Его главное назначение — изменить правила работы на рынке смертельно опасных высоких технологий и материалов. Изменить так, чтобы действующие игроки работали на нем максимально открыто, а теневые — легализовались. Необходимо найти и оптимальное сочетание кнута санкций и пряника возможных выгод, чтобы соблюдение общепринятых правил рынка было прибыльнее игры по собственным понятиям.
Шансы для этого есть. Иран, который в последние годы эпатирует мир строительством новых ядерных установок, пуском баллистических ракет и громкими угрозами в адрес США и Израиля, сейчас рискует остаться в изоляции. Впервые за годы дискуссий по иранской ядерной программе присоединиться к санкциям против Тегерана готов Китай. По мнению экспертов, на смену позиции Пекина могли повлиять новые данные о “мирном атоме” Ахмадинеджада. Китай мог также сторговать свою позицию по санкциям на уступки Вашингтона в переговорах о курсе юаня и увеличении китайского экспорта в США. Иранская ядерная программа не единственный вопрос саммита. Вчера Виктор Янукович на встрече с Бараком Обамой согласился передать украинский обогащенный уран в США или Россию для последующего захоронения в обмен на обязательство выделить $250 млн на обеспечение безопасности Чернобыльской АЭС. Вопросы нераспространения, скорее всего, обсуждались и на недавней встрече Обамы с Нурсултаном Назарбаевым.
Этот торг можно только приветствовать, если его результатом станут новые правила игры на рынке приобретения и использования ядерных материалов. Большинство стран, которые раньше приобрели представляющие угрозу материалы, готовы продать свою частичку мирового зла ключевым игрокам: США, России или западным странам за хорошую цену. Большие деньги не ключевой элемент подобных соглашений. Ливия во главе с харизматичным Муамаром Каддафи в 2003-2004 гг. произвела обмен с доплатой: за отмену санкций ООН и гарантии режиму ей пришлось, правда, подписать Договор о нераспространении ядерного оружия и выплатить компенсации жертвам терактов, инспирированных спецслужбами Триполи. Удастся ли сторговаться с воинственными духовными лидерами Ирана — вот вопрос.
Северная Корея с 2002 г. регулярно конвертирует запуск и прекращение работы своих реакторов в поставки продовольствия и топлива для непритязательных жителей. Такой бесхитростный шантаж — ключевая составляющая системы, позволяющей сохранять власть нынешнего режима в КНДР. Принудить или заинтересовать Тегеран продать запасы зла за хорошую цену и солидный компенсационный пакет куда труднее. Иран намного более самодостаточная страна, чем Ливия и КНДР. Ядерная программа для него — не выгодный товар, а символ престижа, подтверждающий его претензии на роль региональной сверхдержавы и, если говорить шире, лидера исламского мира. Иранский “мирный атом”, вызывающий недовольство Запада, — средство консолидации режима и радикалов вне границ исламской республики. Масштабная военная операция против страны с 70-миллионным населением и многочисленной армией сейчас никому не по силам. Механизмом, способным сделать Тегеран более сговорчивым, должна стать продуманная до мелочей система международных санкций, которые нанесут ущерб военным и научным программам, но не ударят по простым иранцам и не укрепят имидж “борцов с неверными”.
Роль, которую выбирает Россия, пока не ясна. Опыт взаимодействия с Ираном, знание чувствительных точек экономики страны может сделать Москву ключевым игроком в вопросе разработки санкций и шире — в разработке общемировой политики по отношению к Ирану. Нынешняя киселеобразная позиция и стремление “обойтись без санкций и выйти на какие-то решения политико-дипломатическим путем”, о котором заявил в интервью каналу “Эй-би-си” Дмитрий Медведев, мостит дорогу к ядерному Ирану.