2 октября в Париже лидеры Германии, Франции, Украины и России снова встречались в так называемом нормандском формате. Парижская встреча показательна в первую очередь тем, что лидеры Франции и Германии сначала отдельно встречались с Петром Порошенко, затем с Путиным и лишь в “финальном заезде” — с обоими. Логика происходящего прозрачна: между лидерами Франции, Германии и Украины сложились, насколько это возможно в нынешних обстоятельствах, доверительные отношения; российское же руководство, и в частности Владимир Путин, на протяжении двух лет постоянно попадается на откровенной лжи.
Именно поэтому пресловутая “Нормандия”, по сути, давно превратилась — если речь идет об уровне глав государств — в “тройку” с привлечением России в качестве “подозреваемого”. Надо сказать, что в таком формате нет ничего нового. В подобном формате Запад общался с тем же Слободаном Милошевичем, ведшим гибридные войны против Словении, Хорватии и будущей Боснии и Герцеговины, не говоря уже о нынешней Республике Косово. Тем не менее в Париже были достигнуты некие договоренности — об этом свидетельствуют итоговые заявления участников саммита. И здесь, видимо, следует указать на заметную разницу в тональности коммюнике, озвученных Парижем и Берлином. В частности, Франсуа Олланд объяснил, что стороны договорились о выводе иностранных войск с территории Украины и постепенном восстановлении контроля над ее границей. В пакете, предположительно, обмен заложниками, в число которых включены Савченко и Сенцов, и увеличение количества КПП (вот это явно не в украинских интересах).
При всем объективном позитиве подобного заявления для Киева следует понимать, что Москва считает Вооруженные силы Украины неким международным легионом НАТО, который и является иностранными войсками, подлежащими выведению с территории абстрактного Донбасса. Нельзя исключать, конечно, что концепция изменилась, и Россия собирается использовать простаивающие на украинской территории части в Сирии, отсюда и такие “революционные” нюансы заявления. Более того, еще со времен Минска-1 всем было понятно, что передача контроля над границей между Украиной и Россией на участке, контролируемом сегодня группировками террористов, есть окончательная капитуляция России в этой войне.
Однако при всей пропагандистской ценности дипломатического оптимизма как такового рационально предполагать, что Москва продолжает придерживаться своей привычной стратегии. Эта стратегия состоит в том, чтобы не совершать в Донбассе никаких резких движений, способных существенно изменить статус-кво, сохраняя его “инструментальные” качества. И возможности для этого по-прежнему остаются. Хотя Владимир Путин, по словам немецкого канцлера, обязался приложить усилия для выполнения всего комплекса мероприятий минских соглашений. В практическом смысле, говоря о России, подобное обязательство не означает ровным счетом ничего.
2 октября в Париже лидеры Германии, Франции, Украины и России снова встречались в так называемом нормандском формате. Парижская встреча показательна в первую очередь тем, что лидеры Франции и Германии сначала отдельно встречались с Петром Порошенко, затем с Путиным и лишь в “финальном заезде” — с обоими. Логика происходящего прозрачна: между лидерами Франции, Германии и Украины сложились, насколько это возможно в нынешних обстоятельствах, доверительные отношения; российское же руководство, и в частности Владимир Путин, на протяжении двух лет постоянно попадается на откровенной лжи.
Именно поэтому пресловутая “Нормандия”, по сути, давно превратилась — если речь идет об уровне глав государств — в “тройку” с привлечением России в качестве “подозреваемого”. Надо сказать, что в таком формате нет ничего нового. В подобном формате Запад общался с тем же Слободаном Милошевичем, ведшим гибридные войны против Словении, Хорватии и будущей Боснии и Герцеговины, не говоря уже о нынешней Республике Косово. Тем не менее в Париже были достигнуты некие договоренности — об этом свидетельствуют итоговые заявления участников саммита. И здесь, видимо, следует указать на заметную разницу в тональности коммюнике, озвученных Парижем и Берлином. В частности, Франсуа Олланд объяснил, что стороны договорились о выводе иностранных войск с территории Украины и постепенном восстановлении контроля над ее границей. В пакете, предположительно, обмен заложниками, в число которых включены Савченко и Сенцов, и увеличение количества КПП (вот это явно не в украинских интересах).
При всем объективном позитиве подобного заявления для Киева следует понимать, что Москва считает Вооруженные силы Украины неким международным легионом НАТО, который и является иностранными войсками, подлежащими выведению с территории абстрактного Донбасса. Нельзя исключать, конечно, что концепция изменилась, и Россия собирается использовать простаивающие на украинской территории части в Сирии, отсюда и такие “революционные” нюансы заявления. Более того, еще со времен Минска-1 всем было понятно, что передача контроля над границей между Украиной и Россией на участке, контролируемом сегодня группировками террористов, есть окончательная капитуляция России в этой войне.
Однако при всей пропагандистской ценности дипломатического оптимизма как такового рационально предполагать, что Москва продолжает придерживаться своей привычной стратегии. Эта стратегия состоит в том, чтобы не совершать в Донбассе никаких резких движений, способных существенно изменить статус-кво, сохраняя его “инструментальные” качества. И возможности для этого по-прежнему остаются. Хотя Владимир Путин, по словам немецкого канцлера, обязался приложить усилия для выполнения всего комплекса мероприятий минских соглашений. В практическом смысле, говоря о России, подобное обязательство не означает ровным счетом ничего.