Хотя Россия и Запад продолжают обмениваться выпадами в войне экономических санкций, единственный товар, который может значить больше других — российский природный газ, — остается вне поля боя. И сейчас это стало особенно заметно, считает New York Times.
Европа активно давила на российского газового монополиста, “Газпром”, задолго до начала украинского кризиса: компанию подозревали в злоупотреблении своим доминирующим положением, завышении цен и привязке их к ценам на нефть, а также несправедливом ограничении перепродажи газа в Европе. Этой зимой дело, кажется, шло довольно бодро: сначала сообщалось, что российская компания согласна выработать “взаимовыгодные решения”, затем поговаривали, что Еврокомиссия не хочет мировой и намерена оштрафовать монополиста на сумму до $15 млрд. Теперь же люди, знакомые с ходом расследования, говорят, что не уверены, завершится ли оно до осени, когда истекут полномочия действующего еврокомиссара по конкуренции Хоакина Альмунии, который вел это дело, пишет Слон.
Кажется, потерянный темп антимонопольного расследования подчеркивает реальность: пока война санкций носит скорее символический характер, чем наносит ощутимый удар по какой-либо из сторон. “Даже сейчас, когда украинский кризис разделил Россию и Запад как ничто другое с Холодной войны, далеко не очевидно, что “Газпрому” предъявят формальные обвинения, которые могли бы заставить компанию пересмотреть долгосрочные контракты [с европейскими странами]”, — констатирует NYT.
Аналитики считают, что Альмуния не выдвинул обвинений потому, что российский газ был, видимо, “исключен” из набора санкций, введенных Евросоюзом. Причина тому — беспокойство, что Путин обвинит ЕС в активизации антимонопольного дела и в качестве ответа перекроет поставки в Европу. ЕС зависит от российского газа на 40%, напоминает издание, и половина этого количества идет через Украину.
Впрочем, есть и другой вариант: возможно, еврокомиссар колеблется потому, что не уверен, удастся ли ему доказать, что “Газпром” привязывает свои цены к нефтяным, — это самый слабый пункт обвинений. Дело в том, что для некоторых стран, страдающих от высокой стоимости российского газа, единственной альтернативой мог бы стать СПГ, привезенный морем из Катара или Норвегии. Но СПГ стоил бы еще дороже, а значит, газпромовская цена оказывается относительно конкурентоспособной. То есть доказательств искусственного завышения может не найтись.