Авен — Собчак: Березовский собирался управлять Россией вместе с Ходорковским

Сколько ни упрекали журналистки миллиардера отсутствием достоинства и “альфа-самцовости”, он так и не согласился ничего отрицательного сказать ни про нынешнюю власть вообще, ни конкретно про Путина. Добрых слов для них у банкира тоже не нашлось. При этом неожиданно откровенную историю Авен рассказал о двух своих бывших приятелях, а кроме того, поведал об истоках своих жизненных принципов и о том, почему в России проблемы с демократией.

О планах Березовского и Ходорковского по захвату власти в России: “Его представление о мире было, на мой взгляд, … глубоко неадекватным. В конце девяностых годов, если вы помните, было две попытки слияния “Сибнефти” и ЮКОСа, одна почти состоялась. Мы знали о слиянии, но не знали подробностей. <…> Приезжаю в больницу, а он гуляет в корсете в коридоре. Я ему говорю: “Боря, а что, правда, вы сливаетесь?” Он отвечает: “Да, мы с Мишей Ходорковским сливаемся. У нас будет одна большая компания”. Я спросил: “А зачем, почему?” Он говорит: “Ты знаешь, так устроен мир”. Цитирую почти дословно! “Возьмем Америку. По-твоему, как устроена Америка? В Америке шесть, семь, может быть, восемь, мы точно не знаем, семей, которые в принципе управляют всем. В основном евреи, конечно, которые собираются раз в год и решают, как страна должна жить, кто будет президентом, какая будет политика ФРС... А выборы там, демократия и все прочее — это разводка для лохов. Но Америка большая, там хватает на шесть-семь семей, а Россия — страна небогатая, поэтому мы решили, что мы с Мишей будем все решать вдвоем””.

О продаже доли в ТНК-ВР: “Мы не собирались продавать, мы хотели остаться в одной компании с ВР, хотели оставаться в той конструкции, которая была, но бипишники приняли другое решение. Более того, как только мы поняли, что бипишники хотят уйти, мы стали обсуждать только одну тему — как бы нам тоже уйти, потому что оставаться в одной компании с “Роснефтью” мы не хотели. После чего нам Сечин сделал предложение — продать на тех же условиях, что и ВР. Что является по деньгам достаточно справедливым. Нас никто не выталкивал!”

О служении общественному благу: “Слушайте, у меня расстреляли обоих дедов, обе бабушки сидели по 58-й. При этом только один дед был связан с революцией, будучи красным латышским стрелком. Остальные — обычные советские врачи и инженеры. Я у трех из четырех своих предков единственный внук. Наша семья заплатила свою цену. Освободите меня от обязанности служить общественному благу. Особенно на баррикадах”.

О советской и постсоветской интеллигенции: “Беда в том, что в нашей стране, за исключением отдельных людей, прежде всего диссидентов, не было внесистемной интеллигенции — интеллигенции, не сотрудничавшей с советской властью. Была совершенно деморализованная, трусливая, разбитая советская интеллигенция, которая не умела не сотрудничать с коммунистами. От Польши и Чехии нас отличает прежде всего то, что там к власти пришла другая интеллигенция, антисоветская по сути, готовая делать настоящую революцию. <...> Вся наша элита, и пришедшая во власть в 1992 году, была очень сильно коррумпирована. Потому что, когда ты выступаешь на партсобрании, вступаешь в партию, — это огромный компромисс. Люди, согласные на подобные компромиссы, легче согласятся и взятку взять. Моральный уровень нашей интеллигенции и нашей элиты несопоставим с интеллигентами Восточной Европы”.

О том, откуда проблемы в России: “Сегодняшняя ситуация — это не результат либеральных реформ, а результат их отсутствия”.