Беларусь, всеобщая стачка. Скверные перспективы и плохие новости для борцов с диктатурой

Иными словами, даже если отношения нанимателя и работников хорошо регламентированы законом и есть законные основания для забастовки (а соблюсти этот пункт адски трудно), есть независимый профсоюз, фонд помощи бастующим, юридическая поддержка и налаженные связи со СМИ, и крепкая боёвка, готовая дать отпор грубой силе, даже в таких, идеальных, условиях, которых в 99,9% случаев и близко нет, шансы на успех забастовки крайне скромны. На долговременный успех — тем паче.

Как правило, трудовые конфликты, поддающиеся разрешению в принципе, решаются и без забастовки. Забастовка — запредельный шаг, жест отчаяния, в одном ряду со вскрытыми венами, публичным самосожжением и гранатой с вынутой чекой, зажатой в руке. Потому забастовки нередко происходят и стихийно, когда отчаяние дошло уже до предела — но у таких стихийных выступлений вообще нет шансов на успех.

Политическая забастовка: все еще хуже

Но речь пока шла не о политике, а об экономических требованиях, выставляемых владельцу предприятия, который доводит дело до забастовки, когда хочет проучить работников, показав им их полное бессилие и бесправие, либо, если издержки от выполнения их требований велики, и обострение конфликта экономически оправдано. Конечно, забастовка невыгодна и ему, но риски владельца не идут ни в какое сравнение с рисками бастующих. А шансы на победу — да, возможно, частичную, отложенную во времени, но, тем не менее, победу, несравнимо больше.

Политическая же забастовка означает выставление требований государству об изменении его устройства. По сути, это мятеж — и он, естественно, вне закона. Согласно Уставу МОТ/ILO и законодательству большинства стран политические забастовки запрещены. Страны, в которых допускаются, как исключение, социально-политические и экономико-политические требования, можно пересчитать по пальцам одной руки, но и там это обставлено такими ограничениями, что, по факту, нереализуемо.

Естественно, что политические забастовки запрещены и в Беларуси. Там вообще всё запрещено, включая независимые профсоюзы, а то, что не запрещено по закону, уничтожено без оглядки на закон. Давайте назовем вещи своими именами: Лукашенко — диктатор, а Беларусь — квазифашистское (квази — просто в силу размытости, амбивалентности и инструментальности националистической повестки режима) государство-корпорация в его крайне репрессивном варианте, и маскировка под заповедник нео-СССР не делает его менее омерзительным и беззаконным. Такие диктатуры долго живут на геополитических разломах, а умирают трудно, и всегда поэтапно. Так что беларусам стоило бы изучить опыт Парагвая (Стресснер) и Португалии (Салазар), обратив внимание на социальную базу диктаторов и обстоятельства их ухода, а также взяв поправку на соседство с фашистской Россией.

По репрессивности режим Лукашенко не уступает стресснеровскому, а Салазар рядом с “Батькой” — демократ и гуманист. Но этот режим — удобный лимитроф для Москвы, и Кремль без крайней нужды “Батьку” не сдаст и не пойдет на его замену. Зато он охотно подтолкнет его на дальнейшие репрессии, чтобы по максимуму загнать под персональные санкции и заставить быть еще лояльнее Путину. Иными словами, взывать к закону в противостоянии с Лукашенко бесполезно. Но, если уж беларусы все-таки хотят пойти таким путем, им нужно, по крайней мере, соблюдать закон самим. А, между тем, все требования беларуских забастовщиков исключительно политические и дают Лукашенко законный карт-бланш на репрессии — ведь мятеж же!

С требованиями тоже все очень мутно. Сначала у протестов не было явных лидеров (не считая бежавшей Тихановской, но какой это лидер?), и было непонятно, кто их выдвигает. Затем появился Координационный Совет, но лучше бы он не появлялся. Это позволило бы сохранить иллюзию могучих тайных сил, противостоящих “Батьке” — а члены совета не просто появились на публике, но, как ни прискорбно, еще и заговорили. В частности, они сообщили, что:

— Их целью не является захват власти и поэтому у них нет политической программы;

— Обвинения Лукашенко в том, что оппозиция стремится ухудшить отношения с Россией, не имеют под собой оснований;

— Светлана Тихановская намерена в ближайшее время вернуться в Беларусь, поскольку ей там ничего не угрожает.

Вопрос “чей Крым” задан не был, но ответ висел в воздухе. Впрочем, после предложений признать Тихановскую президентом это не было неожиданностью. Хотя, с другой стороны — а кого еще? Либо ее, либо Лукашенко, либо проводить новые выборы, но, думаю, и на них харизматичных и сильных кандидатов будет негусто.

Здесь я хочу предложить читателям на минуту отвлечься от текста, и представить Светлану Тихановскую в роли президент…ки и главнокомандую…щей — без партии, опыта и кадрового резерва. Думаю, что в воображении украинцев эта картина воссияет очень ярко.

И еще я думаю, что будь у Лукашенко чуть больше гибкости и авантюризма, он мог бы слить Тихановской второй тур — с достойным разрывом, скажем, в полпроцента, поздравить ее, сдать дела, а затем успешно манипулировать ей из-за кулис, и триумфально вернуться на следующий срок, либо посадить в свое кресло одного из старших сыновей. Подозреваю, что “Батька” держит в голове и такой вариант, если совсем припрет, но еще надеется задавить протесты напрямую, без обиняков.

Вернемся, впрочем, к требованиям беларуской политической забастовки. Если свести их из разных источников в нечто цельное, то мы получим:

— Уход Лукашенко;

— Освобождение всех политзаключенных;

— Расследование преступлений, совершенных силовиками в ходе подавления протестов, и наказание виновных;

— Новые выборы.

Кстати, а Лукашенко в новых выборах будет участвовать? Этот важный момент не прояснен.

Вот, собственно, и все. По букве закона — несомненный мятеж, несмотря на все прогибы обходительных и мягких членов Координационного Совета.

Немного истории. Опыт успешной политической стачки

Не хочу огорчать беларусов, но успешных стачек, в ходе которых выдвигались политические требования, было крайне мало. Зато провалов можно насчитать сотни — и вот самые известные из них.

Конфликт Маргарет Тэтчер и британских шахтеров, выставивших очень аккуратные социально-политические требования, закончился их полным поражением. Серия забастовок шахтеров Донбасса и Кузбасса в 1989-98 годах принесла бастующим на первых порах мелкие, но, скорее, формальные успехи, использованные в свою пользу партноменклатурой, а затем окончилась полным провалом. При этом во всех случаях выяснилось, что властям — что британским, что совковым, что украинским и российским, — от забастовок на шахтах не холодно и не жарко, а ресурсы забастовщиков заканчиваются так быстро, что даже расстреливать их необязательно.

Но не всегда власти бывают столь терпеливы. В советском Новочеркасске и казахском Жанаозене забастовки без затей расстреляли, хотя и там о политических требованиях можно было говорить лишь с натяжкой. И ничего, кроме орденов и продвижения по службе никому за расстрел не было. Лукашенко, к слову, тоже осыпал свои эскадроны смерти щедрой горстью наград, а в качестве приложения к медалям — еще и денежным вознаграждением.

А где же успехи политических стачек? Мне удалось найти одну условно-успешную. Октябрьская политическая стачка 1905 года привела, если верить советской историографии, к появлению Манифеста Николая II от 17 октября, то есть, к установлению уже не абсолютной, а “околоконституционной” монархии. Но и тут нужно сделать несколько важных оговорок.

Во-первых, стачка действительно была всеобщей, с особым упором на транспорт и связь, и сопровождалась вооруженными восстаниями на фоне проигранной войны. Во-вторых, уступки были минимальными — демоверсия парламента. Самодержавие же рухнуло только через 12 лет, на фоне новой провальной войны и, в основном, от дряхлости, а не оттого, что кто-то там вышел на мирный протест. Вообще разговоры о мирных протестах в то время вызвали бы у рабочих издевательский смех, а их инициатора, скорее всего, избили бы, как полицейского провокатора, и почти наверняка — справедливо.

Да, и ещё одно. В итоге к власти пришли большевики. Конечно, Николай II был не свят, хоть РПЦ ФСБ и причислила его к лику страстотерпцев, но ничего, даже близкого к террору в СССР, он не допускал.

Вот такой успех был достигнут в России в 1905 году. Примеров других успешных политических стачек мне отыскать не удалось.

Духа нет у вас быть свободными…

Вернемся в Беларусь, чтобы подвести итог сказанному и обозначить перспективы развития событий. Итак, Лукашенко уже раздал своим силовикам несколько сот наград “за безупречную службу”, и, надо полагать, это только первая волна — всех отличившихся сразу не выявить. А чем, кстати, они отличались? Вот один из тысяч постов в соцсетях, описывающих подвиги беларуских карателей.

“… Первую дичь мы услышали от маленькой женщины лет 60. Ее вместе с мужем повязали возле РУВД, когда они пришли писать заявление о пропаже сына, которого задержали накануне. Сидели в пятиместной камере 50 человек. Ее били, как и других женщин, раздевали, ставили на колени. У нее протез вместо груди, который она подвязывала косынкой, сорвали с силой, со словами: это что, флаг? А после этого пнули в шею. Измывалась над ними надзирательница-женщина. Чтобы вы понимали, после выхода у нее руки тряслись так, что с бутерброда, который ей дали, слетало масло. Но на себя она забила и ждала выхода сына. Он болеет эпилепсией, но находился в длительной ремиссии (более 20 лет), сутки на Окрестина спровоцировали приступ. И непонятно, вышел он сам, или его увезли в больницу.

К слову, первых освобожденных лично встретить не удалось, их вывозили скорые. 6 машин за час, по 3-4 человека в каждой. Людям, у которых были переломы, скорую на сутки не вызывали. Один из вышедших рассказывал, что в камере, был парень со сломанной ногой. И когда он понял, что врача ему никто не вызовет, приходилось кость поправлять руками, чтобы стоять было удобнее.

Самая жуть происходила с задержанными в ночь с 10 на 11 августа. Их не били, а просто уничтожали. Люди, которых задержали раньше, говорили, что стоны в эту ночь и следующий день стояли такие, что в ушах закладывало. Мужики стонали детскими голосами, у них просто не было сил. Людям выбивали зубы и давали веники, чтобы подметали.

Лютая дичь от одного из врачей. Сейчас в больнице лежат десятки мужиков с травмами прямой кишки и разрывами гортани, их истязали дубинками, растаптывали детородные органы. А одна из девушек рассказывала, что в РУВД после того как их избили, уборщица несла мешок использованных през-вов. С травмой горла в больнице лежит 16-летний паренек, ему еще пытались выколоть глаза.”

И так далее — про избиения, пытки, расстрелы и камеры-душегубки.

Еще раз повторю: таких постов в соцсетях — тысячи, и я, щадя читателей, ещё выбрал тот, что помягче. А в МВД Беларуси уже заявили, что не собираются публично осуждать своих коллег за действия на митингах. То есть, это не отдельные палачи, а налаженная система.

Финал поста прекрасен: “Я не знаю, как назвать это. Я не хочу верить, что это было в нашей Беларуси. Я боюсь узнавать, что с людьми происходило еще. Я очень верю, что это больше никогда не повторится”.

Девушка годами жила в окружении этого кошмара — “батькино” гестапо кого-то постоянно похищало, калечило, пытало, убивало, пусть не в таких масштабах, но изо дня в день, и люди боялись сказать лишнее слово — а для нее это стало открытием. Лично я, побывав в этом раю чуть меньше 20 лет назад в течение одной недели, ничего нового с тех пор о Беларуси не услышал. Обыкновенный фашизм, что тогда, что сейчас. Как же можно было годами не понимать этого? Это либо поразительная эмоциональная глухота — либо запредельный всеобщий страх, не дающий сказать правду даже самому себе.

Такой страх, впрочем, объясним. Лукашенко у власти уже 26 лет — скинем шесть на укрепление позиций — минимум 20 лет он ведет войну против своего народа, с тем, чтобы заставить беларусов испытывать животный ужас при одной мысли о сопротивлении. Именно на профилактический террор и заточены беларуские силовики, что сейчас, что 20 лет назад. Но началось это не с Лукашенко. По большому счету, это реальность легенды о “партизанском крае”, которого не было, а было противостояние двух карательных машин: советской и германской, не народное сопротивление, а нечто совсем иное. А партизанская традиция в Беларуси — выдумка советского агитпропа, чем Беларусь, к слову, и отличается принципиально от Украины.

Так вот, силовики Лукашенко — прямые продолжатели культурной традиции сталинских и гитлеровских карателей, легко перетекавших друг в друга. Таких зверей, утративших все человеческое, в Беларуси десятки тысяч. Ни эти людоеды, ни их дети, увидевшие жизненный успех своих родителей, другими не будут — нет оснований рассчитывать на их моральное пробуждение. Следующая за Лукашенко генерация власти может либо урезать их в правах, и, превратив бывших карателей в изгоев, прервать их историю успеха, либо принять к себе на службу — и эту традицию продолжить. Что выберет власть, сменившая Лукашенко — нет, не завтра, но когда-нибудь, — отдельная тема. Лукашенко, к слову, тоже стоял перед таким выбором, и его сделал. Но что делать сейчас? Ведь очевидно же, что звать людей на улицы для мирного сопротивления таким отморозкам — аморально и подло.

Между тем, именно это мы и наблюдаем: призывы “координаторов” “к жителям всех городов” мирно подставлять головы под пули и дубинки лишь чуть-чуть разбавлены робкой попыткой деанонимизировать отдельных карателей, не скажу, чтоб удачной. А власти уже заявили, что забастовка провалилась, и ни одно из предприятий реального сектора не остановлено. И это правда: сегодня в Беларуси есть только один конвейер, по-настоящему важный для власти — конвейер убийств, террора и страха. И если он будет работать, то без всего остального Лукашенко может обойтись неопределенно долго. У него есть и поддержка — миллионы людей, морально сломленных десятилетиями и поколениями страха. Это молчаливая, но очень серьезная сила, и на повторных выборах Лукашенко может даже победить в пределах честного подсчета голосов, отданных ему, “лишь бы не было войны”.

Адекватным и честным ответом на зверства режима Лукашенко мог бы стать призыв к несломленному меньшинству оказывать вооруженное сопротивление карателям, разворачивая против них террор и нанося удары по их логистике — ведь им, в перерывах между зверствами, нужно есть, спать, лечиться, заправлять машины. Но никто из беларусов, ни внутри страны, ни из-за границы с таким призывом громко и публично не выступил.

Что ж, это право беларусов, и никто не должен упрекать их за такой выбор. Это их страна, их “Батька”, их проблема, это им идти под пули — и им виднее, какой способ сопротивления выбрать и каких лидеров выдвигать. Но сделать из их выбора выводы для себя украинцы, бесспорно, вправе.