Банальность авторитаризма

Малайзия — страна, которую я неплохо знаю: я изучал ее политическую систему на протяжении последних 15 лет и давно ждал здесь политической либерализации. Правительство в Малайзии многопартийное, но одна и та же коалиция находится у власти уже 60 лет — не проиграв ни одних выборов. Одно из правил, унаследованных нынешним государством от колониального британского, — право задерживать людей без суда. Печатные и электронные СМИ в целом не представляют больших проблем для режима: большинство из них принадлежит корпорациям — союзникам правящей политической элиты.

Годы жизни и работы в Малайзии позволяют мне утверждать, что представления об авторитаризме, господствующие в моей стране, США, совершенно нереалистичны и потому крайне опасны.

Малайзия — прекрасная страна для посещения и отдыха; это развивающийся рынок, пытающийся выбраться из той же самой “ловушки среднего дохода”, в которой оказалось большинство сравнимых с Малайзией стран. Между тем политологи не считают Малайзию электоральной демократией. Фонд Freedom House рассматривает политическую систему этой страны как “частично свободную”. Малайзия квалифицируется как “гражданская диктатура” или просто “диктатура” в базе данных “Демократии-диктатуры” и в базе данных Буа — Миллера — Розато. Стивен Левитски и Лукан Вэй рассматривают Малайзию как классический пример “конкурентного авторитаризма”. Стран, находящихся в той же категории, что и Малайзия, немало. Мексика и Тайвань были в этой нише на протяжении большей части ХХ в., а сейчас в ней находятся такие разные страны, как Россия, Турция, Сингапур, Камерун, Танзания и множество других.

Большинство американцев представляют себе авторитаризм в фантастическом и карикатурном свете. На этой картинке есть бессердечные головорезы, всевластные и безнаказанные элиты, население, живущее в бедности и отчаянии, строгие ограничения любых способов коллективного политического действия и диктатор, который занят исключительно организацией похищений и убийств своих противников с помощью всегда готового к его услугам аппарата безопасности.

У этого образа несколько источников. Один из них — поп-культура. В фильмах власть диктатора не ограничена ничем, кроме открытого восстания масс. Столь же важны традиционный миф основания американского государства, популярные представления о Второй мировой войне и холодной войне, а также характерное стремление видеть любую недемократию как “другое”, т. е. явление, совершенно противоположное демократии.

Но все это только сбивает с толку. Полной противоположностью демократии — с натяжкой — можно считать тоталитаризм. Об этом стоит почитать Карла Фридриха и, конечно, Ханну Арендт. Но и тот и другая говорили об исключительности тоталитаризма как политической системы.

Между тем жизнь при современных формах авторитаризма покажется любому американцу знакомой и понятной. Вы идете на работу, в середине дня отправляетесь на обед, потом возвращаетесь домой к семье. Работают школы и частные компании. Кто-то добивается успеха благодаря удаче и честному труду. Большинство взрослых озабочены тем, чтобы устроить детей в хорошие школы. Военные сидят в своих казармах, полиция занята расследованием преступлений, причем часто их раскрывает. Политические противники режима существуют, но у них мало возможностей протестовать открыто. При этом критиковать режим в частных разговорах никто не мешает. Даже выборы проходят регулярно. Все это — обычное дело для Малайзии и многих других стран.

Иными словами, повседневная жизнь в современном авторитарном государстве скучна и терпима. Большинству жестких критиков режима удается избежать судьбы Анны Политковской. Они становятся жертвами не убийств, а разочарований. Большинство мягких критиков живут спокойно и никогда даже не сталкиваются со спецслужбами. Большинство граждан довольны, если поезда ходят по расписанию, и ругают правительство, если поезда опаздывают. Они жалуются на поборы и откладывают деньги на отпуск. Выборы в их странах выполняют “анестетическую” функцию — так выборы в автократии описал Филипп Шмиттер в недооцененном сборнике “Выборы без выбора”, вышедшем еще в 1978 г. Словом, нормальная жизнь в нормальной стране. Как любил говорить бывший премьер-министр Малайзии Махатир Мохамад: “Если я вам не нравлюсь, пойдите и выиграйте выборы в моем избирательном округе”.

Итак, будет ли “народ” терпеть авторитарное правительство? Само появление такого вопроса связано с тем, что, с точки зрения многих на Западе, авторитаризм есть что-то невыносимое. Действительно, большинство людей исповедуют ценности, близкие к демократическим, но, живя в сложном мире, где есть хоть какой-то порядок и работающая экономика и где, как правило, есть чем заняться помимо борьбы за изменение типа правления, они не рассматривают переход к демократической системе как приоритет. (Невыносимой ведь может показаться и демократия, где есть те же проблемы, которые заставляют людей оппонировать авторитарным режимам, — коррупция, кумовство, неравенство, несправедливость.) Ответ на вопрос, будет ли народ терпеть авторитарное правление, таков: “Да, конечно”.

Большинство американцев представляют себе переход от демократии к диктатуре в апокалиптических терминах. Но в действительности вы узнаете, что больше не живете в демократии, не потому, что Государство Лишило Вас Прав, и не потому, что произойдет путч. Вы узнаете о том, что не живете при демократии, когда выборы перестанут приводить к политическим изменениям.

Может показаться, что я защищаю авторитаризм и свысока смотрю на демократию. Ровно наоборот. Фантастические представления об авторитарных системах отвлекают американцев от действительно важных трансформаций, ведущих к слому механизмов политической конкуренции и размывающих сдержки и противовесы. Если развал демократической системы произойдет, то будет зрелищем не грандиозным, а грустным: демократия не взорвется, а тихо сдуется. Просто незаметно выяснится, что сама идея поддержки повседневной демократии перестанет звучать убедительно.

Оригинал текста на сайте автора https://tompepinsky.com/2017/01/06/everyday-authoritarianism-is-boring-and-tolerable/; переведен и опубликован с согласия автора

Том ПЕПИНСКИ, политолог, Корнеллский университет