Геннадий Корбан: “Я не хочу говорить плохо о Викторе Михайловиче”

Геннадий КОРБАН — это таран и ковш группы “Приват”. Его фамилия встречается в контексте всех корпоративных конфликтов этой команды. Хотя Корбана называют главным рейдером страны, а его методы — возмутительными, сам он предпочитает называть себя “конфликтологом”.

В большом интервью “Украинской правды” Корбан впервые раскрыл многие секреты группы “Приват”. О некоторых из них общественность ранее лишь догадывалась, а некоторые вообще стали откровением.

— Расскажите историю становления “Приватбанка”. По некоторой информации Коломойскому и Милославскому помогали их родители, которые были цеховиками?

— “Приватбанк” был создан в начале 1990-х. Был такой парень — Сергей Тигипко, который носился по городу с идеей сделать банк. На это нужны были средства, но никакие отцы никаких денег не давали.

Коломойский и Боголюбов находятся в бизнесе с 1986-87 года, когда вышел первый закон о кооперации. Они начинали бизнес с импорта оргтехники из Юго-Восточной Азии и создали компанию под названием “Сентоза”. Это остров развлечений в Сингапуре.

Первыми учредителями “Приватбанка” были три компании — “Солм”, “Сентоза” и “Вист”. “Вист” куда-то делся… Видимо, это был их какой-то временный партнер.

Льву Милославскому и Алексею Мартынову принадлежала компания “Солм”, а Коломойскому и Боголюбову — компания “Сентоза”. На сегодняшний день мне не известна точная картина собственности в “Приватбанке”. Я знаю, что менеджмент тоже владеет какой—то долей, до 10 процентов.

— Кто отвечает за “Приватбанк” — кто там управляющий партнер?

— Господин Боголюбов.

— А в других бизнесах?

— Шульман управляет коксохимами, он также имеет совместный проект под названием People.Net. За банк отвечает непосредственно Боголюбов. Коломойский практически сам управляет ферросплавным бизнесом. В нефтяном бизнесе у него есть управляющие партнеры — Киперман, Палица и еще ряд людей. Какие-то особо стратегические решения принимаются, естественно, при участии Коломойского.

— Существует ли какой-то бизнес, где бы Коломойский был младшим партнером по отношению к другим? Или он везде ключевой партнер?

— Я думаю, что он везде ключевой партнер.

— Но управляет он только ферросплавами?

— Ферросплавным бизнесом Коломойский управляет сам, но трейдинг осуществляет Алексей Мартынов.

— Вы когда-то собираетесь все вместе для обсуждения бизнес-стратегии?

— Нет, все вместе мы собираемся на каких-то днях рождения или праздниках.

— А братья Суркисы стали управляющими партнерами Коломойского?

— Они — управляющие партнеры Коломойского в энергетике — это шесть облэнерго.

— Известно, что Коломойский связан с футбольным клубом “Динамо” (Киев).

— Поверьте мне, “Динамо” принадлежит Суркисам.

— Но как объяснить тот факт, что вы, Геннадий Корбан, занимаетесь некоторыми вопросами по “Динамо”?

— Да, я помогаю им. Но это личная помощь, о которой меня просили братья Суркисы. Когда Григоришин начал рейдерские атаки в отношении “Динамо”, я проникся их проблемами. “Динамо” для Суркисов — как их ребенок, клуб для них важнее “Криворожстали” или облэнерго.

Поэтому мы вместе с Борисом Филатовым (партнер Корбана) защищали “Динамо” от поглощения господином Григоришиным.

Могу сказать, что сегодня Григоришин полностью потерял контроль. У него вообще нет в реестре никаких корпоративных прав, ни одной акции!

— В новой версии реестра, который изменили, чтобы списать акции с Григоришина…

— Почему в новой? Все было сделано красиво, законно и правильно. Вполне возможно, на каком-то этапе Григоришину принадлежала 0,1% корпоративных прав “Динамо”. Сделка о продаже ему этих 0,1% признана недействительной.
Соответственно, в реестре сделан поворот. И эти акции сегодня принадлежат другому очень известному человеку, который их официально купил на вторичном рынке. Это вдова господина Лобановского. Пусть Григоришин у нее попробует их забрать.

— Если Коломойский не имеет отношения к “Динамо”, как объяснить его роль в покрытии значительных расходов клуба через спонсорство? Так же Абрамович не напрямую контролировал клуб ЦСКА…

— Это просто обычное спонсорство. Не Коломойский, а “Приватбанк” имеет свой рекламный бюджет, который размещает наиболее выгодно. Очевидно, они договорились с “Динамо” (Киев) о том, что “Приватбанк” является спонсором клуба среди банков. И я уверен, что Коломойский в процессе спонсорства “Динамо” лично не принимал никакого участия.

— А вы не видите здесь нарушения нормы о том, что не может быть один владелец у двух клубов высшей лиги украинского футбола? А здесь мы имеем случай, когда Коломойский причастен сразу к трем командам — “Динамо”, “Днепр”, “Нафтовик-Укрнафта”?

— В данном случае напрямую никто ни с кем не связан. То, что делает “Приватбанк” — это не более, чем размещение рекламного бюджета, но это не поддержание клуба “Динамо” (Киев) на плаву.

— Государство уже много лет безуспешно пытается поставить свой менеджмент на “Укрнафте”. Абсурд — государство владеет контрольным пакетом, а “Приват” — только 42%, но именно он руководит компанией. Каждый раз государство пытается убрать менеджмент Коломойского в “Укрнафте”, но это заканчивается безрезультатно…

— Это обычный шантаж. Палица был назначен руководителем “Укрнафты” в 2003 году, еще при Кучме. До этого там был представитель государства господин Салмин. Компанию мы приняли в кошмарном состоянии, у нее была масса кредиторов, масса кредитов, масса совместных предприятий непонятно с кем по добыче нефти!

Сегодня “Укрнафта” фактически выстраивается как вертикально интегрированная компания. За время, пока Коломойский управляет “Укрнафтой” как акционер…Его даже нельзя назвать миноритарным, потому что владелец более 40% — это скорее кумулятивный акционер, чем миноритарный.

Так вот, за это время только официально выплачено более 2 миллиардов гривен дивидендов, в том числе — государству.

Но когда приходит новая власть, независимо от ее цвета, она всегда начинает с “Укрнафты”. Потому что это прибыльная, доходная компания!

— Разве вы не согласны, что государство должно контролировать то, что принадлежит ему?

— Практически все решения принимаются наблюдательным советом, где 6 из 11 членов представляют государство. Я считаю, что если государство доверяет частной компании контролировать текущую деятельность, в этом нет ничего плохого.

— Правда, что Третьяков после революции тоже пытался заставить “Укрнафту” работать солидарно с его личными интересами?

— Вы очень некорректно формулируете вопрос. Был момент, когда Третьяков входил в наблюдательный совет “Укрнафты”, он также рекомендовал человека на пост главы наблюдательного совета…

— То есть, это была попытка новой власти подружиться с “Приватом” на выгодных условиях?

— Опять же, некорректно говорить “попытка”. Есть новая власть, ее кто-то представляет. Ее представлял Третьяков, поэтому мы работали с тем, кто представлял новую власть.

— Как вы узнаете, что этот человек представляет новую власть?

— Очень просто. 50%+1 акция принадлежит НАК “Нефтегаз”. Соответственно, когда приходит новый министр топлива и энергетики, он сажает в кресло своего человека на НАК “Нефтегаз”, и те сразу инициируют собрание акционеров “Укрнафты”.

— Бойко точно так же пытался заставить Коломойского…

— Некорректно вы формулируете — “заставить”. Когда начинают “заставлять” Коломойского, обычно возникает дух противоречия…(улыбается). Заставить его что—то делать тяжело. Можно заставить слабых людей, а “Приват” бороться умеет. Поэтому, скорее всего, речь идет о каких-то договоренностях, каком-то компромиссе.

— Кто договаривался от Бойко с Коломойским, чтобы вас оставили с “Укрнафтой” в покое? Когда пришел Янукович, он ведь сразу предложил, чтобы компанию возглавил представитель не “Привата”, а государства?

— Янукович, кстати, до сих пор не оставляет эту идею. А Бойко… Нельзя сказать, что он представляет интересы Януковича. Бойко — это Фирташ, это немножко другая группа, они нормальные, деловые, договороспособные люди…

— И доказательство тому — договоренность о слиянии в химической промышленности Фирташа и Коломойского?

— По—моему, эти договоренности не реализованы. Хотя я знаю, что были попытки приобретения “Укрнафтой” ряда химических предприятий — “Днепроазот” (контролирует Коломойский) и “Ровноазот” (контролирует Фирташ).

Такая концентрация обсуждалась на наблюдательных советах “Укрнафты” в моем присутствии, но конкретных решений принято не было.

Я так понимаю, что химический холдинг Коломойского и Фирташа имеет смысл делать, когда будет решена судьба приватизации Одесского припортового завода. Легче сброситься вместе, может, привлекая также Александра Ярославского (контролирует “Черкассыазот”), и купить этот завод.

— И что, “Приват” будет пытаться его приватизировать?

— Да, конечно, будет участвовать в приватизации Одесского припортового завода.

— Два года назад между “Приватом” и Пинчуком был конфликт вокруг Никопольского завода ферросплавов. Сейчас он улажен, НЗФ совместно управляется Пинчуком и “Приватом”. Правда, что Пинчук пошел на уступки, когда понял, что не сможет продать Укрсоцбанк, если не помирится с Коломойским?

— Нет, Укрсоцбанк — это был всего лишь небольшой механизм стимулирования…

— …Виктора Михайловича к сговорчивости?

— Да. Но этот механизм возник уже в тот момент, когда переговоры шли. Это был просто какой-то дополнительный стимул. Но я думаю, что Виктор Михайлович ничего не проиграл от того, что тогда не продал Укрсоцбанк, потому что он сегодня стоит гораздо дороже.

— Как вам удалось закончить конфликт вокруг Никопольского завода ферросплавов?

— Вы знаете, что Верховный Суд принял одиннадцатую кассационную жалобу Виктора Михайловича Пинчука и изменил свое решение, отправил дело на рассмотрение в новом составе суда. А суд принял решение о том, что Виктор Михайлович законно купил НЗФ… (улыбается)

— Сколько это стоило?

— Дорого. Слишком много нервов.

— Кто помирил Пинчука и Коломойского?

— Что значит помирил? С Игорем Валерьевичем очень тяжело поссориться. Потому что, несмотря на какие-то корпоративные конфликты или проекты, которые он ведет, он это никогда не переводит в личный конфликт.

Я помню, это было ради шутки… Помните знаменитое выступление госпожи Богословской на НЗФ, когда она поднимала массы. А Коломойский в этот момент позвонил Пинчуку и говорит: “Витя, ты держишь правый фланг, а мы уже с левого заходим! Ты там посмотри”.

У Коломойского очень уникальное черное чувство юмора, и он никогда не переводит это в личный конфликт.

При том что у Коломойского и Пинчука был какой-то корпоративный конфликт относительно НЗФ. При том что НЗФ — это стратегический проект для ферросплавного бизнеса Коломойского. При том что Коломойский ужасно обижен на то, что Кучма наглым образом его не допустил к приватизации этого завода, хотя он готов был отдать ФГИ в два-три раза больше за тот же пакет акций.

Основная претензия к Пинчуку была следующая. В 2003 году, на момент приватизации НЗФ, Коломойский владел там блокирующим пакетом — 26%. Пинчук, находясь в определенной политической обойме, на тот момент имел все шансы недорого приватизировать завод.

В этот момент Пинчук встретился с Коломойским. И Игорь Валериевич сказал ему, а потом повторил это в своем интервью: “Витя, ты, когда заходишь в магазин, берешь все что хочешь, но впереди касса, нужно платить. Поэтому я тебе предлагаю заплатить нормальную цену и вместе купить завод”.

Виктор Михайлович отверг это предложение и решил купить НЗФ самостоятельно. Как вы знаете, это было 400 млн. гривен, что составляло 80 млн. долларов. При том что это — крупнейший завод в Европе, который стоит других денег.

И в этом случае проводить ограниченный конкурс — просто преступление! Естественно, когда поменялась власть, у нас была возможность пересмотреть итоги той продажи НЗФ. Тем более, что…

— …Юлия Владимировна на посту премьера была с вами согласна.

— Тут просто совпали дорожки. Знаете, бывает так, что сегодня нам с вами по пути, а завтра нет. Вот тогда совпали пути Тимошенко и Коломойского.

У Коломойского был интерес вернуть это государству и честно купить. О чем и было заявлено везде, открыто в прессе, что он готов давать 500 млн. долларов, готов участвовать в честной приватизации контрольного пакета. Собственно, это совпадало с идеологией, которую проводила Тимошенко и президент. Если помните, первой ласточкой была “Криворожсталь”.

— Но потом Ющенко сказал, что НЗФ пытались от одной банды жуликов передать другой банде жуликов!

— Была такая фраза…

— Правда, потом Коломойский с президентом помирился…

— Он с ним и не ссорился. Я думаю, что президент просто был недостаточно информирован, о чем идет речь. Сейчас конфликт окончен.

— Но этот конфликт привел к отставке Тимошенко в 2005 году с поста премьер-министра!

— Нет. Конфликт явился неким катализатором отношений Тимошенко, Ющенко, Порошенко. Потому что на тот момент Порошенко откровенно лоббировал интересы Григоришина, который, в свою очередь, представлял интересы Абрамова и Вексельберга. А именно им Пинчук хотел продать контрольный пакет НЗФ.

— Вы хотите сказать, что Пинчук не имел такого права?

— Да, имел право. Но это все равно, что купить угнанный автомобиль.

— Но и ваши методы борьбы нельзя назвать безупречными, когда вы, чтобы остановить процессы по НЗФ, использовали определения каких-то совершенно “левых” судов! Всем ведь очевидно, что это рейдерские схемы.

— Нельзя сказать, что рейдерские… Суды по НЗФ действительно тянулись с 2003 года. Поскольку тогда админресурс был у Кучмы, мы не могли его преодолеть никакими средствами, ведь Виктор Михайлович имел этот админресурс.

Единственным способом передавить этот админресурс была диверсификация судебных процессов. Что и было сделано до 2004 года, до прихода новой власти. А когда пришла новая власть, появилась реальная возможность инициировать от имени Генпрокуратуры в интересах Кабинета министров иск о пересмотре сделки по продаже 50% акций НЗФ.

— А Коломойский подталкивал Тимошенко инициировать этот процесс?

— Коломойский с Тимошенко вообще не общался. Они вообще виделись до этого, может быть, один раз в жизни.

— Им не нужно было видеться, ведь посредником был Бродский.

— Бродский играл какую-то роль, но я бы не сказал, что она была ключевая или что он являлся человеком, который осуществлял какую-то координацию между Коломойским и Тимошенко.

— Когда Тимошенко возглавила процесс возвращения НЗФ в госсобственность, вдруг всплыла фамилия Березовского с его представителем Босовым, который якобы купил часть НЗФ у Коломойского. Расскажите, что тогда происходило?

— Они ничего не купили, хотя была договоренность, я могу ее подтвердить, что если НЗФ вернется в государственную собственность и будет выставлен на продажу, то Босов как бизнесмен (а не как представитель Березовского) будет принимать солидарное участие с Коломойским в покупке завода у государства.

— Но Босова ассоциируют с Березовским так же, как Корбана — с Коломойским!

— Может быть. Но я бы не сказал, что Босов — человек Березовского. Он самостоятельный бизнесмен, достаточно обеспеченный. На тот момент действительно была такая договоренность.

— Кто стал гарантом соблюдения договоренностей между Пинчуком и Коломойским вокруг НЗФ?

— Один российский бизнесмен…

— Михаил Воеводин, представитель “лужниковской группы”?

— Я не буду называть чье-то имя. Этот гарант был привлечен скорее Виктором Михайловичем, чем Коломойским. А Коломойский на него согласился.

— Сколько процентов акций получил гарант?

— Я не имею права это разглашать.

— Пинчук так боялся Коломойского, что захотел еще привлечь гаранта?

— Нельзя сказать, что Пинчук боялся Коломойского. Может быть, ему потребовалась третья сторона. Знаете, это так называемый ad hoc. Вот мы договорились, заключили договор. Но, чтобы не обращаться в какие-то суды, мы можем выбрать каких-то квалифицированных уважаемых людей, которые составят ad hoc.
Например, вы говорите: “Я хочу, чтобы моим арбитром был, например, Геннадий Корбан”, а я сказал, что хочу, чтобы моим арбитром был господин Филатов, например. Это обычная цивилизованная форма договоренности.

— Где проходила эта встреча, на которой было достигнуто примирение между Пинчуком и Коломойским?

— Встречи проходили в разных местах. В основном, в офисе у Виктора Михайловича, но часто и в Женеве, и еще где—то.

— Но что двигало Пинчуком, когда он предложил посредника в договоренности с Коломойским? Может, он боялся, потому что помнит историю с покушением на адвоката Карпенко, который работал с Пинчуком и Григоришиным. В заказе этого покушения подозревался Коломойский, и был даже выдан ордер на арест Коломойского по этому делу.

— Манипулируя этим так называемым адвокатом Карпенко, Пинчук… Я не хочу говорить плохо о Викторе Михайловиче… Более того, я восхищаюсь Пинчуком как меценатом, который понимает современное искусство и несет его в Украину. Здесь он номер один!

Поэтому будем говорить так: сначала окружение Кучмы, а позднее — окружение Порошенко всячески пытались, манипулируя некими заявлениями этого адвоката, привлечь Коломойского к какой-то уголовной ответственности.

— Но ведь было даже представление следователя в Печерский суд на арест Коломойского!

— Да, но оно было абсолютно безосновательное. Потому что на основании заявления нельзя арестовать человека.

— Но было же уголовное дело!

— Это уголовное дело было высосано из пальца.

— А представление на арест Коломойского, которое приезжал забирать в Печерский суд лично Пискун, который тогда был генеральным прокурором?

— Я не буду этого отрицать. Я не присутствовал, когда Пискун приезжал. Я знаю об этом процессе, потому что Коломойский является моим партнером. И о вещах, связанных с ограничением свободы, что касается семьи и еще чего-то…

Мы друг другу помогаем, мы дружим. И я тоже принял участие в этой ситуации, но совершенно бесплатно. Потому что считал это своим долгом по отношению к Коломойскому.

Это было уголовное дело, просто придуманное на ровном месте по заявлению некоего адвоката, как вы говорите, или Пинчука, или Григоришина, или Порошенко — по фамилии Карпенко. Его нельзя даже назвать адвокатом. Наверное, это какой-то юрист, имеющий какую-то лицензию, который был использован большими людьми в качестве заявителя против Коломойского. Но это была сущая провокация, и не больше.

Мустафа НАЙЕМ

Сергей ЛЕЩЕНКО