Профессор Вильям Глиссон, четверть века назад читавший гостевой курс по истории в “Могилянке”, утверждал, что СССР развалили “Битлы” и джинсы. С ним, конечно же, спорили, рассуждая об экономике, гонке вооружений, нефти, крахе идеологии и милитаризме, — а он лишь добродушно посмеивался: все так, мол, но зрите в корень.
Разумеется, он имел в виду не конкретный британский бойз-бэнд и не конкретный предмет гардероба.
Речь шла о тенденциях, а не феноменах. О том, что авторитарный режим начинает разваливаться, когда граждане — в массовом порядке, по всей социальной вертикали — перестают пускать его в сферу личных переживаний и комфорта. В общем, лозунг-упрек “Сегодня ты играешь джаз, а завтра родину продашь” оказывается самосбывающимся пророчеством — правда, не в том смысле, который в него изначально вкладывается. Вместо игры джаза можно подставлять что угодно из перечня официально порицаемого, наказуемого и якобы даже не существующего, но имеющего место быть и общественно приемлемого. Хоть блат, хоть фарца, хоть секс. Эффект неизбежно тот же — режим все больше отрывается от реалий, становясь подобием сферического коня в вакууме.
Для режима в этой ситуации нет хороших решений, ведь на единственно верную реакцию — официально признать, что, раз “все делают это”, значит, “это” нормально, — он, как правило, не способен: не лгать — не вариант, ведь это равносильно признанию, что звезды по-прежнему недостижимы, а тернии — бесконечны. Остается либо мириться с таким фрондерством, либо бороться, либо все сразу. Но исход предрешен: паралич исполнительных механизмов, саботаж и пассивное сопротивление, особенно заметные в ходе масштабных кампаний. Вроде андроповско-горбачевской борьбы с пьянством. Или путинской — с мессенджером Telegram.
Если разобраться, нынешняя титаномахия Роскомнадзора (РКН) с “Телегой” во многом напоминает позднесоветскую баталию против “зеленого змия”. Тогда вырубали виноградники — сейчас айпи-адреса. Тогда не считались с экономическими убытками от разрушения алкогольной промышленности, сейчас не считаются с экономическими убытками от блокировки сторонних сервисов. Тогда народ массово обходил запреты на самогоноварение, теперь столь же массово обходит запреты на пользование. Тогда номенклатура, хоть и втихаря, не стеснялась крутить у виска, выражая мнение о спущенных сверху решениях, и теперь делает то же самое. Тогда реформаторы-отрезвители делали для себя исключение — и сегодня те, кто выступает за “детелегизацию” России, не собираются отказываться от мессенджера сами. Наконец, нынешние агитаторы отказа от Telegram воспринимаются как фрики — точь-в-точь как тогдашние агитаторы отказа от пьянства. Да и аргументация у них похожая: это опасно и на руку врагам.
Чем тогда закончилось — известно. Несколько протрезвевшим советским людям окружающая действительность резко не понравилась — и вскоре СССР не стало. Людям российским, для которых социальные сети во многом выполняют ту же функцию, что и алкоголь, — функцию убежища и альтернативного официально одобренному способа восприятия и взаимодействия с реальностью — вынужденный выход из них тоже вряд ли придется по нраву.
А в том, что он неминуем, сомневаться не приходится. Telegram — только разминка (Роскомнадзор уже грозит прикрыть и “Фейсбук”). Здесь вот что любопытно: власти РФ (а РКН — это не столько орган даже, сколько эвфемизм, позволяющий лишний раз избегать упоминания громких имен) продемонстрировали, что за ценой не постоят и считаться с потерями не будут. Настолько, что даже готовы выглядеть смешно — очередной аргумент в копилку сравнения режима позднего Путина с режимом позднего Брежнева.
“Ох, Леонид Ильич, — утирая слезы от смеха, говорит судья, — подсудимый про Вас такой ржачный анекдот рассказал... Десять лет давать будем!” Исправьте имя Первого да замените “рассказал” на “запостил” — и вуаля, сюжет опять актуален.
Здесь стоит отметить, что власть в России всегда полагает себя сущностью сакральной, и нужны веские причины, чтобы рисковать этой сакральностью, в реале отыгрывая сказку о голом короле. Веские настолько, что сопутствующие попыткам заблокировать “Телегу” жертвы — вроде перекрытия десятков миллионов принадлежащих Amazon и Google айпи-адресов, срыва работы сторонних сервисов, непроизвольного открытия доступа к проукраинским ресурсам и сайтам с детской порнографией, а также прорыва мессенджером “Великого китайского файервола” в маневре уединения от файервола российского — выглядят вполне приемлемым. Это изрядно напоминает бомбардировки ВКС РФ сирийских городов “высокоточными” боеприпасами. Что ж, верность Кремля принципу “Убейте всех — Господь распознает свою паству” вроде бы свидетельствует о принадлежности России к европейской цивилизации, даром что ХІІІ века.
Насчет всех, кстати, — вряд ли преувеличение. Чем бы ни завершился нынешний наезд на Telegram, оргвыводы определенно будут сделаны, а недочеты, мешающие выпиливанию России из глобального информационного пространства, — исправлены. То, что “Телега” оказалась не по зубам блокировщикам, — это лишь тактический и вряд ли долговременный успех. Просто власти сменят направления ударов. К примеру, тролли уже выдают VPN-приложения за аналог “самоубийственной” игры “Синий кит”. Но это, естественно, поделка на скорую руку. Строительство железного занавеса в информпространстве будет продолжаться. Россиян, по всей видимости, будут и дальше отучать от приватности в Сети, оставляя им удобные для надзора и контроля гетто вроде “Одноклассников” и “ВКонтакте”.
Нетрудно заметить, что российские власти в очередной раз нарушили общественный договор: отказ масс от политической активности в обмен на стабильность и безопасность. С первым пока нормально: экономика схлопывается ввиду санкций вполне стабильно. Что же до второго, то Кремль на протяжении по меньшей мере последних четырех лет всячески стимулировал у сограждан страх перед разнообразными угрозами — как внешними, так и инспирированными извне. И вполне сумел выстроить у них подобие стокгольмского синдрома.
Но нынешнее наступление на интернет порождает то же глухое недовольство, что и антиалкогольная кампания во время оно. Telegram — это, конечно, не Сопротивление. Хотя в каком-то смысле он даже круче: для многих это виртуальный эквивалент кухни. Где, как известно, диссидентом мог быть каждый. И вторжение государства в эту сферу для многих станет лишним стимулом избегать коммуникации с властями. Режим внутренней оккупации достигнет нового горизонта самоизоляции. Это одна из главных фич сборки Застой 2.0
