Алеппо сливают. Асад и Путин в шаге от Великой Победы

Дорабатывающий последние месяцы в должности госсекретаря США Джон Керри, очевидно, собрался стать вторым человеком в администрации Барака Обамы после самого уходящего президента, удостоенным Нобелевской премии мира. Во всяком случае, как и шеф, он определенно может рассчитывать на признание своих добрых намерений.

Керри не оставляет попыток добиться новой сирийской сделки с Россией взамен сорванной сентябрьской. Он пытается добиться перемирия и положить конец осаде  Алеппо и купировать гуманитарный кризис, но окно возможностей стремительно закрывается. За минувшие выходные войска Башара Асада при содействии российских и иранских союзников сумели захватить еще два района мегаполиса. В понедельник наступление успешно развивалось, в результате чего алеппский котел оказался фактически расколот. Оппозиции все труднее удерживать фронт. Судя по информационным сводкам, в ряде мест позиции оставлялись без приказа — проще говоря, речь идет о бегстве и дезертирстве.    

Впрочем, Керри, похоже, движет не так забота о судьбах далеких сирийцев, как опасение, что после инаугурации Дональда Трампа будет заключена сделка совсем иного рода. Сделка, в результате которой США окажутся по одну сторону с Асадом.    

В ведомстве Керри не афишируют этого направления деятельности своего шефа. Отчасти памятуя о сентябрьском фиаско, отчасти ввиду очень призрачных перспектив этой инициативы. Концепция соглашения теперь строится на сужении фокуса переговоров исключительно до Алеппо.

В то же время, предлагается расширить формат переговоров, подключив к ним Саудовскую Аравию, Катар, Турцию и — в ряде вопросов — Иран. Суть новой сделки остается та же: “отделить чистых от нечистых”, то есть, силы оппозиции — от террористических группировок, аффилированных с Аль-Каидой, Джабхат Фатх аль-Шам, или Фронтом завоевания Сирии (ранее также Фронтом Ан-Нусра): последние, по задумке Вашингтона, должны покинуть восточный Алеппо. В обмен на это правительственные войска должны снять осаду и дать доступ в город гуманитарной помощи. Уже на этапе этого теоретизирования возникает вопрос, насколько практически осуществимо и такое разделение, и как должна происходить эвакуация исламистов. Да и зачем им это делать? Ведь такое соглашение для них — фактически черная метка. А уличные бои между антиасадовскими силами лишь увеличат хаос и число мирных жертв.    

Как бы то ни было, в Женеве состоялось уже несколько встреч между американскими и российскими дипломатами по этой теме, Керри же обсуждает детали сделки в двустороннем формате с предполагаемыми ее участниками. Он говорил о ней и с Сергеем Лавровым на полях саммита АТЭС в Лиме, и с союзниками США в Абу-Даби.    

Здесь вырисовывается еще несколько проблемных моментов. Во-первых, у Москвы и Вашингтона не сходятся цифры: они не могут договориться относительно численности боевиков-исламистов в Алеппо. Во-вторых, неясно, кто — Асад или оппозиция — должен назначать администрацию в восточном Алеппо, если режим прекращения огня вступит в силу. 

При этом, как говорят подчиненные Керри, Белый дом не предоставил ему никаких рычагов для давления на Дамаск и Москву, чем заведомо сильно ослабил и без того шаткую переговорную позицию Вашингтона. Ожидавшаяся победа на выборах “ястреба” Хиллари Клинтон давала некоторые преимущества, но это в прошлом.    

Трамп — по крайней мере, пока — кажется, вполне солидарен с Путиным в том, что сирийской оппозиции доверять нельзя, и что альтернативы Асаду сейчас нет. Иными словами, от планов его дожать придется отказаться. Опасения, что именно такой окажется трампова сирийская стратегия, возросли, когда на прошлой неделе Wall Street Journal сообщил о якобы состоявшейся в октябре встрече Дональда Трампа-младшего с представителями сирийской оппозиции в Париже. Старший же Трамп, успев дважды переговорить с Путиным об ближневосточном урегулировании, на прошлой же неделе заявил New York Times, что у него есть “некоторые очень сильные идеи по Сирии”.    

Москве и союзным ей силам нужен такой мирный договор который гарантирует правление Асада в обозримом будущем. Поэтому ей вообще ни к чему дифференцированный подход к оппозиции, что, собственно, регулярно демонстрируют ВКС РФ. Ряд вашингтонских гуманистов ввиду такой позиции говорят о том, что ради окончания войны и прекращения гуманитарной катастрофы Америке стоит прекратить поддержку сирийских повстанцев. Тем более что это хороший способ быстро произвести впечатление на внутреннюю аудиторию: показать избирателям завершение конфликта в течение ста (а то и менее) дней с момента вступления в должность — перспектива соблазнительная.

Вот только если Трамп заключит подобного рода сделку с Россией и проасадовскими движениями, это станет катастрофой сразу в нескольких смыслах. Во-первых, это станет завершением американского доминирования на Ближнем Востоке. Союзники США в регионе начнут куда активнее проводить многовекторную политику (собственно, эта тенденция наблюдалась на протяжении всего президентства Обамы), что отразится, в частности, на конфигурации военных альянсов и балансе сил в регионе.   

Во-вторых, отказ от поддержки антиасадовских сил во имя стабилизации нанесет серьезный удар по и без того поистрепавшемуся имиджу Вашингтона как лидера свободного мира и светоча демократии. В каком-то смысле это ознаменует окончательный возврат к глобальной практике realpolitik и отказу от политики ценностей.    

В-третьих, такое предательство — если оно таки случится (у Трампа немало сюрпризов)  — все равно не остановит войну. Исключенная из переговорных процессов часть оппозиции будет продолжать борьбу — причем даже не так ради победы, как от безысходности: ей просто не оставят иного выбора. Собственно, эта проблема никуда не денется и в случае, если Трамп продолжит обамовскую политику уклонения от конфронтации с Россией в Сирии. Но характер войны будет меняться.

Взятие Алеппо вписывается в более широкую стратегию режима Асада, состоящую в том, чтобы вернуть под свой контроль “полезную Сирию”. Более половины населения страны живет в четырех мегаполисах — Дамаске, Хомсе, Хаме и Алеппо. Контроль над ними — это, в сущности, и есть контроль над страной (которая, к слову, давно вошла в эпоху урбанизации). Сирия расколота по множеству направлений, и одно из них — противопоставление города и села. Элиты и средний класс живут в городах. Выдавливая восстание в сельские районы, сводя его сначала до уровня партизанщины, а затем до социального противостояния (богатые горожане/бедные крестьяне) Асад, тем самым, стремится одержать моральную и стратегическую победу.

Опять-таки, победа в Алеппо станет прологом к капитуляции менее мотивированных на борьбу сил — но при этом приведет к дальнейшей радикализации его идеологических врагов. Это приведет к тому, что отделить исламистов от светских противников режима станет еще менее возможно, чем сейчас. При этом риск, что нынешний конфликт выплеснется за пределы сирийских и иракских территорий, значительно возрастет. Добровольцы-возвращенцы из стран региона могут взяться за борьбу против своих правительств, которые будут вынуждены если не полностью свернуть поддержку антиасадовских сил ввиду бесперспективности дальнейшего финансирования проекта, то значительно ее сократить.    

В то же время, Асад показал себя крайне негибким политическим игроком. Он неоднократно демонстрировал неспособность конвертировать военную победу в сколько-нибудь долгосрочную политическое преимущество. В этих обстоятельствах его режим просто обречен продолжать войну на уничтожение тех или иных противников. Так что перспектива мира что после взятия Алеппо, что в первые сто трамповых дней выглядит весьма призрачно.     

Алексей КАФТАН