Аргентинское танго для России закончилось

Во втором туре президентских выборов в Аргентине победил кандидат от оппозиционной правоцентристской партии, мэр Буэнос-Айреса Маурисио Макри, набравший 51,45% голосов. Таким образом, Макри — причем достаточно неожиданно — прервал длившийся 12 лет период доминирования “хустициалистской” партии действующего президента Кристины Киршнер, в 2007 году сменившей на президентской должности своего мужа Нестора, тремя годами позже скончавшегося после продолжительной болезни. Здесь следует уточнить, что “хустициалисты” (условно говоря — “партия справедливости”) являются, так или иначе, продолжателями политической традиции Хуана и Эвиты Перонов (”перонизма”, мягкой латиноамериканской версии итальянского фашизма) с годами эволюционировавшей в некое подобие социал-демократии.

Масштабное и долгосрочное возрождение аргентинских левых в начале прошлого десятилетия мотивировалось, в первую очередь, разочарованием избирателей в неолиберальных идеях после парализующего дефолта страны в 2001 году. Хотя стоит обратить внимание: условные “правые либералы”, как правило, исторически были редкими птицами на аргентинском политическом Олимпе. По сути, и сам Нестор Киршнер с политической точки зрения смахивал скорее на европейского левого либерала — для его президентства характерны глубокие изменения в правоохранительной системе Аргентины, из которой методически вытеснялись консервативные и коррумпированные элементы, однако не ради эффективности, а ради справедливости (которая в Латинской Америке, кроме прочего означает учитывание интересов широких слоев). Собственно, в президентском кресле Киршнер сменил перонистов-временщиков Дуальде и Каманьо, и считался по отношению к ним оппозиционером. При Киршнере преимущественно завершился процесс расследования преступлений, совершавшихся авторитарными военными режимами в стране на протяжении середины 70-х-конца 80-х гг. Во многом с этим он и вошел в аргентинскую историю.

Что же касается его супруги, управлявшей страной целых восемь лет — то здесь дело обстоит несколько сложнее. Со студенческих лет Кристина Киршнер участвовала в леворадикальном движении 80-х, однако позже устойчиво находилась в тени мужа — встроиться в некий обновленный образ “Эвиты” она не сумела, хотя таких сравнений избегать не удалось. Экономические успехи самого Киршнера на посту главы государства были скромны, тем более, что та трясина, в которую свалилась Аргентина в начале века, и до сих пор слишком уж глубока (несмотря на статус одного из крупнейших мировых экспортеров по многим категориям аграрно-промышленного сектора). Однако Нестор Киршнер осторожно, но последовательно повышал социальные стандарты, что расценивается как главный фактор уверенного “преемничества” Кристины. Но само ее президентство стало более чем противоречивым периодом истории Аргентины — так, с теми же сельхозпроизводителями она все время зачем-то с переменным успехом боролась, хотя именно они преимущественно привозят в страну свободно конвертируемую валюту, от дефицита которой изнывает Аргентина, до сих пор пребывающая в ощутимой финансовой блокаде.

Кроме того, во времена правления Кристины Киршнер были национализированы частные пенсионные фонды. При этом уже в 2009 году, по иронии судьбы, Аргентина угодила в ловушку теперь уже по-настоящему глобального финансового кризиса, пришлось идти на такие же меры, как и в других странах, спасая крупные предприятия и банки (только вот национализировать завод Lockheed Martin, видимо, все же не стоило). Вскоре Кристина Киршнер сумела поссориться не только с Америкой, но и с национальной прессой, и с курильщиками, и с кредиторами Аргентины — но зато она легализировала однополые браки, что, конечно, вознесло ее на недосягаемую региональную вершину левого прогрессизма.

Все вышесказанное, однако, не означает, что глава государства восстановила против себя общественное большинство. Во-первых, потому, что все-таки до 2010 года ушедший в относительную политическую тень супруг служил для нее имиджевым и репутационным ресурсом. Во-вторых, как и в большинстве стран Латинской Америки, институционально аргентинская политическая система выстроена по образу и подобию США — законодательная и судебная ветви власти по-настоящему отделены от исполнительной. Мало того, несмотря на то, что президентские выборы в отличие от США являются прямыми, по конституции для победы в первом туре кандидату в президенты необходимо набрать более 45 % голосов или 40 % при условии, что отрыв от его ближайшего соперника превышает 10 %. В противном случае необходим второй тур. Поэтому, как правило, достаточно высокий рейтинг того или иного кандидата на старте кампании вынуждает соперников либо отказываться от участия, либо вести сугубо формальную кампанию.

В-третьих, Кристина Киршнер вполне удовлетворяла мечтам и представлениям об успехе любителей “мыльных опер”. Поэтому в 2011 году свои вторые президентские выборы г-жа Киршнер выиграла с рекордным результатом на своей феминной харизме, а также благодаря ораторским способностям, и в силу отсутствия по-настоящему сильных соперников. Правда, многолетняя мелодрама мало что изменила к лучшему в экономике Аргентины. Примечательно, что Буэнос-Айрес при Киршнер старался поддерживать ровные и открытые отношения с Москвой, стараясь, насколько это возможно, привлечь российские инвестиции в свою инфраструктуру, и при этом аргентинские производители смогли максимально использовать фактор европейских санкций и российских “контрсанций”. Забавно, что в силу этого обстоятельства российские дипломаты буквально прикипели к нынешней избирательной кампании. В социальных сетях обсуждение было самым бурным — вплоть до высказывания экзотических идей о том, что россиянам придется сворачивать широкую деятельность в этой стране в случае победы правой оппозиции.

Трудно сказать, насколько это обоснованно — тем не менее, фигура нового президента Аргентины (официально он примет присягу 10 декабря) Маурисио Макри вызывает интерес и в этом смысле. Прежде всего, потому, что Макри — как и папа Римский Франциск — аргентинский итальянец и происходит из семьи крупного строительного магната. 46-летний Макри — выпускник католического университета и нескольких известных американских бизнес-школ, сделал заметную корпоративную, а затем политическую карьеру (создается впечатление, что к победе на президентских выборах он шел долго и целенаправленно).

Успешный столичный мэр и откровенный консерватор, Макри не скрывает своей проамериканской внешнеполитической ориентации. Тем не менее, победа далась ему непросто. В первом туре наибольшую поддержку получил губернатор крупнейшей провинции Буэнос-Айрес, идейный последователь уходящей главы государства Даниэль Сциоли, за которого проголосовали 38,41 % граждан, представляющий правящий блок из 12 партий “Фронт за победу”. Однако, представляется, что за 12 лет аргентинцы — несмотря на вполне реальный прогресс в области прав человека и правосудия — существенно израсходовали потенциал надежды, который служил электоральным топливом для левых. Тем более, что консервативный флаг смог репутационно модернизироваться — в том числе и в имиджевом компоненте, ведь, в частности должность вице-президента в администрации Макри займет популярный политик Габриэлла Микетти, уже 21 год прикованная к инвалидному креслу.

Новому президенту придется распутывать целый клубок проблем, чьи узлы его предшественникам удалось разве что немного ослабить — это и долговая удавка Аргентины, и прохладные отношения с Вашингтоном, и социальные противоречия, и традиционная конкуренция с Бразилией. А также — защита интересов аргентинских экспортеров за границей. Несмотря на удаленность Аргентины от украинских границ, с ней нашу страну связывает одна из крупнейших украинских общин и некоторые моменты истории, а также торговые связи, появившиеся преимущественно после интеграции Украины в ВТО. Учитывая ту полномасштабную переориентацию во внешней торговле, которую сегодня переживает Украина, а также необходимость расширения круга союзников за пределами Европы и Северной Америки — политические перемены в Буэнос-Айресе представляют собой для Киева определенную возможность.

Максим МИХАЙЛЕНКО