Авторитаризм Януковича: между “иметь” и “быть”

Стартует новый политический сезон. Актуальной топ-темой осени станут выборы в местные органы власти. Приближение электорального забега заставило партии “встряхнуться” и перетряхнуть свои ряды, взять на вооружение новомодный “заморский” праймеризм. В то же время погружение в электоральные заботы пока что мешает и власти, и оппозиции выработать долгосрочную политическую повестку.

Уверенно себя чувствуя, Янукович заявил о дальнейшем укреплении властной вертикали, расширении и укреплении полномочий президентской власти. Оппозиция же засвидетельствовала готовность к отдельным акциям протеста, продолжая оставаться в состоянии идейной деморализованности и партийной раздробленности.

Коалиционно-идеологические сбои

В осенний политический сезон власть входит в условиях социально-экономической лихорадки, связанной с ростом тарифов на коммунальные услуги, общим скачком цен на товары и услуги. Коммунисты все более активно выражают свое несогласие с шоковым и неосторожным характером экономической политики, которую проводит Партия регионов. Почему разногласия между Партией регионов и коммунистами проявились именно по экономическим вопросам и насколько глубокими они могут быть? Ответ на этот вопрос следует искать в специфике идеологических расколов, на которых строится украинская политика.

Два идеологических раскола формируют двухмерный политический биполяризм. Первый биполяризм — геополитический. Это деление политических сил, партийного спектра по отношению к геополитическим центрам влияния — “России” и “Западу”. С одной стороны, Россия как имперский центр рассматривает Украину как ключевое государство в зоне своих привилегированных интересов. А с другой, Европейский Союз как политическая и экономическая интегрия втягивает Украину в либерально-демократическое пространство и выступает интеграционным торгово-экономическим магнитом. Второй биполяризм — политэкономический, который заключается в различении между правыми или левыми относительно экономического курса государства, в частности социально-экономических последствий так называемых реформ.

В. Янукович победил на президентских выборах, активно используя в избирательной кампании как геополитическую повестку, так и разыграв карту повышения социальных стандартов. После выборов Партия регионов создала коалицию с левыми силами против правых национал-демократов, вытесняя их в маргинальную оппозицию, тем самым пытаясь сконструировать политический режим на антиправой, антинационалистической платформе. По сути, все первые шаги нового президента были направлены на закрепление “лево-регионального” гуманитарного и геополитического курса, на денационализацию политического пространства, на отказ от нации как проекта, структурирующего государственное строительство. Оперативно были приняты поправки в закон об основах внутренней и внешней политики, которые поменяли гео-, политические и гуманитарные приоритеты предыдущего режима, сняли с повестки темы евроатлантической интеграции и вступления в НАТО, Голодомора, национальной памяти и др. Поэтому, с точки зрения геополитической и гуманитарной политики, Партия регионов проводит левую политическую линию. Причем специфика этой левизны в Украине заключается в том самом смысле, про который когда-то говорил Ги Молле, премьер-министр Франции в 50-х годах прошлого столетия: “наши левые — они не левые, они восточные”, подразумевая под этим ориентацию французских коммунистов на СССР. Украинские левые ориентируются на Россию, как имперский центр, на различного рода союзы “славянских”, “православных” народов. Их левизна — в геополитической ортодоксальности.

Во внутренней социально-экономической повестке Партия регионов в большей мере придерживается правой политической линии. И потому, что защищает интересы крупного бизнеса, и потому, что, ориентируясь на внешние в том числе МВФовские финансовые и кредитные заимствования, выбирает, по сути, правый ультралиберальный экономический курс. Именно право-либеральный курс регионалов нарывается на критику со стороны партнеров — коммунистов, которые не воспринимают экономическое реформаторство Кабмина и в первую очередь МВФовский либерализм “назначенного реформатора” С.Тигипко. В результате по отношению к экономическим реформам коммунисты занимают позицию “внутренней” идейной оппозиции. Таким образом, внутреннее идейное и структурное противоречие Партии регионов в том, что она политэкономически — “западная”, либерально-реформаторская, а геополитически — “восточная”, то есть пророссийская. Совпадая в одной части с коммунистами, в другой — в политэкономической плоскости, Партия регионов существенно с ними расходится.

Нарастающие внутрикоалиционные противоречия усиливают также и электоральные риски для Партии регионов. Рост социального недовольства может увеличить электоральные шансы коммунистов за счет избирателя индустриального Востока. Не менее опасным конкурентом становится и “Сильная Украина” С.Тигипко. По-видимому, власть не настолько сильна, чтобы удерживать коалицию от внутренней конкуренции, а тем более взять под политический колпак своих союзников. Новый режим достаточно быстро может оказаться на грани предела контроля, что ставит под сомнение его будущее стабильное существование.

Какой выход может быть у власти из подобного рода противоречий? Простым решением могла бы быть смена партнеров по коалиции. По итогам местных и парламентских выборов можно оттеснить полуоппозиционных коммунистов и заменить более лояльными социалистами. Но и коалиция из социалистов и “народников” Литвина может оказаться не полностью лояльной, учитывая, что до сих пор остается нерешенным вопрос собственности на землю, который для этих сил является идеологическим. Если же рассмотреть введение в коалицию “Сильной Украины” как самостоятельного парламентского партнера, то может возникнуть коллизия “выросших премьеров” — Тигипко способен составить конкуренцию премьерским амбициям все более матереющих регионалов — Б.Колесникова, А.Клюева, Ю.Бойко. Ситуация с Тигипко для регионалов остается также неразрешимой дилеммой: как электорально раскрутить “Сильную Украину” в роли удобного коалиционного союзника, но в то же время сдержать персональные политические амбиции ее лидера.

Возможен еще один гипотетический вариант. В экстремальных условиях Партия регионов могла бы пойти на расширение коалиции за счет правых национал-демократов. В этом случае регионалы получили бы себе союзников для проведения либеральной экономической политики. Но для украинских правых не менее, чем для коммунистов, важна геополитическая и национальная гуманитарная повестка. Украинские национал-демократы — “правые” и политэкономически, и геополитически. Напомним, что именно идеология сдерживала национал-демократов и регионалов от создания коалиции в 2006—07 годах и продолжает сдерживать сейчас. Более того, в условиях нынешней контрнационалистической риторики правящего режима такой сценарий выглядит маловероятным.

Есть еще гипотетический вариант с БЮТ. Но этот вариант почти невероятен в том числе по причине идеологической специфики БЮТ. В национальной гуманитарной повестке БЮТ скорее правая сила, чем левая, а в социально-экономическом плане, наоборот, скорее левая, чем правая. Другими словами, идеологию БЮТ можно обозначить как левый национализм. Так что у БЮТ с Партией регионов по сути нет идеологических точек соприкосновения, а значит, и не может быть общей политической повестки. Возможно, это одна из причин того кризисного положения, которое переживает партия и блок после проигрыша на президентских выборах Ю.Тимошенко: бютовцы так и не смогли найти себе политических союзников ни во власти, ни в оппозиции.

Мечты автократа — “сбываются”?

Идеологические и структурные противоречия, которые испытывает власть, свидетельствуют о том, что режим не может найти твердой идейно-политической опоры и межэлитной базы, чтобы выйти на стадию демократического закрепления и укоренения. В связи с этим возникает вопрос: что хочет Янукович и, самое главное, какой у него план? В своем выступлении ко Дню независимости Украины президент предложил свою “формулу власти”. Суть ее заключается в “сильном” президенте, который контролирует всю власть в стране, “инкорпорируя” в исполнительную вертикаль и парламент, и суды, и местное самоуправление. Президент также намерен координировать экономическую политику, причем не только политически — через партию и ее партнеров в Верховной Раде, но и административно, напрямую, вручную контролируя правительство. Янукович хочет не только править, но и управлять. Для этого нужно “основательно совершенствовать Конституцию” с целью усиления личного, персоналистского мандата президентства. Из выступления становится ясными по крайней мере две мотивации президента. Первая — охранительная — обеспечить безоблачный период властвования, снизить риски от возможного проигрыша на выборах 2012 и 2015 гг. Вторая — консервирующая — ограничение политической конкуренции, “закрытие” публичной политики, санация и секвестр партийного поля, маргинализация оппозиции и сужение влияния гражданского общества.

Таким образом, цель более чем прозрачна: возвращение к полуавторитарному режиму по типу постсоветских президентур. Варианты этого плана на сегодня получили оформление в нескольких сценариях. Первый сценарий, юридический, — через Конституционный суд (который уже укомплектован необходимыми кадрами) принять решение о неконституционности внесенных поправок 2004 года в Конституцию-1996. Опуская все возможные юридические коллизии этого варианта, важным является не столько его легализация, сколько легитимность. Именно дефицит легитимности может заложить под режим мину замедленного действия.

Вопрос легитимизационного дефицита для В.Януковича является едва не самым основным, а отсюда и крайне болезненным. Получив относительное большинство на президентских выборах-2010 (во втором туре), оставаясь электоральным лидером меньшей части страны (10 регионов из 27), Янукович до сих пор ограничен в возможностях и идейно-политических ресурсах, чтобы стать “своим” в Центре и на Западе, как это сделал в свое время Кучма.

Потому, кроме юридического, рассматривается еще и вариант легитимизационный. Чтобы выбраться из легитимизационной ловушки, Януковичу нужен референдум по доверию, который обеспечит обновленный и более сильный президентский мандат. Если Янукович на референдуме получит 60 и более процентов, то результат президентских выборов-2010 будет уже не столь важен. Но суть не только в этой электоральной арифметике, а в том, что поменяется политический смысл и логика президентства: от демократически избранного президента к постсоветской президентуре.

После упомянутого выступления президента можно говорить еще об одном сценарии. Янукович настроен на два президентских срока, причем намек на усиление президентского мандата может означать и увеличение срока президентской каденции. Вариант с увеличением президентского термина до семи лет уже был озвучен оппозицией. Еще один тезис о скорейшем и “основательном усовершенствовании Конституции” можно интерпретировать как необходимость сколачивания конституционного большинства в парламенте для быстрого принятия задуманных изменений. Видимо, модель сильной, на грани “силовой” президентской власти с опорой на конституционное большинство и является тем форматом режима, который видит президент. Эта модель больше напоминает российскую, где президент, правительство и конституционное парламентское большинство действуют в одной связке. Для реализации российской модели будут использоваться все средства, начиная с контроля над избирательным законодательством и заканчивая переписыванием конституционных норм.

Путин? Лукашенко? Или Мечиар?

Для авторитарного режима помимо объективных условий, которые могут способствовать его установке и укреплению, важна также стратегия акторов. Президентский авторитарный режим возможен при условии сильной, харизматичной фигуры президента, формирования четкой идейно-политической идентификации режима и определения “иного”, “врага”, “другого”, в различении и по отношению к которому происходит идентификация и консолидация политических и социальных сил.

Если вспомнить украинские реалии 90-х годов, то для квазиавторитаризма Кучмы таким “врагом” были коммунисты, а сам режим имел антилевую идеологическую платформу. Поэтому правые и центристы, “националисты” и капиталисты составляли неформальный исторический блок против “левых”, чтобы не допустить коммунистического реванша. Антилевая мобилизация элиты была важна, поскольку в 90-е годы страна находилась в объективных условиях выхода из коммунизма, а коммунизм и коммунисты представляли главную опасность для политических систем постсоветских стран и для политических сил, которые вышли на первые роли в результате появления независимых государств и не хотели возврата в прошлое. Тактический союз между национал-демократами и олигархами основывался на том, что первые видели в выходе из коммунизма создание независимого государства, а вторые — капитализацию своей собственности. И в этом был найден общий знаменатель, своего рода “консенсус 90-х” в деятельности новых элит. Такой авторитаризм спокойно воспринимался и на Западе, поскольку для него важно было сдержать коммунизм на постсоветском пространстве, не допустить реинтеграции коммунистического блока.

В современных условиях 2010-х гг. угрозы коммунизма ни мирового, ни национального нет. Нет и идейного противостояния с Западом и Россией. Но есть сильная Россия, с ее жесткой, местами грубой ирредентистской повесткой в отношении Украины. В качестве угрозы сегодня уже не ресоветизация, но реимпериализация.

В новых исторических условиях остается открытым вопрос — на какой идеологической платформе Янукович мог бы вернуть авторитаризм, какие могли быть идентификационные основания режима, внутриэлитные балансы, где искать геополитические подпорки режима — на Западе или Востоке (РФ) и т.д. В общем, здесь не обойтись без сложнейшего идейного, гео- и внутриполитического выбора.

В настоящее время страна зависла в серой зоне между демократией и авторитаризмом, в той модели имитационной демократии, которая все более похожа на демократию зависимости. Демократия дает возможность Януковичу получить электоральное большинство на выборах за счет голосов юго-востока Украины. Но одновременно такая демократия генерирует электоральную зависимость нынешней власти от России. У Януковича вроде есть свой избиратель, но этот избиратель одновременно может быть “избирателем” Путина, патриарха Кирилла, зрителем кремлевских СМИ и т.д. Поэтому и собрать “украинского избирателя” у Януковича не получается и вряд ли получится — даже при условии раздробленности оппозиции на правом фланге. Избиратель национал-демократов автоматически не станет избирателем Партии регионов, а вот своего избирателя в случае “украинизации”, Янукович потерять может. В свою очередь, электоральная и геополитическая зависимость ограничивает президентскую независимость при такой демократии, мешает реализовать президентский мандат и быть полноправным хозяином государства.

Возможно, чтобы ограничить свою зависимость от России Янукович и нуждается в авторитаризме наподобие политического режима Л.Кучмы. Но режим Кучмы строился на антилевой и на мягкой нероссийской ориентации — “Украина — не Россия”, то есть Украина вычленяла себя как “другая” по отношению к России. В то же время внутренняя жесткая вертикаль власти была относительно автономной и независимой от электоральной зависимости. При Кучме не было столь четкого геополитического и электорального раскола политического поля, что помогало как собирать “восточного” и “западного” избирателя, так и проводить сборку украинского элит. Подобных благоприятных условий у нынешнего президента нет.

Более того, наиболее актуальным для Януковича остается вопрос идентификации режима. После Л. Кучмы В.Ющенко пошел по пути западной, европейской идентификации и провозгласил: “Украина — это Запад”. Сегодня Янукович не может сказать как Кучма, что “Украина — не Россия”, и тем более как Ющенко, что “Украина — это Запад”, но и сказать, что “Украина — это Россия” тоже не может. Если Украина — это, так сказать, вторая Россия, тогда в чем смысл украинской государственности?

Возможен, правда, вариант авторитаризма независимости. Примером такого рода авторитаризма является режим “позднего” Лукашенко. Поначалу авторитаризм Лукашенко опирался на поддержку России при остракизме Запада, теперь ему приходится лавировать между полулояльным Западом и по сути враждебным Кремлем. Но авторитаризм Лукашенко особенный. В последнее время он эволюционирует от авторитаризма постсоциалистического к авторитаризму национальному, или авторитаризму независимости, что делает его в целом прогрессивным явлением.

Может ли Янукович пойти по пути авторитаризма независимости, то есть путем дистанцирования от России, выстраивания политической и идеологической идентичности режима на антилевой геополитической, то есть контрроссийской основе. Но это означало бы политическое отступничество и потерю своего избирателя на украинском Востоке, поддержки российских элит. В отличие от Януковича Лукашенко не зависит от механизмов выборной демократии. Соответственно Лукашенко может легко поменять пророссийскую идеологию авторитаризма на антироссийскую, то есть авторитаризм зависимости на авторитаризм независимости, не меняя формы самого режима. Янукович этого сделать не может, потому что пока сохраняется минимальный уровень выборной демократии в Украине, — мандат на власть ему вручает пророссийский избиратель юго-востока Украины при поддержке кремлевской элиты.

Украина в настоящее время остановилась на этапе недооформившейся национальной демократии. И президент Янукович, и в целом правящий класс не знают, что с ней делать. Пытаясь выстроить авторитаризм, он не в состоянии определить, на какой идеологической платформе автократизировать политический режим и какая у него может быть политическая идентичность. Пойти по пути демократии или авторитаризма зависимости означает войти в зону русской, православной идентичности, разрушить баланс многовекторности, выстраивать режим на хотя и мягкой, но антизападной риторике и идентичности. Но антизападническая карта в Украине проблематична, поскольку экономически и финансово страна связана с Западом (МВФ, офшоры, банковские счета и проч.).

Чтобы пойти по пути авторитаризма независимости необходимо иметь соответствующие условия, ресурсы и идеологию: четкая внутренняя идентификация режима, стратегический союз с Западом — внутриукраинским и “внешним”. Таких ресурсов сегодня у власти нет. Таким образом, кружась по идеологическим, геополитическим, идентификационным и даже психологическим лабиринтам, В.Януковичу крайне сложно найти политический выход.

Выход и для Украины, и для Януковича — в демократии независимости. Для Януковича этот путь связан с риском “проиграть” выборы, но одновременно демократия независимости дает право на выбор, возможность “не проиграть Украину”, условия сборки и переборки партийно-парламентских коалиций, выбора оптимального для Украины проекта государства.

Создание и тем более эффективное функционирование авторитаризма по кальке Путина, Лукашенко, Кучмы в Украине после 2004 года невозможно. Потому проект авторитарного режима от “зодчих” Януковича тупиковый. Янукович — пока президент без проекта, и именно с этим может быть в дальнейшем связан кризис его президентства. Янукович не будет ни Путиным, ни Лукашенко. Параллель можно провести скорее с премьер-министром Словакии конца 90-х годов В.Мечиаром, при котором страна “встала” на паузу, а затем продолжила демократический, европейский путь. Украина при Януковиче будет оставаться на паузе, с тем, чтобы уже с другим президентом завершить путь становления национальной демократии. Либо этот выбор сделает сам президент.

Вадим КАРАСЕВ, директор Института глобальных стратегий