Юрий Лужков, бывший мэр Москвы: “Пошли, нам тут делать нечего”

Отыскать вчера днем в московском истеблишменте людей, которые охарактеризовали бы Лужкова с позитивной стороны, было не так-то просто. Многие крупные предприниматели, опрошенные “Ведомостями”, злорадствовали по поводу отставки столичного мэра — правда, на условиях анонимности. Типичный комментарий: “Давно пора! Лужков нажил много недоброжелателей, а компанию “Интеко” [его жены Елены Батуриной], которую все на рынке ненавидят, теперь просто разорвут в клочья”. А вот нынешние политические противники Лужкова, знакомые с ним с начала 1990-х, оказались неожиданно сдержанными в оценках. И даже отзывались о нем с искренней теплотой.

Демократ поневоле

Юрий Лужков, отпраздновавший на прошлой неделе свое 74-летие, родился в Москве в семье рабочего-плотника. Окончив Московский институт нефтегазовой и химической промышленности им. Губкина в 1958 г., он зарекомендовал себя как комсомольский активист, даже поработал в первом студенческом отряде на казахстанской целине. Но карьеру строил не по партийной, а по производственной линии: начав с позиции младшего научного сотрудника НИИ пластмасс, к началу 1980-х он дорос до гендиректора НПО “Нефтехимавтоматика”. А в 1986 г. стал начальником управления по науке и технике Министерства химической промышленности. Там-то его и приметил новый первый секретарь Московского городского комитета КПСС Борис Ельцин.

Именно будущему президенту России Лужков был обязан своим карьерным взлетом, свидетельствуют давние знакомые Лужкова по столичной политике. В 1987 г. его по рекомендации Ельцина назначили первым зампредседателя Мосгорисполкома, председателем Московского городского агропромышленного комитета и городской комиссии по кооперативной и индивидуальной трудовой деятельности (все это одновременно). Кстати, в комиссии по кооперативам работала Батурина — там они познакомились и через пару лет поженились.

В 1990 г. новый председатель демократического Моссовета Гавриил Попов по рекомендации Ельцина выдвинул Лужкова на должность председателя Мосгорисполкома. А в июне 1991 г. они вместе баллотировались на московских городских выборах: Попов — в качестве мэра, Лужков — как вице-мэр. “Я сам советовал Попову взять Лужкова в вице-мэры, — вспоминает один из лидеров Межрегиональной депутатской группы — Аркадий Мурашев (в 1991-1992 гг. начальник ГУВД Москвы). — Все мы, выходцы из Академии наук, с уважением к нему относились: все-таки доктор наук, директор НПО. Он, по сути, был нашей, демократической креатурой! И на баррикадах в августе 1991 г., и в октябре 1993 г. это подтвердилось”. А для бывшего вице-премьера и министра экономики РФ Евгения Ясина “Юрий Михайлович навсегда остался близким человеком с той поры, когда он отчитывался перед Верховным советом (ВС) РСФСР в бытность отчаянной схватки парламентариев с Ельциным”. Ясин на всю жизнь запомнил, как Лужков, которого вызвали в ВС с отчетом о работе правительства Москвы, с легкой издевкой смотрел на топающих и орущих депутатов. А когда те стали требовать от него уйти в отставку, с широкой улыбкой отвечал: “Это не в ваших полномочиях — я избран жителями Москвы”. “Я тогда подумал: да, мы из одной кошелки, мы свои”, — ностальгирует Ясин. И, помолчав, добавляет: “Ну а потом жизнь нас, конечно, далеко развела”.

“Не по закону, а по уму”

В июне 1992 г. Попов ушел в отставку с поста мэра. “Испугался реформ Гайдара. У Гавриила Харитоновича была идея, что разгневанный народ будет вешать начальство на столбах”, — констатирует Мурашев. Хотя сам Попов к тому времени успел провести весьма радикальную малую приватизацию в Москве: по программе либерального экономиста Ларисы Пияшевой торговые и сервисные предприятия столицы были бесплатно розданы их работникам, напоминает Ясин. (В приемной Попова, ныне президента Вольного экономического общества, вчера был включен автоответчик, на просьбу “Ведомостей” о комментариях первый мэр Москвы не отреагировал.) И указом Ельцина на вакантное место был назначен Лужков.

Конструкция городской власти и социальная политика Лужкову достались от предшественника — ведь именно Попов первым делом создал в Москве префектуры на месте райкомов партии, а также предоставил малоимущим москвичам бесплатный проезд в общественном транспорте. А вот приватизацию стал проводить, руководствуясь исключительно своими представлениями (Пияшеву он быстро уволил). И Ельцина, несмотря на противодействие реформаторов Егора Гайдара и Анатолия Чубайса, сумел убедить в своей правоте. В 1994 г. президентским указом в городе был введен особый порядок приватизации: 20% акций приватизируемых столичных предприятий резервировалось за правительством Москвы, оно же определяло выбор вариантов их продажи и было вправе изымать “неиспользуемую” недвижимость из состава приватизируемого имущества. “От Юрия Михайловича тогда часто можно было услышать, что приватизацию надо не по закону проводить, а по уму — т. е. по его собственному разумению, — вспоминает бывший первый зампред Госкомимущества Дмитрий Васильев. — Не знаю, почему Борис Николаевич [Ельцин] на это в итоге пошел. Это и хозяйственное развитие Москвы затормозило, и негативным примером для других регионов оказалось”.

Переубедить Ельцина Лужкову удалось и в истории со строительством храма Христа Спасителя (ХХС) в середине 1990-х. “Тогда в стране был острейший финансовый кризис, правительство изо всех сил изыскивало, где бы сэкономить, чтобы выполнить обязательства бюджета [по зарплате и пенсиям], да еще боролось с гиперинфляцией, — рассказывает Ясин. — А Лужков стоял на той стороне, которой было выгодно тратить как можно больше. Помню, сидели мы с ним и [Владимиром] Ресиным у меня в кабинете, я им объяснял позицию правительства, говорил, мол, не сердитесь. Он отнесся с пониманием и сказал Ресину: пошли, нам тут делать нечего — этот вопрос надо решать в других местах”. И действительно решил: пошел к Ельцину и добился указа о том, чтобы спонсорские взносы бизнеса на строительство ХХС не облагались налогом на прибыль.

Дружеские отношения с демократами (не считая Гайдара и Чубайса) Лужков поддерживал вплоть до 1997 г. А потом Ельцин, буквально на последнем дыхании выигравший президентские выборы 1996 г., перенес тяжелую операцию на сердце и надолго заболел. “Стало очевидно, что ему придется искать преемника, и Лужков решил, что на эту роль вполне может претендовать он лично”, — вспоминает один из бывших руководителей ельцинского предвыборного штаба. Конечно, в президентских амбициях как таковых ничего плохого нет, добавляет собеседник “Ведомостей”. Другое дело, как решил их реализовывать Лужков. Достаточно вспомнить, как в сентябре 1998 г. он успешно поддержал КПРФ, которая не дала Ельцину повторно назначить премьер-министром Виктора Черномырдина, и этот пост занял политический соратник Лужкова Евгений Примаков. Или его регулярные в ту пору высказывания о том, что больному Ельцину лучше бы поскорее уйти в отставку самому.

Без пяти минут президент

“Конечно, на самом деле Лужков не был демократом — он был чиновником. И чем больше оставался у власти, тем больше проявлял свои националистические и великодержавнические настроения, да еще и очень консервативные экономические позиции”, — говорит Ясин. Ельцина, по его мнению, Лужков в начале 1990-х защищал просто потому, что был членом его команды и, если бы президент потерял власть, потерял бы ее и Лужков. Когда переменилась политическая конъюнктура, он быстро среагировал. И, как отмечают Мурашев с Ясиным, именно Лужков в 1999 г. имел самые серьезные шансы стать президентом России. Бывший телеведущий ОРТ Сергей Доренко рассказывал “Ведомостям”, что, начиная в сентябре 1999 г. кампанию в поддержку ельцинского кандидата Владимира Путина, чувствовал себя “политическим трупом”: “Все, они [блок “Отечество — Вся Россия” Лужкова и Примакова] победили! Нам оставалось только показаковать напоследок”. Но у Лужкова, как у многих политиков, к этому времени развился “комплекс непогрешимости”, предполагает Мурашев. “И он допустил непоправимую ошибку — уступил право баллотироваться в президенты Примакову. Хотя сам он — в то время гораздо более харизматичный, яркий и могущественный — был истинной пружиной их тандема”, — констатирует бывший соратник Лужкова. Остальное было делом техники.

Впрочем, добавляет Мурашев, все, что Лужков сделал в Москве к концу 1990-х, — управляемая демократия, контроль над СМИ и выборами, несамостоятельный парламент — во времена Путина было воспроизведено в масштабах всей страны. “Единственное, в чем разница, — жена у Путина не предприниматель, — шутит бывший начальник ГУВД Москвы. — Так что, если бы на выборах 1999-2000 гг. победил тандем Лужкова и Примакова, сейчас у нас в стране все было бы то же самое”.

Причины и последствия

“Юрий Михайлович Лужков очень много сделал для развития Москвы и в известной степени является знаковой фигурой современной России. Но совершенно очевидно, что отношения у мэра Москвы с президентом не сложились, а между тем мэр является подчиненным президента, а не наоборот. Поэтому нужно было своевременно принять необходимые шаги для нормализации этой ситуации”, — заявил вчера премьер-министр Владимир Путин журналистам в Сыктывкаре. Президент Дмитрий Медведев, во время своего визита в Китай подписавший указ об отставке Лужкова по причине утраты доверия, обошелся без комментариев.

Хранили молчание и официальные представители правительства Москвы — пресс-секретарь Лужкова Сергей Цой не отвечал на телефонные звонки, официальные запросы “Ведомостей” в пресс-службу правительства Москвы остались без ответа. “Вы в курсе, чем я занимаюсь? Вот по теме работы и задавайте вопросы”, — отрезал владелец АФК “Система” Владимир Евтушенков в ответ на просьбу “Ведомостей” прокомментировать ситуацию вокруг отставки Лужкова.

“В физике есть понятие “усталость металла”: когда кажется, что вроде все в пределах допустимых отклонений, но вдруг в один момент происходит разрыв металла, — печально рассуждал вчера чиновник московского правительства, попросивший не упоминать его имя в печати. — [Форма, в которой подано решение об отставке Лужкова, показывает, что] в рамках вертикали [власти] накапливается усталость; так, кстати, было и в 1917, и в 1991 гг. Россия — страна большая, период накопления усталости длится долго, но и разрушительные последствия масштабны. Не думаю, что будет смута или революция, но сложная система (а Москва — это очень сложная социально-экономическая система) под воздействием внешнего шока может вести себя очень непредсказуемо, можно получить кумулятивный эффект [на всю страну]”.

Крупный предприниматель, ведущий бизнес в Москве, согласен, что в городе сформировалась непростая социально-экономическая система — но по другой причине. “Система отношений с бизнесменами, которую 20 лет выстраивал Лужков, настолько сильно пустила корни, что изменить ее будет сложно: в ней задействовано множество людей по цепочке — различные посредники, заместители Лужкова. “Из него сделали икону, он действительно делал полезные дела для города, но та система официальных и неофициальных поборов, которую он выстроил в городе, — она ужасна, поведение Лужкова уже перестало быть скромным, — говорит предприниматель. — Достаточно посмотреть на его доходы, доходы его жены, все его замы также очень богатые люди”. По его словам, официальная система поборов — это различные отчисления в благотворительные фонды, высокие коммунальные платежи. Если на офис не хватает электроэнергии, то дополнительные киловатты покупаются за специальные деньги по серым схемам. Самый яркий пример — непомерно высокие цены на жилье в Москве, в них закладываются отчисления, которые делают все застройщики в адрес Лужкова. Исключение составляет лишь компания “Интеко”: она пользовалась всеми льготами в отличие от всех остальных, при строительстве не делилась квартирами со столичным правительством, ее прибыли росли и “Интеко” становилась все более конкурентноспособной, констатирует бизнесмен. Сама же Батурина, делится впечатлениями собеседник “Ведомостей”, вела себя как хозяин в городе: “У нее грубый, высокомерный, порой даже хамский стиль общения со всеми предпринимателями, она имела на Лужкова огромное влияние, не скрывая этого: даже на общественных мероприятиях она цыкала на него, говорила, куда идти и что делать, не стесняясь присутствия окружающих”.

“Ранний Лужков был хорошим мэром, но потом он стал невыносим: когда начались все эти повороты рек, бред с пчелами, разгон снега над Москвой… При этом человек он, безусловно, сильный, храбрый. По человеческим качествам он вызывает уважение, а не эти деятели из “Единой России”, которые его продали сегодня — отца-основателя партии! — заявив, что он совершил много ошибок”, — возмущался вчера днем лидер коалиции “Другая Россия” Борис Немцов. Впрочем, к вечеру тон комментариев единороссов заметно смягчился, и руководитель центральной контрольно-ревизионной комиссии “Единой России” Сергей Попов заявил “Ведомостям”: “Как политик Юрий Михайлович много сделал для того, чтобы консолидировать несколько партий, которые в итоге стали “Единой Россией”. Мы помним его как человека, поддерживавшего курс Ельцина в начале 90-х гг.”.

Ольга ПРОСКУРНИНА, Мария РОЖКОВА