О своем видении этого конфликта “Укррудпрому” рассказал глава наблюдательного совета GSG Александр ПИЛИПЕНКО.

— Александр Акимович, в чем суть конфликта между акционерами Гданськой судоверфи?

— Gdansk Shipyard Group, как владелец контрольного пакета акций верфи, считает, что второй акционер — польское Агентство развития промышленности — своим бездействием по реализации совместного плана вывода Гданськой верфи из кризиса наносит ущерб нашему общему предприятию. Фактически ARP, создавая видимость бурной деятельности, не делает конкретных шагов по развитию верфи. Параллельно Агентство финансирует развитие наших конкурентов.

Наконец, ARP вбрасывает в польские медиа недостоверную информацию как о ситуации на верфи, так и о позиции GSG по тем или иным вопросам. В результате, за два последних месяца мы потеряли несколько значимых контрактов, а наши ключевые контрагенты заняли выжидательную позицию по отношению к верфи.

— Пожалуйста, объясните нашим читателям, что такое ARP?

— Это госкомпания, где 100 процентов принадлежит Скарбу паньства [аналог Фонда госимущества Украины]  и которому польское государство передало в управление все свои корпоративные права, в том числе и в Гданськой судоверфи. В 2007 году украинские инвесторы приобрели 75% акций этого предприятия, 25% остались в управлении ARP. Предполагалось, что со временем мы и выкупим этот пакет.

— Кто эти украинские инвесторы?

— На сегодняшний день это Сергей Тарута (совладелец “Индустриального союза Донбасса” — Ред.) и еще один миноритарный акционер.

— Зачем украинцам понадобилась польская верфь?

— Польское правительство искало инвесторов для этого предприятия. Среди прочего обратилось и к ИСД как собственнику предприятия, производящего лист для верфи (польский металлургический комбинат Huta Stali Czestochowa, приобретенный “Индустриальным союзом Донбасса” в 2005 году — Ред.).

Мы какое-то время присматривались к верфи. Во-первых, это был совершенно новый для нас бизнес. Во-вторых, в середине 90-ых Гданськая верфь была объявлена банкротом и затем санирована. В итоге, украинская сторона все-таки приняла решение идти в этот проект, так как увидели и определенную синергию с Huta Czestochowa, и перспективы развития этого бизнеса самого по себе. Вначале приобрели 5% акций компании созданной в результате санации верфи. Ну, а потом в ходе дополнительной эмиссии акций получили уже контрольный пакет. Но в процессе реализации этой сделки нас ожидал неприятный сюрприз.

— Что произошло?

— Сумма сделки составляла 330 миллионов злотых [по текущему курсу 103 млн. долларов]. После того как была перечислена треть этой суммы, Еврокомиссия решила уведомить нас, что государственная помощь Гданськой верфи с 2000-2006 годы составила порядка 700 миллионов злотых и, соответственно, она ожидает, что мы как новый инвестор верфи их вернем. Возможно, необходимо было в этот момент выйти из сделки, но тогдашние польские власти (в лице министра Скарба паньства) уговорили Сергея Таруту остаться и пообещали уладить все недоразумения с Еврокомиссией.

И действительно Еврокомиссия одобрила выделение Гданськой верфи государственной помощи в размере 218 миллионов злотых (в основном на погашение задолженности по социальному страхованию работников). В ходе переговоров о конкретных условиях помощи у нас возник первый конфликт с ARP, которая настаивала на том, что данная госпомощь должна быть не только возвращена, но и обеспечена активами верфи - ее основным производственным комплексом K1. Кроме того, нам навязали целый ворох обязательств, касающихся не столько сохранения рабочих мест, сколько потребления метала и уровня загрузки можностей.

В результате, когда разгорелся мировой финансовой кризис мы, приняв на себя все эти обязательства, оказались в очень тяжелой ситуации. В сравнении с другими польськими верфями мы потеряли процентов 12-15 конкурентноспособности.

— Но экономика Польши единственная в Евросоюзе демонстрирует последние пять лет положительную динамику роста ВВП…

— Польские верфи не зависят от местных заказов. Основной портфель формируют норвежские судостроители, в частности, Bergen Group. Мы делаем для них остов корпуса стоимостью в среднем 11-15 миллионов евро. Дальше они дооснащают судно специальным оборудованием и продают заказчикам в 6-8 раз дороже.

— Получается, в этом вы мало чем отличаетесь от украинских судостроительных заводов?

— Мы производим корпус гораздо более высокой степени готовности. Как правило, устанавливаем трубопроводы, главные двигатели, генераторы и приводные валы, а также часть оснастки (иллюминаторы, трапы, люки и двери). Именно поэтому украинские заводы получают за свои корпуса лишь 3-7 миллионов, к тому же долларов, а не евро.

— Кстати, что вы думаете о создании “Заливом” Константина Жеваго совместного предприятия с вашим клиентом Bergen Group?

— Мы вели c Bergen Group аналогичные переговоры четыре года назад, но в итоге решили все-таки не создавать СП, так как не увидели какой-то существенной синергии. Но при этом нам надо было бы в несколько раз увеличить оборотный капитал для выполнения совместных заказов.

Нужно реально оценивать ситуацию. Сегодня ни мы, ни “Залив” не видим рынка конечных заказчиков судов. На нем работают норвежцы и именно они чувствуют пульс этого рынка. Если они решили создавать с кем-то совместный бизнес, то среди прочего это может свидетельствовать, что они не видят для себя перспективы в дальнейшем развитии данного направления.

— Вернемся к Гданськой верфи. Как в условиях мирового экономического кризиса вы пытались удержать ее на плаву?

— С одной стороны, мы продолжали искать пути развития основного судостроительного бизнеса. В 2010 году приняли участие в конкурсе на покупку сухого дока на разорившейся верфи в Гдыне (которая, кстати, осталась должна Гданськой верфи 60 млн. злотых) - на рынке как раз появился заказ на постройку судна стоимостью 200 млн евро. Однако, конкурс выиграла частная компания Crist, которой деньги предоставило Агентство развития промышленности -соакционер Гданськой верфи.

Мы подписали контракт с российской компанией, которая собиралась модернизировать свой рыболовецкий флот. Во времена СЭВ он традиционно строился в Польше и ГДР. В СССР же были сосредоточены мощности для строительства судов военно-морского флота.

Очевидно, что на российских верфях сегодня нет необходимой экспертизы, например, для строительства рыболовецких траулеров — все равно выходит подводная лодка. Тем не менее, наши соседи создали Объединенную судостроительную компания, которая аккумулировала все принадлежащие государству профильные мощности, и в 2010 году приняли решение, что все корабли они будут строить в России. Соответственно, мы потеряли этот контракт.

Параллельно мы искали возможности для развития Гданськой верфи за пределами судостроения. На предприятии было выделено направление по производству стальных конструкций (как пример — мостовые конструкции) и машиностроительных механизмов, которые задействованы, например, в портовом хозяйстве.

Также было создано приниципиально новое производство башен для ветроэлектростанций. Здесь мы, кстати, тоже наткнулись на “дружескую поддержку” со стороны ARP. Польские банки воздержались от кредитования организации этого производства, так как Агентство развития промышленности объявило о том, что будет создавать аналогичный бизнес “с нуля”. Но нам все-таки удалось построить на наших мощностях, без участия ARP, производство ветровых башен.

Согласно разработанному нами до 2016 года бизнес-плану мы собираемся сократить долю судостроительного направления (которое сегодня характеризуется не только высокой цикличностью, но и сумасшедшим уровнем конкуренции) в бизнесе Гданськой верфи до 25% (когда мы пришли на предприятие она составляла 90%) и сосредоточиться на развитии перечисленных двух направлений.

— ARP считает подготовленный вами бизнес-план чересчур оптимистичным…

— Учитывая сколько у Агентства конфликтов интересов с Гданськой верфью, оно попросту не может быть объективным в этом вопросе. К тому же мы собираемся профинансировать реализацию данного бизнес-плана и, соответственно, в данном случае именно мы рискуем деньгами.

— Но согласно материалам в польской прессе, вы требуете, чтобы ARP соразмерно своей доле в уставном фонде Гданськой верфи тоже участвовало в ее финансировании?

— Это результат дезинформации со стороны ARP. Еще в феврале Агентство нас поставило в известность, что Еврокомиссия запретила ему участвовать в инвестировании Гданськой верфи через механизм допэмиссии акций. К тому же мы понимали, что участие ARP в допэмиссии поднимет очередную дискуссию в польских СМИ на тему, на что тратятся средства налогоплательщиков.

И тут на собрании акционеров верфи 9 июля они вдруг заявляют, что готовы вернуться к этому варианту. Мы четко дали понять, что считаем, что их поведение направлено на затягивание кризиса на предприятии.

— Как же тогда вы предлагаете финансировать развитие верфи?

— После того как в феврале вариант участия ARP в допэмиссии отпал, мы предложили им другой механизм. Дело в том, что после внесения в 2007-2008 годах 330 миллионов злотых, Сергей Тарута для финансовой поддержки предприятия завел на предприятие еще почти 100 миллионов злотых. Реализация нашего бизнес-плана потребует еще примерно столько же. Естественно, что мы хотим защитить и уже сделанные инвестиции и те, которые нам еще предстоит сделать.

Все что сегодня мы предлагаем сделать ARP — это перенести обеспечение по залогу по госпомощи, оказанной верфи в 2008 году, с основного производственного комплекса на участки земли верфи, прилегающие к центру Гданська. Для решения данного вопроса Агентству не нужно одобрение Еврокомиссии или кого-то еще. Все зависит исключительно от его доброй воли и согласия Скарба паньства.

— Помнится, ARP требует от Сергея Таруты отчета об использовании средств госпомощи в раз мере 170 миллионов долларов…

— Здесь речь идет о средствах, которые были предоставлены Гданськой верфи до 2006 года. То есть до того, как мы стали акционерами этой компании. Это точно вопрос не к нам.

— Какие есть варианты выхода из сложившейся ситуации?

— Экономически обоснованных — два. Или мы добиваемся изменения обеспечения по залогу. В этом случае верфь продает основной производственные комплекс K1 и получает деньги на реализацию своего плана развития. При этом новый владелец комплекса передает его верфи в аренду на 10 лет на условиях финансового лизинга.

Либо же верфь продает неиспользуемые участки земли застройщикам. Однако, учитывая, что верфи придется получить отказ от покупки данной земли от местного порта, а затем города (как владельцев, граничащих с нами участков земли) этот процесс может растянуться на год.

В отличие от верфи, ARP как госструктура сможет гораздо быстрее урегулировать этот вопрос — и с портом, принадлежащим государству, и местным муниципалитетом. Поэтому именно в руках Агентства неиспользуемая верфью земля — это очень ликвидный вариант обеспечения залога.

Так или иначе, но в обоих случаях мы получаем деньги для финансирования бизнес-плана развития предприятия.

— Хорошо, давайте представим вариант, когда ARP продолжает вам мешать и в итоге таки добивается банкротства Гданськой верфи. Ваши действия в этой ситуации?

— Мы не похожи на людей, которые оставят 100 млн. долларов на откуп чиновникам. У нас десятилетний опыт работы на польском рынке и мы считаем, что ситуация, сложившаяся сегодня вокруг Гданськой верфи, это нечто экстраординарное для этой страны. Поэтому надеемся, что нам все-таки удастся достичь взаимопонимания. Если же все-таки не получится, то, конечно, будем защищать свои интересы в суде.