Приведу цитату полностью: “Канцлер Германии Ангела Меркель в воскресенье сказала господину Обаме по телефону, что после разговора с господином Путиным она не вполне уверена, что тот находится в контакте с реальностью, — об этом сообщили люди, проинформированные о разговоре. “Он находится в каком-то другом мире”, — сказала она” (перевод вольный, но дословный тут и невозможен: “…After speaking with Mr. Putin she was not sure he was in touch with reality… “In another world”, she said”).
А что, если это правда? Я понимаю, что Меркель вряд ли повторит свои слова публично, а The New York Times вряд ли раскроет свои источники. Но давайте предположим, что Меркель действительно такое говорила и что она не ошибается. Я всегда всерьез воспринимал слова Путина про раба на галерах: он очень много трудится, очень долго за все в ответе, а тут Олимпиада — сперва гонка со стройкой, потом успех. От таких потрясений вполне может случиться нервный срыв.
Обычного человека в такой ситуации укладывают в кровать, вызывают ему врача, который прописывает успокоительное, а все попытки пациента куда-то бежать и что-то делать мягко, но решительно пресекают близкие: покой, только покой. Старик, то, что ты хочешь сделать, страшно важно, но вот насчет “нельзя терять ни минуты” разреши с тобой поспорить — это не поздно сделать и завтра, и через неделю, а пока — отдыхай, Крым никуда не уплывет.
И вот вопрос: а кто в России может сегодня такое Путину сказать? В системе, которую он отстроил по методу милетского тирана Фрасибула: где видишь колос повыше и получше — сбивай и втаптывай в землю? Да никто — Путин абсолютно одинок (он и сам говорил — про Махатму Ганди, помните?).
Кто и как принимал политическое решение о военной операции в Крыму? Для людей в правительстве, которые общаются с “Ведомостями”, оно стало полной неожиданностью (из интернета узнали). Совет Федерации? Слабо в это верится, после того как он проголосовал за демонстративно бредовый закон о запрете усыновления за границу (помните: “Присаживайтесь. Голосовать надо. А вы думаете на трибуне отстояться? Не получится”). Голосовать и принимать решение — вещи разные. Дума? Смешно. Совет безопасности? Наверное, был в курсе. Ближний круг? Недавнее решение освободить Михаила Ходорковского, похоже, стало неожиданностью для его главного гонителя Игоря Сечина (Ходорковский в одном из интервью намекал на это) — “круг”, выходит, тоже не всегда спрашивают.
В общем, не просматривается рядом с Путиным “близких” — ни сдержек нет, ни противовесов. Он один принимает единственно верные решения и исполняет их в режиме спецоперации, то есть скрытно, вот как сейчас в Крыму. Все сам. И никто не знает, что ему в следующий раз придет в голову.
Максим СОЛЮС