Накануне дефолта 2001 г. она даже умудрилась получить у Международного валютного фонда очередные $8 млрд. Но когда МВФ ”внезапно” прозрел и осознал, что дефолт неизбежен, программа сотрудничества с Аргентиной была свернута, в результате чего страна оказалась в пучине кризиса.
Итак, вначале сделаем слепок аргентинской экономики. Удивительным образом он в чем-то напоминает экономику украинскую, с тем только отличием, что если Аргентина больна с несколькими острыми фазами в анамнезе, то Украина очень больна и болезнь эта перешла в долгоиграющую хронику. Так, население латиноамериканской страны составляет более 44 млн человек, почти как и у нас накануне кризиса 2008-го. С той лишь разницей, что в Аргентине оно увеличивается на 1% в год, то есть на 440 тыс., а у нас, наоборот, на 1% в год убывает.
С точки зрения размера ВВП между нами пропасть: наш валовой продукт составляет чуть более $100 млрд, а в Аргентине в прошлом году был зафиксирован почти рекорд — $637 млрд (в 2015-м было $640 млрд). Темп роста ВВП составляет 2,9% против наших 2,5%. Если брать валовой продукт на душу населения, получаем $14,5 тыс. по сравнению с украинскими $3 тыс. Таким образом, соотношение эффективности составляет 1:5 и явно не в нашу пользу. Схожи и инфляционные процессы, хотя если нам удалось притормозить ценовую динамику до уровня 12—14% по году, то аргентинский уровень индекса потребительских цен пока превышает 20%. Также примерно одинаковы уровни безработицы — 8—9%. В Аргентине весьма низок показатель бедности — всего 0,6%. В Украине, по различным оценкам, данный индикатор определяется чрезвычайно широко. По разным критериям, можно получить данные вплоть до 50% и выше, но по официальным данным, уровень бедности в Украине также ниже 1%.
Общей проблемой и Аргентины, и Украины является отрицательный платежный баланс. Тут нужно сделать ремарку и отметить, что в последние годы данный показатель у нас профицитный. Это вызвано несколькими временными факторами, а именно: резким сокращением импорта в 2014—2015 гг. вследствие девальвации гривни, в результате чего мы даже на короткое время получили позитивный торговый баланс, а также паузой в обслуживании внешних долгов, которая была определена условиями реструктуризации внешних долгов. В целом для наших двух стран показатель внешнего платежного дефицита можно определить в среднем в размере 5% ВВП, если брать прогнозные показатели по Украине на 2019—2020 гг.
По данным Обсерватории экономической сложности, Аргентина занимает 45-е место в мире по экспортному потенциалу. В 2016 г. ее экспорт составил $129 млрд, а импорт — $128 млрд. Основные экспортные позиции страны связаны с сельским хозяйством: соевый шрот ($10,5 млрд), кукуруза ($4,54 млрд), соевое масло ($4,45 млрд), соя ($3,54 млрд), продукция машиностроения ($2,72 млрд). В импортных поставках основной удельный вес занимают энергетические ресурсы и продукция автомобилестроения.
За последние годы Аргентина сделала существенный крен в сторону монопроизводства, сделав ставку на сою и продукты из него, как в настоящее время в Украине — на семена подсолнечника и подсолнечное масло. Посевы под сою в общей структуре севосмен увеличились с 26 до 52%, а соевая экспансия потеснила даже традиционное животноводство и производство молока. В стране, которая занимала одно из первых мест по поголовью крупного рогатого скота (48 млн голов), фермеров-животноводов начали вытеснять на более худшие земли. И все же Аргентина экспортирует до 20% производимого молока (производится более 10 млн т). Тем не менее доля сельского хозяйства в структуре ВВП страны составляет 8—9%, притом что в Украине данный показатель в два раза выше (до 20%). Сектор услуг в Аргентине более емкий и развитый, чем у нас.
На данный момент совокупный государственный долг Аргентины колеблется в пределах 50—60% ВВП, притом что в Украине данный показатель в полтора раза выше даже после “реструктуризации имени Яресько”.
За последние десять лет аргентинская экономика произвела внушительный спурт: ее ВВП увеличился с $233 млрд в 2006 г. до $640 млрд и $638 млрд в 2015-м и 2017 гг. Резкие колебания валютного эквивалента валового продукта объясняются курсовой неустойчивостью национальной валюты — аргентинского песо, но в отличие от Украины ВВП Аргентины за счет ускоренного роста “проглатывает” эту девальвацию и растет дальше, даже при номинировании в долларах США. По сути, перед нами первая страна, которая вошла в мировую двадцатку, опираясь лишь на аграрный сектор с монокультурой и внутренний рынок потребления. Для Украины этот пример интересен в том плане, что сейчас в нашей стране идет битва двух идеологем: польской (нацеленной на дерегуляцию и распределение ВВП на множество продуктивных кластеров) и аргентинской (сельское хозяйство, монопродукт, поступательное развитие внутреннего рынка вослед отрасли-флагману).
Кроме того, у Аргентины есть и неудачный опыт сотрудничества с МВФ. В свое время эта страна также прошла длительный путь взаимодействия с Фондом, который состоял в беспрерывном секвестировании социальных статей и общей десоциализации экономики страны. Закончилось все это крахом национальной валюты, замораживанием депозитов в банках, частичным изъятием средств негосударственных пенсионных фондов и глубокой социальной фрустрацией. В самый “пиковый” момент МВФ бросил кредитование Аргентины. Сумма дефолта составила примерно $80 млрд из более чем $130 млрд внешних долгов.
Модель управляемого дефолта весьма полезна для Украины в преддверии критических выплат по внешнему долгу в 2019—2020 гг., а также учитывая, что с 2021 по 2040 гг. держатели наших долгов будут получать так называемые варранты восстановления стоимости, или плату за рост (то есть определенные купонные выплаты за то, что они согласились списать до 4 млрд наших долгов и отсрочить выплаты на четыре года). Размер платы составит от 15 до 40% прироста украинского валового продукта в зависимости от темпов роста: при росте от 3 до 4% плата составит 15%, при росте свыше 4% — 40% от прироста ВВП.
В результате долгоиграющего и тупикового взаимодействия с МВФ в 1999—2001 гг. ВВП Аргентины сократился с $300 млрд в 2001 г. до $100 млрд в 2002-м, а уровень безработицы увеличился до 19%. Зато в дальнейшем, после того как страна осуществила дефолт и скинула с себя долговое бремя, она начала молниеносный взлет, и за 15 лет ее ВВП вырос со $100 млрд до $640 млрд, то есть после трехкратного единоразового падения рост был шестикратным.
В прошлом году Аргентина стала бенчмакром для развивающихся рынков, разместив внешние столетние облигации. Но сырьевая зависимость экономики постоянно играет с Аргентиной злую шутку, особенно учитывая специфику монокультурного производства. Именно поэтому Аргентина первая из крупных развивающихся стран почувствовала приближение будущего кризиса: недавно местная валюта песо начала девальвационный цикл, а центробанк вынужден был поднять учетную ставку до 40%. Правительство запросило помощь МВФ, и он согласился выделить $50 млрд. Срок программы рассчитан на 36 месяцев.
Почему же Фонд решил вернуться в ту страну, из которой вынужден был бежать под канонаду уличных боев населения с полицией и которая объявила один из самых ярких в мировой истории дефолтов? Ответ очевиден. В МВФ умеют признавать свои ошибки: политика принуждения страны к реформам, когда провластные элиты получают кредитные средства в надежде зацепиться за власть и в обмен предлагают точечные шаги по десоциализации экономики, оказалась провальной. Сейчас МВФ готов давать большие кредиты лишь под качественную программу экономического роста. Заметим, речь идет именно о больших кредитах, а не о траншах в размере нескольких миллиардов. Глава МВФ Кристин Лагард заявила: “Я поздравляю аргентинские власти с достижением этого соглашения. Как мы подчеркивали ранее, этот план принадлежит правительству Аргентины и разработан им с целью укрепления экономики на благо всех аргентинцев”. Солидарен с ней и министр финансов США Стивен Мнучин: “Мы считаем, что финансово-экономическая политика Аргентины, в том числе меры по укреплению роста и защиты уязвимых слоев населения, обеспечат твердую поддержку международного сообщества”.
Истоки проблем наших двух стран имеют сходные корни. Это и политика длительной фиксации национальных валют по отношению к доллару США: гривни и песо. И ориентация на экспорт сырья и полуфабрикатов. К общим проблемам стоит отнести и высокий уровень коррупции, несовершенную налоговую систему, когда до 50% налоговых поступлений не доходит до бюджета, а также чрезмерный уровень социальных статей, установленных на волне популизма. Аргентина успешно преодолела все эти вызовы даже без помощи МВФ: в 2006 г. страна полностью погасила задолженность перед Фондом. К сожалению, политика дорогого доллара в первую очередь ударила именно по развивающимся рынкам. Аргентина здесь выступила в роли лакмуса.
Сейчас риторика МВФ по отношению к Аргентине и Украине кардинально отличается. Если нас журят за коррупцию и заставляют идти на непопулярные социальные меры, то в отношении Аргентины — приветствуют экономический план. Причина заключена в векторе аргентинских реформ, которые осуществляет действующий президент Маурисио Макри, пришедший к власти в 2015 г., консерватор в хорошем смысле этого слова, имеющий опыт работы в крупном бизнесе и на посту мэра Буэнос-Айреса. Политик правого толка начал свое президентство под девизом “Каждый новый год будет лучше предыдущего”, для чего, с одной стороны, повел беспощадную борьбу с коррупцией, инициировал судебную реформу, отделение государственных предприятий от продажных чиновников. Кстати, о коррупции Макри знает не понаслышке — в молодости его похитили и удерживали с целью выкупа продажные полицейские.
В отличие от Аргентины, главная проблема в системе нашей коммуникации с Фондом — это то, что Минфин опустился до уровня первоклассника, который никак не может перейти с тетрадки в косую на тетрадку в линейку. Не проявив достаточной твердости, министерство так и не смогло перейти в формат обсуждения четкого экономического плана успеха Украины и низвело дискурс с внешними кредиторами до упрощенной точечной корректировки: там продать ОПЗ, там распродать землю, там поднять тарифы. В результате уровень диалога между Украиной и МВФ понизился. Квинтэссенцией этой девальвации взаимного диалога стало снижение капиталоемкости кредитной программы. Нам $1 млрд, а Аргентине — $50 млрд. Как говорится, почувствуйте разницу.
Кроме того, стоит учитывать, что длительные программы взаимодействия с МВФ имеют тенденцию к смысловому вырождению, что и доказала эпопея с траншами для нашей страны. Экономических смыслов здесь уже не много, а есть банальное желание механически продолжить принуждение страны к реформам. Но реформы не делаются из-под палки, насильно можно лишь секвестировать бюджет и обрезать социальные стандарты. Что касается дефолта, то опыт Аргентины показывает, что лучше один раз переболеть в острой фазе, чем двадцать — в хронической. Это добрый хозяин, который сильно любил собаку, резал ей хвост по частям. Умный хозяин делает эту процедуру один раз.
Алексей КУЩ
