Новость, сделавшая мой день — это трагикомическая история, разыгравшаяся в Южной Африке. Молодожены Майдиби отправляются в медовый месяц. Примечательная по нынешним временам деталь: до брака они сексом не занимались, и вообще, невеста — девственница. И вот, когда страсти накаляются до самого предела, и охваченный страстью муж предстает перед ней во всей боевой, так сказать, готовности, молодая в паническом ужасе от увиденного разбивает об его голову бутылку с вином, а потом пытается еще и придушить плюшевым мишкой — подарком любимого.
В результате мистер Майдиби с черепно-мозговой травмой оказывается в больнице, а миссис Майдиби уходит в глухую несознанку, на все расспросы отвечая лишь, что у ее избранника “большой член — длинный как огурец, волосатый и страшный как куст”. А ведь всего и надо было — проявить немного любопыства. Хорошо, допустим, тест-драйв оказался нежелателен по религиозным причинам. Но поинтересоваться, с чего вдруг товарищи по футбольной команде дали ее избраннику прозвище Анаконда, можно было?
Смешно? Еще смешнее то, что Украина — по меньшей мере, та ее часть, которая живет в информационном пространстве или хотя бы временами наведывается в него, оказалась в том же двусмысленном положении, что и миссис Майдиби. Но ей-то простительно, как-никак, первый раз замужем. А что до нас... Вот, вроде бы все помнят прозвище ВВП, но до сих пор забывают о нем, применяясь к контексту. И в итоге получается то самое — бутылкой по голове после жесткого петтинга. Однозначно радует, что мы, а не нас, но суть происходящего от этого не меняется.
Итак, по порядку. В субботу накануне подачи Парижем на рассмотрение СБ ООН крайне неприятной для Москвы и Дамаска резолюции по Сирии Франсуа Олланд дает блиц-интервью журналисту TF-1 Уго Клименту, в котором заявляет о своих сомнениях в целесообразности встречи с Путиным в ходе визита в Париж, который тот запланировал на 19 октября. Полное интервью выходит вечером в понедельник, и почти одновременно с ним помощник президента РФ Юрий Ушаков из Стамбула сообщает РИА Новости, что 19 октября состоится встреча в нормандском формате. А на следующий день российский посол во Франции Александр Орлов несется на эфир радио Europe-1, где разглагольствует о целях визита Путина (”приедет говорить о чувствительных вещах”) и как бы невзначай упоминает, что разговоры эти будут проходить, среди прочего за ужином у Ангелы Меркель — да-да, 19 октября. Игра, вроде бы, несложная: дескать, Олланд может говорить что угодно, а встреча все равно состоится — хоть и в ином виде. Международная изоляция? — Не, не слышали. Что говорите? Уже даже Париж не хочет с нами знаться? — Да как же не хочет, когда встреча назначена?
Киев, надо ответить, от этой бесхитростной стимуляции пришел-таки в возбуждение. Эта ажитация была, прямо скажем, великолепна. И заявления о том, что мы, мол, не давали согласия на Нормандский формат, и какой во всем этом смысл без дорожной карты смотрелись вполне себе соблазнительно. И даже сухой комментарий АП, мол нас никто и не звал, выглядел достаточно пикантно. Настолько, что вопрос “а был ли мальчик?”, то бишь, в курсе ли Меркель, что ее секретарша уже заваривает чай и достает бутерброды из микроволновки, на публике так и не прозвучал. А жаль — потому что новость эта так и не отправилась в турне по мировым новостным лентам. Вы верите, что в каком-нибудь Reuters забыли рассказать о гостеприимстве немецкого канцлера? Я — нет.
Правда, о готовящемся саммите написал Bild — но, во-первых, без ссылки на источник, а во-вторых — оговорившись, что информации о нем из Берлина не поступало. Ну не прелестно ли?
Вполне резонным и даже оправданным выглядит предположение, что некое осторожное дипломатическое зондирование на счет саммита действительно имело место. Россияне же подобно мистеру Майдиби взяли и начали... эм, этим... потрясать. То ли угрожающе, то ли соблазняюще — в данном случае совершенно неважно. Бутылкой-то им таки прилетело. Да и мишкой тоже — потому что отказ Путина ехать в Париж под предлогом чего-то там духовно-неоткрытого — это такое весьма выразительное мычание с кляпом во рту (не верите — найдите соответствующую сцену в Pulp Fiction).
Вот только Путин — далеко не единственный, кому перепало в этой истории. Свою бутылку получил и Олланд — дело только за мишкой. Причем здесь лично мне совершенно неясно, заслуженно или нет. То есть, нам, безусловно, есть что ему предъявить — и колебания “продавать или нет Мистрали России” в этот список вообще не попадут. В отличие от постоянных до недавнего времени разговоров о желательности снятия санкций с РФ. Но то, что он, вроде бы, наговорил в ходе пленарного заседания ПАСЕ о нормализации ситуации на Донбассе, — настораживает.
Точнее даже не это, а слишком уж малое число источников, услышавших фразу, которая неизменно приводит Киев в состояние праведной ярости: сначала выборы, потом — граница. Если сравнить отчет неназванного корреспондента “Европейской Правды” со спичем Олланда, размещенным на сайте ПАСЕ, то сходство тональности в том, что говорится об Украине, видно без труда. В то же время, странно, что столь чувствительное заявление — и в настолько прямолинейной форме ускользнуло от внимания всех, кто занимался освещением сессии ПАСЕ. Всех — кроме одного.
Везение ли это или же теперь Киев создает повод для заявлений в бессмысленности встреч в Нормандском формате, я говорить не берусь. Но если изначально нашей целью было максимально возможное затягивание переговорного процесса, и если эта цель по-прежнему превалирует в расчетах Банковой, то повод получается вполне себе ничего. Уж точно изящнее “террористов в тапках”, сварганенных в свое время Москвой. Жаль только, если Олланд действительно его дал.
