Черные воротнички. Труд шахтеров возвращает себе былой престиж

Поздравляя горняков с Днем шахтера 27 августа в драматическом театре Лисичанска, стоящий на трибуне Президент Украины Виктор Янукович напоминал советского генсека.

“Мы приближаемся к заветной цифре — не менее 100 млн т угля в год, — провозглашал глава государства, тревожа дух стахановской эпохи. — Ежегодно для этого мы будем наращивать 10% добычи”.

При этом Президент не упомянул о слишком высокой цене отечественного угля: фактически каждый добытый 1 млн т стоит жизни двум рабочим. Это второй показатель в мире — опережает Украину только Китай, где на 1 млн т приходится 2,6 смерти в забое.

Собственники угольной промышленности, среди которых крупнейшие украинские бизнесмены Ринат Ахметов, арендующий 16 шахт в Донбассе, Виктор Нусенкис, арендатор шахтоуправления Покровское, а также Ефим Звягильский, в чьем распоряжении находится шахта имени Засядько, гонятся за прибылью, не слишком заботясь об условиях труда, твердят эксперты.

“Руководитель дает работнику наряд, зная, что он не сможет его выполнить, не нарушая [технику безопасности], а работник, тоже понимая это, идет [на нарушение]”, — констатирует Михаил Волынец, глава Независимого профсоюза горняков Украины.

Шахтеры согласны с таким “паритетом”: благополучие их семей напрямую зависит от объемов добычи угля. Хотя средняя зарплата у них составляет 3,5-4,0 тыс. грн., некоторые категории — скажем, горнорабочие очистного забоя (ГРОЗ), те, кто непосредственно добывает уголь, — получают больше, чем, к примеру, столичные менеджеры среднего звена, — 10-18 тыс. грн.

Валерий Миминошвили, директор шахты имени Скочинского, рассказывает, что по плану здесь должны добывать 45 тыс. т угля в месяц. “У нас [руководство холдинга] требуют больше — 50-55 тыс.”, — констатирует он, однако уверяет, что безопасность на этой шахте на первом месте.

“Задача, которую поставил господин Ахметов перед менеджментом и которую лично контролирует, — это сделать почетный труд шахтера максимально безопасным, — уверяет Елена Довженко, пресс-секретарь Ахметова. — Над этим работают сегодня все службы 24 часа в сутки”.

Техника опасности

Из узкой, грязной и мокрой клети, стиснутые, как шпроты в банке, один за другим, как из преисподней, выныривают десяток черных как ночь людей, сверкающих белыми зубами. Это поднялась, как говорят сами горняки, на-гора, первая смена рабочих донецкой шахты Октябрьский рудник.

“300 т угля дали и будем стараться давать еще, лишь бы деньги платили”, — бросает на лету шахтер, представившийся Александром. “Вовремя”, — уточняет про деньги он.

При упоминании о зарплате разговор тут же перекидывается на советские времена. “Шахтер был ого-го! Денежный мешок! А сейчас шахтер кто? Никто”, — констатирует Федоренко.

И правда, в СССР средняя зарплата горняка составляла 600-700 руб., или четыре средних советских жалованья, тогда как сегодня он может рассчитывать лишь на полтора украинских.

Эту социальную, по мнению рабочих, несправедливость сами они переживают болезненно. “Раньше купались в шампанском — теперь пьют водку”, — озвучивает типичную в своей среде аналогию 23-летний горнорабочий шахты Октябрьский рудник Руслан Половой, представитель рабочей династии.

“У коллег один интерес — бутылек”, — продолжает тему популярного местного досуга бывший горняк Дмитрий Кравцев. Он описал все горести и радости профессии в эссе Дневник горнорабочего, размещенном на его персональном сайте. “О нем [о бутыльке] все разговоры, его постоянно с кого-то требуют, и каждое утро кто-то стонет и кряхтит, придерживает больную голову и причитает: “Как же мне х..во!” — описывает местные будни Кравцев.

На регулярную выпивку, хорошую закуску и другие радости жизни в Донбассе можно заработать только на горнодобывающем предприятии, уверены большинство местных жителей. Вот и городок Ровеньки Луганской области держится на шести шахтах предприятия Ровенькиантрацит: до 90% городского бюджета наполняют шахты, констатирует Анатолий Макарский, председатель профсоюзного комитета местной шахты имени Дзержинского.

Даже в столице региона Донецке найти хорошую работу вне отрасли — проблема. Половой, к примеру, после окончания школы устроился было менеджером в аптеку, но не успел там проработать и года, как грянул кризис и его сократили. Пришлось идти работать в забой.

Женщинам Донбасса найти работу еще сложнее, поэтому жены шахтеров в основном или работают с мужьями, но на поверхности (на земле, как здесь говорят), или занимаются домашним хозяйством, благо зарплаты мужей позволяют.

Половой тоже стремится стать главным добытчиком в семье — планирует окончить техникум и продвинуться по службе: сначала должность горного мастера, а там недалеко и до ГРОЗа с заработком в 18 тыс. грн. — предел мечтаний горнорабочего.

Добывают такие деньги шахтеры буквально не щадя живота своего. К окладу полагаются доплаты за ночные смены и “копытные” — за путь под землей к месту работы, иногда он длиной несколько километров.

Существенно увеличить зарплату можно, только перевыполнив план, что без нарушения техники безопасности практически невозможно, убеждены горняки.

На почетном месте в Октябрьском руднике красуется стенд с показателями добычи каждой из бригад, а под землей рабочих встречают тревожные таблички: Шахтер, соблюдай ТБ [технику безопасности]!, Шахтер, помни: тебя ждут дома!. Они не останавливает подземных тружеников, рискующих жизнью.

Премиальные, а они зачастую гораздо больше оклада, заставляют их превышать допустимые объемы добычи. От этого образуется пыль, которая скапливается в забоях вместе с метаном, угрожая взрывами.

Для сравнения: на крупнейших шахтах США и Австралии при первых признаках опасности люди прекращают работу, не теряя при этом в зарплате, которая там не зависит от выработки и составляет в среднем около $ 5 тыс. В Донбассе в случае такой остановки горняк получит втрое меньше обычного.

“Такая вот лотерея: выиграл — выйдешь на поверхность самостоятельно, нет — вывезут в сплющенной каске”, — констатирует Кравцев.

Ежегодно в стране погибают в среднем 250 шахтеров, но знатоки угольной сферы убеждены: реальные цифры выше. Причем зачастую в трагических инцидентах руководство винит самих рабочих, а истинные причины взрывов и аварий так и остаются тайной за семью печатями, говорит Волынец.

В то же время в Китае, лидирующем по количеству смертей в забоях, за гибель рабочих владельцев предприятий в некоторых случаях приговаривают к смертной казни. К примеру, в 2010 году такой приговор получили два главных акционера шахты Циншаньбэй, на которой погибли 20 горняков. И китайская статистика в последние годы пошла на убыль: число смертей на 1 млн т угля сократилось с пяти в 2000 году до 2,6 в 2010-м.

В Украине виновных наказывают редко, отмечает Волынец, — обычно находят стрелочника. Глава профсоюза считает: частично решить проблему могла бы почасовая система оплаты труда шахтера, принятая во многих странах мира.

Успеть пожить

На стоянке у шахты имени Скочинского — выставка достижений мирового автопрома, среди которых как скромные по европейским меркам автомобили Skoda, так и более cолидные японцы стоимостью более $ 30 тыс. — Nissan Navara и Mitsubishi Grandis.

Сергей Литовченко, главный технолог, уточняет: машины принадлежат отнюдь не топ-менеджменту (директор, к слову, ездит на Lexus), а простым рабочим.

“Кто хочет, в шахте может заработать [очень хорошие деньги]”, — уверяет опытный горняк Василий Шулепа. По его стопам в семье пошли оба сына. Втроем они заработали каждому на машину и квартиру. О другой профессии даже вопрос не стоял, говорит младший сын, 26-летний Дмитрий. “Это настоящая мужская работа”, — уверен он.

Годы, проведенные под землей, учат этих людей быть философами: от судьбы не уйдешь, считают они. “Стал в клеть — это уже угроза жизни”, — рассуждает Макарский, всю жизнь проработавший ГРОЗом. За много поколений у горняков выработался своего рода иммунитет к ежедневной опасности, и они ее стараются не замечать.

“Самое главное, что надо, — дай работу и заплати за эту работу”, — говорит о шахтерских приоритетах Виктор Кошельник, бригадир горнорабочих очистного забоя шахты имени Дзержинского. Кошельника Президент недавно наградил званием Героя Украины.

Однако деньги здесь и сейчас для горняка не самоцель, а стремление поскорее обеспечить будущее своих семей. Ведь до пенсии, на которую выходят лишь после 30 лет непрерывного стажа под землей, они могут и не дожить.

“Я хотел, чтобы моя дочь выбралась из этой дыры, чтобы жила в Киеве”, — признается прикованный к инвалидному креслу бывший горняк Александр Писаренко, получивший перелом позвоночника на одной из шахт Ровенькиантрацита.

Даже если повезет без травм дожить до пенсии, заслуженным отдыхом горняк наслаждается, увы, недолго. Средний возраст, в котором шахтеры уходят из жизни, — 55 лет. Сокращают их век и профзаболевания: угольная пыль вызывает бронхо-легочные заболевания. А на глубине более 1 км, где температура воздуха доходит до +40 °С, люди испытывают постоянный перегрев, раньше времени изнашивающий сердце и сосуды.

Хотя поправлять здоровье рабочие не спешат. По словам Макарского, треть горняков вообще никогда в отпуск не ездят. “У меня хозяйство, куры, свиньи”, — передает их аргументацию Макарский.

А те, кто решается поехать в отпуск, предпочитают не Анталью и даже не Крым, а Бердянск на Азовском море. Даже самые высокооплачиваемые представители профессии тратят деньги в основном на возведение и обустройство частных домов.

Любимое развлечение здесь — походы на футбол. Страстная любовь к донецкому клубу Шахтер доходит у большинства обитателей этих мест до фанатизма.

По словам жителей донбасской глубинки, они стремятся покупать самые дорогие билеты на стадион, а футболисты Шахтера для горняков — как близкие родственники. “Вот к нам приезжал [защитник Дарио] Срна, но в шахту побоялся лезть, сказал, что у него фобия”, — вспоминает Федоренко.

А рабочие шахты имени Дзержинского уже ждут товарищеский матч местной команды Ровенек и звезд Шахтера. Вопрос кто кого — тема месяца: об этом говорят в забое, в бане и на перекуре.

В остальном горняки от судьбы многого не ждут. “Чтобы холодильник полный был, чтобы семья была здоровая”, — озвучивает главный критерий нехитрого шахтерского счастья Герой Украины Кошельник.

В последние годы, замечает он, жизнь стала лучше. “У меня в бригаде у процентов 80 парней есть хорошие машины [иномарки], компьютеры, они ездят на моря. Есть у людей возможность, — говорит Кошельник. — Я считаю, они живут неплохо”.