Анонсированный правительством сценарий реструктуризации НАК “Нафтогаз Украина” показывает, что Киев отвергает позитивные примеры реформирования нефтегазовой промышленности Чехии, Венгрии и Румынии. Нынешним властям больше подходит вариант, реализованный в Сербии.
Еще в 2001 году сербский нефтегазовый холдинг Naftna Industrija Srbijeе NIS (тогда он назывался Nafatgaz, почти как в Украине) был фрагментирован на три отдельных государственных дочерних компании. В результате реформы на балансе этого холдинга остались два НПЗ и сеть АЗС Beopetrol. Нефтепроводы и нефтебазы отошли к дочерней компании Transnafta, подземные хранилища газа и магистральные газопроводы к дочерней компании Srbijagas. Через несколько лет Beopetrol стал собственностью российского “Лукойла”, а 56% акций NIS за $400млн. выкупила “Газпромнефть”.
Что касается газотранспортной Srbijagas, то буквально с момента вычленения из состава NIS она попала в полную зависимость от “Газпрома” и компании YugoRosGas (YRG). Это такой себе местный сербский “клон” известной в Украине оффшорной компании “РосУкрЭнерго”. Компания YRG стала собственником большинства газопроводов Сербии, получив контроль в обмен на инвестиции в их модернизацию. Srbijagas была вынуждена к 2008 году отдать “Газпрому” 51% акций единственного в Сербии ПХГ Banatski Dvor. Независимая сербская нефтегазовая промышленность после всех таких шагов перестала существовать.
Изоляция от проектов ЕС
В свое время сторонники ползучей передачи россиянам “сербского Нафтогаза” аргументировали полезность происходящего появлением в отрасли стратегического инвестора. Но, по прошествии нескольких лет, стало ясно, что инвестор инвестору рознь. Предприятия сербской нефтегазовой промышленности, попав в руки компаний из России, к 2009-2010 годам оказались напрочь отрезанными от возможности интеграции в крупные новые инвестиционные проекты соседних стран ЕС.
Один из них — первая очередь нового газопровода İTGİ мощностью 12 млрд. куб. м в год, запущенная из Турции в Грецию в 2008 году. Его строительство обошлось в $3,4 млрд., которые выделил международный консорциум во главе с итальянской Edison gas. Новый газопровод позволил Греции и Македонии к 2010 году почти полностью отказаться от импорта природного газа из РФ. То есть, страны получили возможность выбирать, у какого поставщика газ дешевле: у “Газпрома”, или у компаний из Египта, Ирака или Азербайджана. Вот тут-то из-за “неквалифицированной” приватизации в пользу российских предприятий Сербия и потеряла возможность принять участие в этом проекте. Теперь стало ясно, что дешевые газовые ресурсы İTGİ если и попадут в Сербию, то только по остаточному принципу. А незавидные итоги реформы станут еще более четкими, когда в 2014 году заработает вторая очередь İTGİ.
Другой проект — газопровод Interconnector Greecе Bulgaria (IGB) мощностью 5 млрд. куб м. После его ввода процесс вытеснения российского газа из Греции и Македонии охватит также Болгарию и восток Сербии. Правда, “Газпром” мечтает опередить конкурентов и форсирует альтернативный проект “Южный Поток”. Однако, с российским проектом большие проблемы. Турция, опекая свой развитый туризм, из экологических соображений не разрешает россиянам использовать свою территорию для прокладки трубы. Кроме того, в Анкаре не понимают — зачем Москве строить еще один газопровод, когда есть незагруженный на полную мощность “Голубой Поток”.
Украинская реформа по сербскому лекалу
Видя ключевую роль, которую сыграл местный “клон” “РосУкрЭнерго” — YugoRosGas — в реформировании холдинга NIS , трудно не заметить еще одну аналогию с Украиной. Сегодня в Киеве уже мало кто помнит, что в 2003-2004 годах появление “РУЭ”, как и в случае с YugoRosGas, официально объяснялось властями как вынужденный шаг поиска денег для модернизации и строительства магистральных газопроводов (в украинском случае, они должны были стать собственностью ООО “Международный консорциум по управлению газотранспортной системы Украины”). К 2011 году Киев стал членом Европейского Энергетического сообщества, одним из требований которого является разделение транспорта, добычи и торговли природным газом. В подавляющем большинстве государств Восточной Европы это разделение происходило не как в Сербии, “под одного конкретного заказчика”, а наоборот — разделение холдингов происходило параллельно с поэтапной приватизацией сегментов бывших нефтегазовых монополий. Эта частичная приватизация происходила с целью привлечения системных промышленных инвесторов, а не разного рода ЮгоРосГазов и РУЭ..
Объявленный Украиной план нефтегазовых реформ, увы, никак не относится к подобной категории. Предполагается, что компании “Укртрансгаз”, “Укрспецтрансгаз” “Укргазвыдобування”, “Черноморнефтегаз” утратят статус предприятий НАК “Нафтогаз Украины”. Без сомнения, сразу после выхода из орбиты НАК они попадут в кабалу разного рода СП с инвесторами или партнерами приближенной к власти “РУЭ”. Это подтверждается состоявшимся сразу же после смены власти назначением представителей компании на должности директоров в добывающей и транзитной дочерних компаниях “Нафтогаза Украины”.
Что касается самого холдинга, то НАК после перехода бывших “дочек” в свободное плавание, останется с правами собственности — 51% акций Кременчугского НПЗ и добывающей “Укрнафта”. Таким образом, прослеживается почти полная аналогия с Сербией, за исключением, разве что, мелких деталей (в отличие от NIS, имевшей азотный комбинат Azotara Pancevo, у “Нафтогаза Украины” такой собственности нет).
Альтернативы “нефтегазовой балканизации”
В отличии от Сербии, которой пришлось заменить приватизацию политикой, в подавляющем большинстве других государств Восточной Европы нефтегазовые холдинги разделялись поэтапно. То есть: сначала — сбыт и переработка, затем — транзит. И все это параллельно прозрачной и высококвалифицированной приватизацией.
Сочетание поэтапности и четко заданного качества приватизации минимизировало проникновение “аматоров” в этот процесс. Восточноевропейским государствам сделать это было чрезвычайно трудно хотя бы потому, что рейтинги самых богатых частных инвесторов Венгрии, Болгарии и Польши из года в год возглавляют контрагенты “Газпрома” (это миллиардеры Михаил Рахмикулов из PanRosgas, Александр Гудзоватый из EuroPolgas и Сашо Дочев из Overgas). Словом, Украина с Дмитрием Фирташем из “РУЭ” далеко не одинока.
Кстати, первой в 1990-е годы нефтегазовые реформы начала Чехия. Эта страна сначала провела открытую и квалифицированную приватизацию мелких газораспределительных сетей. Но, в отличии от Украины, где “облгазы” были скуплены, буквально кем попало и как попало, чехам удалось заманить к своим местным сетям крупные европейские энергетические корпорации. Их приход позволил продать 97% государственной газотранспортной монополии Transgas германской корпорации RWE за рекордную для региона сумму — $3,7млрд. Плюс инвестиционные обязательства (достаточно жесткие: демонополизация рынка газа до уровня не более 30% за одним участником). Очень важно, что перед реформированием ГТС Прага провела успешную приватизацию всех своих НПЗ. Они также попали в руки крупных корпораций, и их знакомство с чешским рынком стало гарантией грамотной газовой приватизации. Еще раньше, перед приватизацией НПЗ, Чехия произвела распродажу своей нефтегазодобываюшей промышленности. В ее ходе собственником ведущей чешской нефтегазодобывающей компании Moravske naftove doly Ltd. MND стад местный магнат Франтишек Комарек, и порядка 40% акций компании купила E.On Rhurgas. В Украине, кстати, приватизация этого сектора не завершена. “Укрнафтой” управляют структуры Игоря Коломойского, а продажу 51%-ной госдоли системному промышленному инвестору сложно представить.
Вслед за Чехией, свою систему магистральных газопроводов реформировала Словакия. Покупателем 32% акций ее газотранспортной системы Slovensky plynarsky priemysel Bohemia (SPP Bohemia) стали корпорации E.On Rhurgas и Gas de France. Но перед привлечением этих инвесторов также была проведена приватизация всех других отраслей нефтегазового сектора. В ее ходе собственником словацкого НПЗ Apollo стала венгерская корпорация Magyar Olaj-es Gasipari (MOL). Венгрия как хозяйка корпорации также абсолютно поэтапно реформировала свой нефтегазовый холдинг — с момента приватизации контрольного пакета акций MOL европейскими инвестиционными банками прошло почти 7 лет, пока власти не взялись разделить холдинг и приватизировать газопроводы.
По аналогичному сценарию происходило реформирование нефтегазовой промышленности Румынии. Правда, румыны были отодвинуты во “вторую волну” расширения Евросоюза и поэтому вели себя более экзотично. Они вообще распространили на нефтегазовую отрасль правила реституции и начали возвращать собственность, награбленную коммунистами с 1945 года. Как результат- собственником крупнейшей в Румынии сети АЗС Rompetrol и самого эффективного НПЗ стал миллиардер Дину Патрисиу. Приведя свои активы в порядок, он продал акции Rompetrol крупному инвестору из Казахстана. После таких маневров румынские власти взяли курс на приватизацию нефтегазового холдинга Petrom, продав сначала 30% его акций за $669 млн. австрийской компании OMV. Когда инвестор показал, что готов вкладывать в румынский шельф, власти позволили ему нарастить пакет акций.
На фоне всего происходящего в Восточной Европе, Киев долгое время вел себя осторожно, если не сказать, инертно. Такое поведение роднило Украину с Польшей и Болгарией. Они до сих пор “застряли” на этапе приватизации добычи и НПЗ, и откровенно боятся преждевременного разделения и неквалифицированной приватизации своих нефтегазвых монополий (Polskie Gornictvo Naftove i Gazovnictvo (PGNIG) и Bulgarian Energy Holding EAD (BEH EAD). Последние попытки украинской власти приступить к опережающему реформированию “Нафтогаза Украины” — не доведя до ума приватизацию в распределении газа, его добыче и нефтепереработке — говорят о том, что приход крупных и прозрачных инвестиций в это сектор экономики абсолютно чужд и не нужен нынешним украинским политикам. Если власти смогут реализовать свои планы, Украине в ближайшем будущем придется тратить много времени на исправление ошибок. А в это время в 2012-2015 годов Европу накроет последняя волна приватизации. В ее ходе квалифицированных и платежеспособных промышленных покупателей своим государственным нефтегазовым холдингам будут искать Греция и Турция. Они уже давно разделили свои нефтегазовые монополии, приватизировали внутреннее газораспределение, и теперь намерены приватизировать компании Botas, The Turkish Petroleum Corporation (ТРАО), Hellenic Petroleum, The Public Gas Corporation (DEPA) и The National Natural Gas System Operator (DESFA).
По идее, для становления в будущем нормальной кооперации с соседями, Украина должна к этому времени успеть подготовить проект нефтегазовых реформ, который будет исходить не из опыта Сербии, а из опыта более успешных стран Центральной и Восточной Европы. Которые нашли способ (и силы) не допустить к процессу реформ любителей “изобретать балканский велосипед”.
Андрей СТАРОСТИН