— Главный вопрос: когда на Украине будет мир?
— На мой взгляд, война пока, по крайней мере прямо сейчас, не закончится. Хотя для Путина, как мне представляется, никакого имперского проекта как не было, так и нет. Поведение Путина было и остается оборонительным: он находится в обороне, мы не можем понять позиции Путина, если мы не примем несколько важных тезисов о нем.
Первое. Он по способу мышления не атакующий политик, а обороняющийся. Его главная задача — скорее не потерять то, что есть, а не завоевать новое.
Второе. Он не стратег, а тактик. Поэтому бессмысленно спрашивать у Путина, что будет через год. Сейчас никто не знает, что будет через месяц, а все разговоры о том, что Путин заранее в 2008 году знал, что вернется на президентский пост, лишены смысла. Тем более пока непонятен сценарий-2018, кто бы что ни говорил.
Третье. Путин по базовому методу поведения не реформатор, а консерватор. У него нет самодовлеющего тяготения к новому, он может только слегка изменять то, что есть. Кроме того, Путин испытывает всякие страхи, связанные с возможностью его падения и даже свержения. Например, еще в 2004 году премьер-министр Михаил Касьянов лишился своего поста из-за опасений Путина, что тот может его подсидеть, каким-то образом сорвав президентские выборы-2004. Подозрений, по-моему, совершенно необоснованных, но это в данном случае не важно. Особенно эти страхи усилились в 2010—2011 годах на почве “арабской весны”: судьба изнасилованного полковника Каддафи произвела неизгладимое впечатление на Путина. Он был убежден, что все эти революции организованы США и их союзниками. Он не хочет обсуждать внутренние причины революций, он думает, что революции неизбежно порождаются внешним вмешательством. Он все время ставит вопрос “зачем?”, хотя применительно к революциям куда более уместен вопрос “почему?”.
В окружении Путина, конечно, есть люди, которые думают иначе. Но они никогда не станут рисковать своим положением ради отстаивания абстрактных истин. Ведь всякий правильный царедворец должен сначала узнать точку зрения начальника, а потом сделать вид, что случайно пришел к тому же самому выводу. Тогда его карьера будет развиваться в нужном направлении с верной скоростью.
— Даже те люди, кто думает об экономике в стране сейчас? Силуанов, Греф, Шувалов?
— Я премного уважаю этих людей и вполне допускаю, что их нутряная, глубинная точка зрения по многим вопросам расходится с путинской. Но никто из них ведь не подал в отставку после крымских событий. Мы не видели, например, Антона Силуанова, разорвавшего рубашку на груди с воплем: “Крым не наш!” Не правда ли?
Вся власть в современной России является системой кормления. А потому оставаться на месте, которое кормит, куда важнее, чем отстаивать собственные подлинные взгляды и позиции. К системным либералам это относится в полной мере. Если завтра будет объявлено массовое истребление евреев и цыган или что-то еще — сислибы всегда найдут повод, по которому они должны оставаться у власти. Например, потому что пока они у власти, уничтожат только 60 процентов евреев, а если официальных либералов не будет у власти, то случится окончательное решение еврейского вопроса.
В этом смысле никаких идеологических разночтений я не вижу, и даже отдельно прорывавшиеся нотки разума — например, Шувалов очень правильно сказал одним из первых, по-моему, что самое страшное для России — это не прямые санкции, которые затрагивают весьма ограниченное количество людей и компаний, а косвенные санкции, порождающие подрыв репутации страны, радикальное ухудшение инвестиционного климата, дополнительный мощный отток из страны капитала и так далее. Но никто не собирается всерьез обсуждать подобные темы с Путиным. Место в российской системе тотальной коррупции стоит дорого и ценится высоко.
— И все-таки вернемся к тому, с чего начали. Атака на Украину — не имперский проект? Почему?
— Нет, оборонительный. После падения и бегства Виктора Януковича Путин реально испугался. Во-первых, того, что “арабская весна” оказалась прямо у наших ворот. Во-вторых, что вот-вот у Черноморского флота не будет базы в Севастополе, зато там появится база НАТО. И это надо предотвратить. Это оборона. Такая политическая логика предполагает, что главное — это не допустить чего-нибудь скорее, чем добиться какого-либо позитивного результата.
— То есть получается, что федеральные телеканалы не врали, когда говорили именно об этом?
— Путин не врал, когда говорил об этом. Путин находится в торге не с Украиной, а с Вашингтоном, в целом с Западом, как ему кажется. Тогда, после февральской революции на Украине, он предлагал: давайте сразу договоримся, что совместно делать с Украиной, как там учесть российские интересы. Вашингтон дал понять, что не собирается с Путиным эту тему обсуждать, ибо это не кремлевского ума дело. Не хотите обсуждать? Тогда заберем Крым.
То же самое сейчас происходит в Донецке и Луганске. Путин во время саммита в Нормандии сказал практически открытым текстом: да, я типа могу воздействовать на сепаратистов в Донецке и Луганске. Но только, чтобы я на них воздействовал, надо со мной вести переговоры, а не предполагать, что я должен идти навстречу Западу и так, без взаимных обязательств. Обама вновь не провел с ним никакого развернутого разговора. Потому и продолжается эскалация на Украине, несмотря на все мирные планы и заявления. Путин оправдывает себя тем, что все это делается во имя спасения России.
Во многом Путин остается неизменным. Но в чем-то и существенно меняется. У меня есть основания полагать, что в начале своего правления он действительно считал реальным безболезненный уход от власти. Причем чуть ли не после первого же срока. Но со временем ему стало ясно, во-первых, что авторитарная власть, густо замешенная на коррупции, — это ловушка, в которую легко попасть, но из которой почти невозможно выскочить. Во-вторых, что никто, никакой Запад не даст ему гарантий безопасности после его ухода. Вернее, формально, может, и дадут, но потом в решающий момент нарисуется какой-нибудь судья Бальтасар Гарсон, не имеющий к гарантиям юридического отношения, и Путин разделит судьбу Пиночета. А добрые западные лидеры только разведут руками: типа не смогли, у нас разделение властей и все такое. В-третьих, он не видит человека, который после него “удержит ситуацию”, то есть не допустит краха и распада России, ужас перед которым становится в Кремле демонстративно навязчивым.
Наконец, наш ВВП, кажется, склонен полагать, что, каким бы лояльным Западу он ни был, все равно где-то в США есть неистребимое желание его в конце концов свергнуть. Просто по приколу, ради всемирного дела демократии и чтобы жизнь медом не казалась. Ведь Хосни Мубарак был таким удобным для США и Израиля — и его таки свергли. И Муаммар Каддафи получил у себя революцию как раз тогда, когда стал самым прозападным и рукопожатным за всю свою политическую жизнь, выплатил гигантскую компенсацию семьям жертв Локерби и т.п. И на тебе! Понять, что революция вызревает в национальной толще, а внешние игроки чаще всего присоединяются к победителям задним числом, наш президент, кажется, не очень хочет. И что Янукович был свергнут отнюдь не по вашингтонскому велению-хотению. А потому, что к осени 2013 года феерически достал всех. От собственных близких соратников-коррупционеров до львовских студентов.
— То есть на Украине революция в 2014-м все равно произошла бы?
— Думаю, да. Независимо от позиции США и Европы. Поводом для массовых народных выступлений стал срыв подписания соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС. Но даже если срыва не было, элиты все равно окоротили и подвинули бы Януковича в 2014 году. Как минимум вернули бы Конституцию 2004 года, лишив тем самым президента гигантских полномочий. Потому что Виктор Федорович после парламентских выборов 2012 года совершенно вышел из берегов: нарушил элитную конвенцию, начал кидать своих ближайших партнеров, заполнил правительство ставленниками исключительно своей семьи, поставил смотрящим над элитами своего сына Александра (так называемого Сашу-стоматолога, по его первой специальности).
Активная же часть украинского населения, не вовлеченная в элитные разборки, с ужасом ожидала президентских выборов 2015 года. По рейтингам осенью-2013 выходило, что на честных выборах Янукович должен был проиграть во втором туре любому из заметных оппозиционеров: и Виталию Кличко, и Юлии Тимошенко, и даже Олегу Тягнибоку. Стало быть, все готовились с замиранием сердца к тотальным фальсификациям. И когда представился исторический шанс от Януковича оперативно избавиться, этот шанс был реализован фактически вместе значительной частью элит и активной частью украинцев. США если и играли в том какую-то роль, то глубоко второстепенную.
— Путин знает, что будет на Украине в сентябре?
— Он же президент, а не ясновидящий. Но я думаю, что, согласно логике, Путин должен и дальше раскачивать ситуацию, чтобы заставить Запад договориться с Кремлем о каком-то компромиссном сценарии по Украине. Прежде всего — что на Украине не будет НАТО, элементов американской ПРО и тому подобных ужасов, повергающих в смятение телеаудиторию программы Дмитрия Киселева. Но устно-письменным гарантиям ВВП уже не верит — слишком часто проклятый Запад его накалывал или пытался наколоть. Особенно на Украине. Потому нужен механизм постоянного воздействия на украинскую военно-политическую деятельность, с помощью которого можно держать за куриные яйца “братскую” страну.
Но и к большой войне наш Верховный главнокомандующий не готов, как и его доблестные Вооруженные силы. Я думаю, компромиссный вариант создания внутри Украины некоей автономной “Новороссии”, фактически подконтрольной Москве, Путина вполне устроил бы. Особенно если во главе “Новороссии” окажется главный конфидент и советник ВВП по украинским делам, его возлюбленный кум Виктор Медведчук. “Новороссия” может состоять даже всего из двух регионов, Донецкого и Луганского. Этого пока достаточно, чтобы Путин объявил себя победителем на украинском фронте и стал бы спать несколько спокойнее, время от времени поворачиваясь сонным лицом в направлении Киева. Насколько я понимаю, такой сценарий компромисса уже доведен до украинского президента Петра Порошенко. Но если даже Порошенко согласится, трудно пока понять, как он это объяснит Майдану и вообще всему активу, приведшему его к власти. Здесь возможно восстание уже против нового украинского лидера.
— А как же поиск духовных скреп?
— Путин все-таки не теоретик, а практик, это важно. Он не может быть движим сверхценными идеями как таковыми. Он у власти четырнадцать с половиной лет. За это время предпринимались десятки попыток выковырять из носа какую-либо сверхидею путинского режима. Были и уже “суверенная демократия”, и черт в ступе — чего только не было. Все попытки провалились. Та же Украина тому свидетельство.
Путин достаточно внятно намекает — через своих газпромовцев и просто пропагандистов, — что интерес мира к Украине обнулится, как только построят “Южный поток”. Ибо страна с трубой и страна без трубы — две большие разницы, как говорят в украинской Одессе. (В сущности, это можно назвать идеологией трубоцентризма и даже потратить пару миллионов долларов на коллектив детальных разработчиков большого текста по такому поводу.) ВВП, как мне видится, склонен считать беспардонным лицемерием заявления о том, что есть какие-то демократические ценности, которые надо на Украине отстоять, и что Запад борется за эти демократически ценности. “В Ираке, в Ливии вы отстояли эти ценности? Вы же вообще какой-то кошмар везде творите?” И ежу, если он принадлежит к путинскому большинству, ясно, что Запад просто нагло и цинично стремится к переделу ресурсов и вытеснению опасной России как поставщика этих ресурсов. Ну а мы, в меру скромных сил и нескромных средств, обязаны этому противостоять. Иначе Россия потеряет свои позиции в мире, и охранительный завет Ельцина Путину от 31.12.1999 (“Берегите Россию!”) не будет выполнен.
— А истерика вокруг Евразийского союза, собирание земель и прочее?
— Евразийский союз — это, конечно, форма защиты жизненного пространства нашей РФ. Но преувеличивать его значение не стоит, это никакая не империя. К тому же аннексия Крыма и кипеш в Донецке-Луганске привели к существенному охлаждению братской нежности в любовном треугольнике “Москва — Минск — Астана”. Из окончательного текста договора о Евразийском союзе исчезли многие политические положения. Казахстан и Белоруссия жестко акцентируют, что союз у нас сугубо экономический, и никакой более. А только что наши братья-партнеры заблокировали повышение пошлин на ввоз украинских товаров в Таможенный союз. Какая уж тут империя? Она существует только в болезненном воображении группы блогеров, проповедующих некую “русскую весну”.
К тому же империи создают стратеги, склонные хотя бы отчасти и время от времени к абстрактному теоретизированию. А Путин не первое и не второе. Поэтому имперского проекта у него быть не может. О чем он сам абсолютно честно и постоянно говорит. Защищать свою берлогу — это вовсе не то же самое, что перекраивать под себя весь окрестный лес, он же мир.
— Разоблачения Сноудена как-то напугали Путина? Изменили его картину мира и отношение к Америке?
— Мы с вами говорили, что Путин, как консерватор, тактик и прагматик (а НЕ реформатор, стратег и теоретик), в основе своей не меняется. Но в жизни его случаются события и вызовы, которые все же заставляют его менять тактические позиции по многим вопросам. Например, явление Эдварда Сноудена. Я не знаю, существуют ли между американским беглецом и российским лидером какие-то отношения, кроме сугубо заочных, но не исключаю, что Сноуден Путина глубоко перепахал. С помощью уворованных материалов американских спецслужб беглец показал правителю, что в смысле аудио- и видеоконтроля над миром США способны — а главное, готовы — буквально на все. И если прослушивались приватные телефонные разговоры Ангелы Меркель, то кто сказал, что Вашингтон уже не проник во все личные и коммерческие тайны Владимира Путина?
В такой ситуации остаться чистым для Запада нельзя: и так все известно, и собранные результаты рентгеновского просвечивания путинской души лишь ждут своего часа. Легально воспользоваться какими бы то ни было серьезными активами на Западе ВВП уже не удастся. Значит, разумно занять позицию, когда это уже не имеет никакого значения. Я аннексирую Крым и раздроблю Украину — а вы можете выбрасывать на меня какой угодно компромат, ни моей безопасности, ни моей жизненной стратегии он угрожать всерьез уже не может. Собственно, шоу Сноудена усилило изоляционистские настроения в голове Путина. Если ты не можешь покорить или обаять мир, бывает правильно попрочнее отгородиться от него. Кстати, изоляционизм — это во многом антоним имперского подхода.
— И выбор тех, кто сейчас рядом, это вопрос в первую очередь безопасности?
— Насколько я могу видеть, Путин сейчас больше, чем когда-либо прежде, озабочен вопросами собственной личной безопасности. Численность охраны постоянно растет. Меняется старое руководство ФСО, на смену ему приходят молодые волки. Управляющим делами президента назначен выходец из путинской охраны. Весьма вероятно, что на базе Внутренних войск МВД, которые недавно возглавил экс-шеф президентской службы безопасности Виктор Золотов, будет создана так называемая национальная гвардия численностью до 300 тысяч человек, подчиняющаяся непосредственно президенту, — своего рода параллельная регулярная армия, но с сугубо полицейскими функциями.
Личная безопасность Путина вообще может скоро превратиться в национальную идею России. Действительно, пока с Путиным все в порядке, нам не страшны ни внутренние грозы — от русского национализма до кавказской пассионарности и сибирско-дальневосточного сепаратизма, — ни маниакальное стремление США нашу бедную Россию варварски расчленить. Ширятся разговоры, что по соображениям безопасности президент РФ не может ездить на иностранных автомобилях, летать самолетами зарубежного (упаси боже, американского!) производства. То есть эта личная безопасность может стать определяющим фактором экономической и инвестиционной политики. РПЦ МП, скажем, призовет всех своих прихожан ежедневно молиться за Путина, иначе нам всем капец. В общем, оборонительное сознание, помноженное на новейший изоляционизм (которого в начале-середине путинского царствования практически не было, кроме как в фантазиях всяких дугиноподобных мыслителей), дает свои достойные плоды в практической политике.
— Вернемся к осени. То есть мы не можем пока прогнозировать вообще ничего?
— Кое-что можем. До осени эскалация украинского кризиса будет продолжаться. Главным источником этой эскалации останется, конечно, Москва. Точнее, лично Владимир Путин. Который действительно считает, что украинская власть все принципиальные указания по поводу своих действий получает из Вашингтона. Так что стандартный троллинг Дмитрия Киселева, над которым меньшая часть его аудитории имеет глупое обыкновение злобно хохотать, есть чистая трансляция высочайшей точки зрения. Сам г-н Киселев во все это, может, и не верит, но что поделаешь, таковы представления Верховного главнокомандующего РФ о мироустройстве.
— Федеральные каналы не врут — они хорошо озвучивают, что в голове у Путина. Нежелание встречаться с Порошенко связано с верой в его полную несамостоятельность?
— А как, в понимании Путина, Порошенко может что-то решать. Власть — это когда что хочу, то и ворочу. Как я, Путин. А этот…
— Подождите, Порошенко выбрали все-таки украинцы в ходе более или менее честных выборов.
— Россия уже сделала все возможное, чтобы намекнуть: выборы были нечестные! Да и какие вообще могут быть на Украине выборы, если Донецкая и Луганская области, где живут шесть с половиной миллионов человек, почти не голосовали, вкупе с Крымом, который мы заодно аннексировали. Но главное — Путин не верит в сам институт выборов, выборы, с его точки зрения, это вообще фуфел. Такая формальная процедура для легитимации власти элит, сформированной вне рамок демократии. По Путину, Порошенко, кто бы его формально ни выбрал, пребывает под контролем Вашингтона. Он получает указания, обязательные для исполнения, причем даже не от Обамы, а от третьего помощника. Так что давайте мы поговорим с Америкой и решим, что надо делать. Что говорить с мелким коммерсантом, если у него есть крутая крыша, которая все решает на самом деле.
— И будем продолжать поставлять все, что надо для войны на востоке страны.
— Да. Поставки наемников и вооружений будут сопровождаться попытками укусить разных представителей украинской элиты. Например, того же Игоря Коломойского, который намедни был заочно арестован. Это только на первый взгляд кажется анекдотом, а самому Коломойскому может создать осязаемые неудобства при пересечении им границ разных стран.
— Каких стран? Белоруссия будет в этом участвовать?
— Едва ли. Александр Лукашенко совершенно не хочет увеличивать свою зависимость от России, он и дальше будет лавировать между Москвой и Киевом. Не будем забывать, что он дружил со всеми официальными врагами Москвы, от Ющенко до Березовского. Березовский с 2007 по 2010 год часто бывал в Минске, и Белоруссия, по идее, должна была выдать его, как находившегося в международном розыске, России. Но почему-то совершенно не выдала.
— То есть осенняя новостная повестка зависит от того, пойдет ли Запад на какие-то переговоры вообще?
— Да, от того, будет ли серьезный, взаимно уважительный переговорный процесс. Барак Обама в сложном положении. С одной стороны, он не хочет излишне жестких мер против России. Он пришел к власти как лидер, стремящийся не вмешиваться в конфликты, не затрагивающие напрямую безопасность Америки. И сразу после аннексии Крыма он повторил, что его куда больше интересует атомная бомба на Манхэттене. С другой стороны, он не может допустить легитимации действий Путина по отношению к Украине, не согласованного с США и ЕС изменения границ в Европе. Поэтому, так или иначе, будут новые санкции, игнорирование позиции Кремля, всякие иные унижения. Для Путина самое плохое — это унижения, потому что в его лице, как он считает, унижают целую большую Россию, а для него это недопустимо.
— Какие уже были унижения?
— В Нормандии Обама с Путиным даже не переговорил как следует. Хотя российский президент очень громко намекал, что имеет влияние на донецко-луганских сепаратистов и может, если что, изменить ситуацию на востоке Украины.
— А он просил о встрече или думал, что тот придет сам?
— Большие пацаны должны были переговорить, но что-то не переговорили. Но Путин все еще считает, что переговоры возможны и состоятся рано или поздно. Когда Западу должно стать ясно, что без договоренностей с Москвой Украину не спасти.
Кремль рассчитывает и на общее ухудшение ситуации внутри Украины. Дестабилизация экономики из-за горячей войны в Донбассе, возможной торговой войны с Россией может, согласно этой логике, породить широкое недовольство украинцев уже новой властью. Не надо забывать, что осенью — скорее всего, в октябре — на Украине должны состояться внеочередные парламентские выборы. Они нужны многим, но в первую очередь президенту Петру Порошенко, который хочет получить в Верховной раде следующего созыва отдельную крупную фракцию своей собственной партии “Солидарность”. И благодаря этому обрести уже прямое, а не только косвенное влияние на формирование правительства. Но это означает, что предвыборная кампания будет идти на фоне войны. Стало быть, Порошенко, чтобы не провалиться на выборах, должен будет вести себя достаточно жестко и не идти даже на оправданные уступки России. В противном случае электорат его не поймет. Это само по себе является фактором дальнейшей эскалации.
Значительная часть украинских элит, кстати, не исключает октябрьской революции после февральской. Если президент Порошенко в краткосрочной перспективе не покажет свою эффективность, его может смести новый Майдан. Поддержанный, не исключено, спецбатальонами, созданными для войны против сепаратистов.
— То есть мы уже можем прогнозировать усиление эскалации до сентября в любом случае.
— Что будет потом, не знает никто. Не вижу оснований для Путина слезать с этой темы, тем более что, если он слезет с украинской темы, ему придется развернуться лицом к проблемам российской экономики. А для него это сейчас было бы некомфортно, да и зачем? Ведь русский народ готов снять с себя последнюю рубашку ради того, что Крым наш. Путин много лет был буфером между элитами и народом и между элитами и Западом одновременно. В 47 лет, в молодом сравнительно возрасте, он приковался к галерам. Все те, ради кого он трудился галерным рабом, ни за что не отвечали и прохлаждались, как мы с вами сейчас в этом кафе. А Путин нес непосильное бремя ответственности без шансов, как потом стало понятно, с галеры соскочить. Может он хотя бы компенсацию получить в виде яростной любви собственного народа? И уважения той части мира и человечества, которая не любит Америку? Я помню, что еще в 2007 году, когда его спросили на пресс-конференции, действительно ли он богатейший человек Европы, Путин ответил: я богатейший человек мира, я собираю эмоции. Он должен двигаться вперед, чтобы получить новую дозу эмоций.
— Порошенко сейчас даже при большом желании не может пойти в сторону России — во время проведения избирательной кампании в парламент. А Путин не может рассматривать факторы, влияющие на Порошенко изнутри страны, всерьез, раз он не воспринимает его как самостоятельного политика. Тупик?
— Я думаю, сугубо прагматически Порошенко мог бы и смириться с фактическим отделением Донбасса и Луганщины. Двух дотационных, депрессивных регионов. При условии, что Россия не двинется дальше в глубь страны. Но политически, как мы уже говорили, для Порошенко это невозможно. Да и как гарантировать, что за Донецком-Луганском не придет очередь Харькова или Одессы? Где очаги сепаратизма создать сложнее, чем в уже охваченных войной регионах, но при желании и соответствующих инвестициях можно.
— Когда наступит максимальная точка эскалации конфликта?
— Неизвестно, но предположительно в августе — сентябре. В преддверии парламентских выборов.
Одна из проблем Украины еще и в том, что немалая часть силовиков не лояльна собственному государству и до сих пор, в глубине души, ориентируется на Москву.
— У украинских военных в Крыму было ощущение, что все правильно?
— Фактически никакого серьезного сопротивления в Крыму украинские войска не оказали. Вот, 1 марта 2014 года и.о. президента Александр Турчинов назначил 39-летнего контр-адмирала Дениса Березовского командующим Военно-морскими силами Украины. На следующий день (!) — 2 марта — контр-адмирал Березовский перешел на сторону России и приказал украинским морякам не чинить никакого сопротивления наступающей стороне. Не выглядит ли вся эта история странноватенько? А ведь многие украинские военачальники ментально относят себя к советской армии, а отдельную украинскую армию считают фарсовой структурой…
— Вы хотите сказать, что там советская ментальность даже у молодых солдат?
— Наполеон Бонапарт был прав: если ты не хочешь кормить свою армию, ты будешь кормить чужую. Войска Украины в постсоветское время существовали по остаточному принципу, вот они и досуществовались по остаточному принципу.
— Давайте поговорим об экономике России осенью, зачем госпропагандисты сейчас рассказывают россиянам, что и НАТО задушим, и санкции не страшны?
— Санкции в некоторой степени страшны. Их влияние не надо недооценивать. И не только прямых санкций — против отдельных людей и компаний. Но и косвенных: превращения России в “больного человека Европы” со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— По телевизору говорят обратное. Как потом резко перестраивать риторику, когда ударит? Как объяснять потом?
— Риторику сильно перестраивать не придется. Русскому народу легко объяснить, что ради имперского величия можно немного и пострадать, и затянуть потуже пояса. “Государство крепло, народ хирел” — этот тезис Ключевского описывает философию нашего бытия на протяжении столетий. Если “Крымнаш”, то как еще жаловаться на какие-то экономические неурядицы?! Мы же не сволочные американцы, а высокодуховная нация, которой, как нам напомнил Путин на недавней “Прямой линии” с народом, на миру и смерть красна? Другое дело, что угроза дальнейших санкций порождает в элитах известную нервозность, нарастающую в пространстве-времени. В психологическом плане еще не введенные санкции страшнее уже введенных. Интерес к видам на жительство и недвижимости за границей в последние три месяца растет.
— И что, скоро они побегут?
— Демонстративно бежать никто не будет. Скорее уместен термин “отползать”. Однако же новая посткрымская реальность затрагивает многих, включая тех, кто умеет пробегать между струйками. Вот, например, зависла сейчас сделка на 5 миллиардов евро между “Альфа-групп” и немецкой RWE по приобретению энергетической компании Dea. Хотя все было согласовано еще в марте. Но сейчас немецкие власти затеяли дополнительное расследование, что, насколько мне известно, весьма нервирует покупателей.
— Путин им что-нибудь даст.
— Как банку “Россия” и “СМП-банку”? Но он не может компенсировать утрату статуса и репутации на Западе. И потом, одно дело — личные друзья президента, прямо пострадавшие из-за аннексии Крыма (которой они в глубине души, может, совершенно и не хотели), другое — элиты вообще. Путин же их предупреждал, что надо возвращать себя и капиталы в Россию. Большинство элит не восприняло это всерьез. Продолжали считать, что агрессивная риторика останется лишь инструментом умиротворения быдла и не конвертируется в реальную политику. А оно конвертировалось. За все в жизни нужно платить, в том числе и за услуги Путина-буфера, который больше не хочет играть прежней роли.
— В этой ситуации Ходорковский как-то проявит себя? Пора бы уже.
— Объективно Ходорковский остается крупной политической фигурой, даже если политиком он стал поневоле. Но вряд ли он вернется в Россию в скором будущем. Я не знаю его планов, но по логике вещей он мог бы заняться крупным медиапроектом.
— Медиа — это что, покупка независимых телеканалов?
— По-моему, полноформатный независимый телеканал в нынешней российской ситуации — это утопия. Причем очень дорогостоящая. Я скорее ожидаю чего-нибудь нового и интересного в интернете. Посмотрим.
— А что будет в этой ситуации делать Путин?
— Путин хотел бы воспользоваться нынешней ситуацией, чтобы расколоть Америку и Евросоюз. И еще внести раскол в саму Единую Европу. Ему кажется, что сейчас это возможно, что благоприятный момент настал. Товарооборот с США у нас порядка $30 млрд, а с Евросоюзом — больше $400 млрд. Австрия и Венгрия хотят строить “Южный поток”, несмотря на позицию Вашингтона и Брюсселя. Многие в Европе — и политики, и обычные избиратели — симпатизируют Путину за то, что он таки сумел дать сверхдержаве по морде. Ведь глобального гегемона многие не любят, от этого никуда не деться. И все это создает у Путина иллюзию, что он может навести шорох на Западе и таким образом защитить свое жизненное пространство и жизненно важные интересы.
Мысль о том, что кремлевское давление может и, напротив, сплотить Запад на ценностном уровне, не очень укладывается в путинской голове. Ведь что может быть ценнее ресурсов и денег, за которые, согласно философии ВВП, идет перманентная борьба, — источник всех и всяческих больших и малых конфликтов?!
Тем не менее ВВП сегодня идет в раскольническом направлении довольно оптимистично. Ведь он снова оказался в своей любимой стихии: занимается внешними делами. В этом смысле он переживает вторую молодость. Именно с международными делами и внешними связями связаны достижения его молодых лет: и в ГДР в 1980-х, и в мэрии Санкт-Петербурга под руководством Анатолия Собчака в первой половине 1990-х. Внутренние проблемы, экономика — все это куда менее интересно нашему президенту. Всегда, а особенно сейчас. И потому остановить Путина рациональными аргументами очень не просто.
— Есть мнение, что активную часть общества заставили замолчать и разочароваться в политике надолго.
— Да, заставляют. Но новую повестку дня может сформировать только активная часть общества. Альтернатива — “пора валить”.
Сейчас “Крымнаш” застит глаза многим, но насколько долговечен фантом “русской весны”? Кремль по-прежнему не предлагает никакой оформленной идеологии, в его руках лишь тактическое оружие самообороны. И пресловутый трубоцентризм, о котором мы уже говорили.
Путин не предлагает никакой внятной программы будущего. Он апеллирует к защите неугасшего имперского величия. Все его символы — из прошлого, точки опоры — в прошлом. Таким путем нация может идти только к умиранию, но не к новым свершениям. Европейский идеал кажется уже недостижимым, поэтому задача официальной пропаганды — его дискредитация. Виноград оказался слишком зелен.
Все охранители любят статистику. Да, 80% россиян не имеют загранпаспорта, а 70% никогда не выезжали за пределы бывшего СССР. Но судьбы стран и народов решает активное творческое меньшинство: 2% населения. Судьба России зависит в конечном счете от того, сформируется ли это меньшинство.
Лола ТАГАЕВА
Что скажете, Аноним?
[09:21 09 октября]
[08:32 09 октября]
[16:37 08 октября]
14:20 09 октября
14:00 09 октября
12:30 09 октября
12:00 09 октября
11:00 09 октября
10:30 09 октября
10:20 09 октября
[18:45 27 сентября]
[09:45 17 сентября]
[14:35 10 сентября]
(c) Укррудпром — новости металлургии: цветная металлургия, черная металлургия, металлургия Украины
При цитировании и использовании материалов ссылка на www.ukrrudprom.ua обязательна. Перепечатка, копирование или воспроизведение информации, содержащей ссылку на агентства "Iнтерфакс-Україна", "Українськi Новини" в каком-либо виде строго запрещены
Сделано в miavia estudia.