики промышленных образцов сами стали небольшими сериями печатать еще и  индивидуализированные под заказчика промышленные изделия на приобретенных ими 3-D промышленных принтерах.

Это привело к наплыву в ЕС многочисленного неквалифицированного населения, в числе которого были, в т.ч., и радикальные исламские элементы. В силу роста аддитивного производства, роботизации и автоматизации промышленного производства в ЕС (в том числе и в европейских домохозяйствах), иммигранты в основной массе не смогли найти себе применения ни как работники, ни как прислуга, что резко усилило социальную напряженность в странах ЕС. Это привело к тому что малые страны севера и северо-запада Европы — страны Бенилюкса, Скандинавии, Великобритании — резко ужесточили иммигрантскую политику, а страны Бенилюкса вообще возвели непреодолимые стены на границах с другими государствами. Немецкие, французские, итальянские фирмы стали покидать национальную юрисдикцию и перемещаться на север и северо-запад Европы и в США.

Украинская промышленность, по сути — наследие СССР, окончательно разрушилась к 2032 году, потому что она была ориентирована на производство продукции низких переделов (национальное машиностроение фактически умерло в 2025 году — в том году оно составляло 0,5% от уровня 1989 года). А в связи с отсутствием как спроса на мировых рынках (вызванного ростом аддитивного производства), так и внутреннего спроса, из-за того, что национальные производства третьей промышленной революции так и не были созданы в Украине, потому что отсутствовал всякий интерес к этому у национальных элит и большинства украинского народа, произошла окончательная деиндустриализация нашей страны.

Те небольшие (очень небольшие) малочисленные промышленные кластеры третьей промышленной революции, которые, невзирая ни на что, были основаны украинскими и иностранными предпринимателями в Украине, не смогли обеспечить работой все еще достаточно многочисленное население страны, вынуждено перешедшее к ведению натурального хозяйства.

Крупное же сельскохозяйственное производство в Украине осуществлялось несколькими влиятельными международными специализированными компаниями и одной национальной с участием международного частного капитала, которые также для обеспечения порядка и защиты своего многочисленного парка сельскохозяйственных роботов (намного сократившего потребности в найме украинских сельскохозяйственных рабочих) от порчи голодающим населением, вынуждены были нанимать частные военные компании. И украинцы начали покидать родину. Основные по численности потоки эмиграции распределились таким образом — ЕС, Канада, Аргентина, Австралия, Бразилия, США. В общей сложности страну покинуло с 2025 по 2035 годы 12 млн. человек, экономические показатели оставшихся 25 млн. по уровню жизни (подушевое ВВП по ППС) упали ниже показателей Индии, несмотря на то, что они стабильно снижались и в самой Индии из-за быстро растущего населения и стагнирующих экономических показателей этой страны, вызванных снижением торговли Индии с США и ЕС.

Происшедший в это же время из-за экономического коллапса, вызванного длительным стабильно низким уровнем цен на энергоносители, распад РФ привел к серьезной нестабильности на этой огромной территории. И часть криминальных элементов РФ начала просачиваться через восток Украины на остальные территории страны. Это привело к росту бандитизма в Украине и дальнейшей эскалации социальной напряженности. Страны Восточной Европы, защищая свою безопасность, начали возводить на своих восточных границах стены с Украиной.

Вот, уважаемые читатели, вполне вероятный, на мой взгляд, прогноз развития событий в ближайшем двадцатилетии в Украине. Если хотите, чтобы он реализовался, для этого много не нужно — нужно всего лишь продолжать в том же духе: не обращать внимание на технологическое развитие страны и все время выбирать в управление страной лидеров деградации и технологического упадка. Но нужно знать, что они здесь не останутся — когда в стране будет расхищено и угроблено все, что можно украсть и разрушить. Ими уже давно приобретено жилье за рубежом, там уже давно учатся их дети, и там же содержатся их капиталы.

Богдан ДАНИЛИШИН