“Чикагский план” для Украины. Как каждый украинец мог бы получать по 5000 грн дивидендов

Почему банки не спешат кредитовать

Начнем с темы функциональности. Всем известно, что объемы нового кредитования в Украине практически не растут, банки крайне неохотно дают деньги на новые бизнес-проекты, зарабатывая на комиссии и операциях с ценными бумагами Минфина и НБУ (ОВГЗ и депосертификаты). То есть наряду с отсутствием монетарно-кредитной трансмиссии (когда рост денежной массы сопровождается адекватным наращиванием кредитования) происходит усиление комиссионной нагрузки на клиентов банков (та же эквайринговая комиссия с расчетов в торговых сетях). И помимо этого применяется крайне невыгодный механизм покрытия дефицита бюджета: рефинансирование коммерческих банков под 6-7,5% и покупка ими ОВГЗ правительства под 10-11% с получением почти пятипроцентной маржи (на одном миллиарде, полученном таким образом, государство теряет 50 млн грн в год). А если учесть, что деньги привлекаются не только на покрытие дефицита, но и на замещение погашенных долгов, сумма потерь возрастает почти в 30-40 раз. Но макроэкономический эффект от подобной политики намного превосходит размер прямых убытков: банки не имеют стимулов кредитовать реальный сектор, если могут зарабатывать на комиссии и операциях с безрисковыми финансовыми инструментами государства.

В последнее время государство в лице НБУ максимально снизило ставки резервирования по привлеченным банками ресурсам. Вклады в нацвалюте вообще не резервируются, здесь ставка 0%, а в иностранной — 10%. Существует знаменитая формула денежного мультипликатора, которая показывает, в какой мере банки могут создавать новые деньги — она рассчитывается как обратное значение от нормы резервирования: единицу поделить на указанный выше показатель. По иностранной валюте — у нас десятикратный мультипликатор, то есть один доллар вкладов должен привести к созданию “новых” десяти долларов за счет двойной записи в банковском балансе (актив/пассив). А по гривне — возможность банков создавать деньги “равна бесконечности”. Кстати, НБУ в последнее время изменил политику резервирования: ранее он определял ставки в зависимости от срочности вкладов (по срочным — 3%, до востребования — 6,5%), а сейчас — от вида валют. С одной стороны, это увеличивает риски системы (нет обязательных резервов), а с другой — максимально усиливают потенциал банков для кредитного импульса.

Итак, банки получили безграничные возможности в части создания новых денег для экономики, но как они воспользовались ими? Если номинальная норма резервирования по средствам в гривне равна нулю, то каково фактическое значение данного показателя? 

Расчет банковского мультипликатора по созданию новых денег, млрд грн

Источник: НБУ, расчеты автора

Для этого рассчитаем отношение монетарного агрегата М3 (“широкие деньги”, включая депозиты) к показателю денежной базы (ДБ). Реальный мультипликатор банков по созданию новых денег для экономики составит примерно три единицы, то есть одна гривня, которая заходит в банковскую систему, приводит к созданию всего лишь трех гривень, что крайне мало и соответствует норме резервирования на уровне 34%! (при фактической норме 0%).

То есть крайне либеральная и стимулирующая политика НБУ в части нормы резервов — это всего лишь номинальная ширма, за которой скрывается фактическая дисфункция банковской системы по созданию новых денег в экономике, в первую очередь в виде кредитования реального сектора. Что характерно, подобная ситуация наблюдалась с 2005-го. Между низкими рисками и кредитованием банки, выбрав первое, получили и риски, и кредитную дисфункцию. Здесь возникает некий замкнутый круг создания рисков за счет их минимизации. Звучит, на первый взгляд, противоречиво, поэтому поясним: уменьшая риски и отказывая в кредитовании новым проектам, банки искусственно тормозят темпы развития экономики и делают ее более уязвимой для внешних шоков, так как развиваются лишь простейшие циклы по вывозу сырья за рубеж с окупаемостью в пределах полугода. А это в свою очередь приводит к формированию скрытых рисков долгосрочного характера, которые активизируются во время перманентных глобальных кризисов.

Денежное предложение в свою очередь зависит от наличия закрытой модели движения денег между центробанком и Минфином и показателя адекватности капитала в соответствие с базельскими стандартами. У нас есть та самая герметичная модель: банки вкладывают деньги в депосертификаты НБУ (здесь закрыто 150-180 млрд грн), а также покупают ОВГЗ (средства от их размещения зачастую идут на выплату старых долгов, а не в экономику). Кроме того, система нормативов по адекватности капитала сдерживает их кредитную активность на фоне частичной декапитализации (утрата регулятивного капитала вследствие убытков и учета кредитных рисков).

Австрийская школа экономики объясняет природу экономических циклов, исходя из кредитной активности банков. Кризисы в понимании ее сторонников являются следствием неэффективности политики центрального банка. Но “австрийцы” изучали в основном практику занижения ставок и соответствующий перегрев экономики, а у нас все с точностью до наоборот — длительное завышение ставок и как следствие — недогруженность потенциальных мощностей реального сектора. Но основа все та же — неэффективная политика центробанка.

 “Позитивные деньги” спасут мир

В последнее время все более активную позицию занимает течение Positive Money, которое стремится изменить монетарную политику в сторону более справедливых, демократических процедур “зеленого распределения” ресурсов (тут не только экология, но и социальная сфера) и ратует за реализацию “народного количественного смягчения”. Для этого необходимо перейти к формату “суверенной денежной системы”.

Для реализации программы “вертолетные деньги для людей” предлагается лишить частные банки возможности кредитовать и создавать новые деньги. Монополия на данный процесс переходит к центробанку, который напрямую финансирует дефицит бюджета и распределяет прибыль от денежного обращения, частично включая сеньораж (доход центробанка как разница между себестоимостью выпуска денег и их номиналом), между гражданами страны в виде ежегодных дивидендов. Данная модель идеально приспособлена для обращения цифровой нацвалюты, в нашем случае — цифровой гривни.

Для примера: НБУ ежегодно перечисляет в бюджет порядка 40 млрд грн своей прибыли (правда, за 2020 г. в бюджет ушло 60% прибыли, или 24,4 млрд грн), при этом учет сеньоража вообще не проводится (он опосредованно амортизируется банками в процессе освоения новой ликвидности). Но даже размер прибыли — это примерно одна тысяча на каждого гражданина страны, или 3-4 тыс. на среднюю семью в год. В реальности эти деньги растворяются в бюджете на “Большое строительство”.

Но если бы НБУ получил монополию на кредитование, размер его прибыли вырос бы в несколько раз, равно как и размер распределяемых дивидендов в пользу граждан страны. Потенциально речь идет о сумме до 200 млрд грн в год, то есть о 5 тыс. грн дивидендов на каждого жителя страны, независимо от возраста.

Чикагский план

Современная банковская система — это уже не ростовщическая модель Средних веков, бороться с которой в наших условиях было бы не так уже сложно. По сути перед нами система, продуцирующая “воздух”, который вполне можно назвать если не “фальшивыми”, то “обманными” деньгами. Эта “обманка” приводит к тому, что чем больше мировые центробанки “печатают” денег, тем сильнее происходит перераспределение богатства от труда к капиталу, и тем глубже разрыв между бедными и богатыми.

Попытки исправить ситуацию вполне могут опираться на реализацию так называемого “чикагского плана”, естественно, адаптированного к нынешним реалиям. Тем более что данную концепцию активно разрабатывал Ирвинг Фишер, автор двух знаменитых уравнений. А начало ей было положено Альбертом Хартом в статье “Чикагский план банковской реформы” и Джеймсом Энджелом в “Плане 100-процентного резерва”.  Время создания — Великая депрессия в США времен 1930-х и вызванный ею “банкопад”.

Суть плана — банки обязаны осуществлять 100-процентное резервирование привлеченных средств на счету ФРС. То есть банки превращаются в расчетно-кассовые узлы, осуществляя операции по обслуживанию, и утрачивают возможность создавать новые деньги и параллельно с этим “создавать кризисы” — деньги вкладчиков полностью зарезервированы и клиентам предоставляется 100%-ная гарантия возврата средств, причем всем — как физическим, так и юридическим лицам, и организациям. “Банкопад” в такой системе полностью исключен. Кредитование осуществляется в рамках “настоящих денег”, то есть зарезервированных, и проводится под контролем центробанка. В этой модели банки превращаются в своего рода склады, только вместо товара накапливаются деньги. Модель 100% резервирования поддерживали как неоклассики, так и монетаристы во главе с Милтоном Фридманом, не говоря уже о кейнсианцах. А своим идейным вдохновителем “чикагцы” называли отца либерализма Людвига фон Мизеса. Но лобби финансового капитала не дало реализоваться данной идее. Уже в наше время в Швейцарии прошел референдум, посвященный 100% банковскому резервированию, и он также потерпел неудачу по понятной причине. Но с каждым кризисом мировая экономическая мысль неизменно вспоминает “Чикагский план”.

Полное резервирование в украинских реалиях

На сегодня мы имеем слепок квазисоветской банковской системы. 53% ее пассивов (обязательств) сосредоточены в госбанках, они же управляют 59% средств физлиц и получают 35% рефинансирования НБУ.

Кроме того, у них 52% чистых активов системы и 75% банковского портфеля ОВГЗ. В то же время, лишь 37% кредитов юрлиц.

Доля госбанков в банковской системе, %

“Чикагский план” в Украине — это цифровая гривня и введение 100% резервирования вкладов — как срочных, так и текущих. А также превращение банков в агентов НБУ по предоставлению кредитов реальному сектору экономики с процентом не выше учетной ставки плюс 1% комиссии.

В такой модели банки зарабатывают лишь на комиссионных операциях, а за направления кредитных операций и их динамику отвечает Нацбанк. Кроме того, НБУ получает возможность без посредников, напрямую, финансировать дефицит бюджета. С одной стороны, это позволит сэкономить до 5%, которые сейчас уходят банкам-посредникам; с другой — ускорить сам процесс финансирования дефицита бюджета, полностью отказаться от внешних займов и предоставить правительству эффективный инструментарий для проведения промышленной и социальной политики. Процесс адаптации банковской системы к “чикагскому плану” пройдет тем проще, чем выше в ней удельный вес госбанков, то есть Украина максимально адаптивна.

Вместо этого глава НБУ Кирилл Шевченко заявляет о ближайшей приватизации Ощадбанка и Приватбанка. Банковское лобби продолжает зарабатывать на посредничестве, получая рефинансирование НБУ и покупая ОВГЗ (5% в карман). Минфин зациклен на привлечении внешних долгов в валюте, госбюджет хронически не выполняется по расходам, при этом полностью отсутствуют ресурсы для проведения эффективной социальной и промышленной политики, что приводит к деиндустриализации экономики, низким стандартам жизни и массовой трудовой миграции из страны. А банки как не кредитовали, так и не будут кредитовать, даже с нулевым резервированием… Эту тенденцию мог бы переломить “чикагский план” для Украины.