Величие России оказалось виртуальным товаром широкого потребления. Наркотиком, вызывающим отупление и привыкание только у тех несчастных, кому его впаривают в лошадиных дозах. Потому что великая держава не станет принимать у себя министра страны, демонстративно уязвляющей великодержавные интересы и бесцеремонно вмешивающейся во внутренние дела режима, которому оная великая держава благоволит. Тем более, когда речь идет не просто о вмешательстве, а о показательной порке. А уж если этот министр во всеуслышанье заявляет “Иду на вы и везу ультиматум”...
Но госсекретаря Рекса Тиллерсона, покрасовавшись да поламавшись для соблюдения минимальных приличий, в Москве приняли. Причем вполне по чину. И мало того, российский коллега, глава МИДа РФ Сергей Лавров еще и нашел уместным продискутировать с ним пять часов кряду. На публику-то, конечно, и он, и пресс-секретарь ведомства Мария Захарова поупражнялись в красноречии. Причем Захарова умудрилась победить нормы собственного языка, заявив, что Сирия “продолжает атаковаться со стороны террористов, и к этому добавилась вооруженная агрессия со стороны США”. Но чего не наболтаешь, накачиваясь праведным гневом? И вообще — ей можно: российские журналисты проколов и куда похлеще приучены не замечать. Это вам не разнузданные американские писаки, орущие “Мистер Лавров!” в ветшающем ввиду дефицита госбюджета историческом особняке российского внешнеполитического ведомства.
Впрочем, мелочи это. Главное-то вот что: после всех этих часов психологических истязаний Лавров может выйти к публике и заявить, что все, мол, в порядке, проблемы есть, но решаемые. И, помянув всуе проклятое наследие Обамы, наплести чего-то о создании двусторонней комиссии по аудиту накопившихся трудностей. Сирия? Да что там Сирия, подумаешь, Сирия — я вас умоляю, все с Сирией нормально, мы все согласны, что надо в ней все и всех разрулить. И вворачивается в этот треп — как великое достижение и неимоверное одолжение — намерение возобновить Меморандум о предотвращении инцидентов и обеспечении безопасности полетов авиации в ходе операции в Сирии, отмененный (страшно подумать!) в ответ на обстрел “томагавками” авиабазы Шайрат всего лишь несколько дней назад. Даже нужда, выдаваемая за добродетель, выглядит не так скверно, как трусость, выдаваемая за доблесть. А это ничто иное как страх. Потому что о диалоге в российской традиции — что культурной, что политической — принято вспоминать, когда дело швах и тебе грозит темная. Тогда и звучит “Ну-ну, мужики, все-все, я все понял. Мож договоримся как, а?”
Но как об этом своим пацанам-то рассказывать? И вот в ход идет заготовка о важности ядерного разоружения (хотя в случае России оно и без договоров происходит естественным путем). И вспоминаются некие недруги, желающие поссорить двух крутых парней — причем столь могущественные, что лучше обойтись без конкретики. Но у них, мол, ничего не выйдет. И — для пущей убедительности — не, ну прикиньте, правда! Трампов Рекс ведь даже не грозил на счетчик поставить. Ну, в смысле, санкциями новыми так и не стращал! Благодать, словом. Пронесло.
После такого с Рексом незазорно встретиться и Владимиру. В конце концов, Путин уже достаточно показал, насколько крут: “томагавков” не тронул, хотя мог. Видеться с Тиллерсоном раздумал, хотя собирался. Тот намеки понял и осознал, так почем у бы не уважить? Да и чисто по-человечески неудобно как-то — давний знакомец все-таки, самолично награжденный даже. Но за всеми этими витийствованиями кроется элементарное стремление загнанной в угол крысы из него поскорей убраться. А при таком раскладе о величии России думать недосуг. Впрочем, публике расскажут нечто совершенно иное. О дружбе и общих интересах — вопреки всем злопыхателям. Отличный позитивно-оптимистический сюжет. И именно он будет по всем каналам — чтобы сказанное за закрытыми дверьми там и осталось. Публика — дура. Она схавает. И даже не заметит, что вся внешнеполитическая активность Кремля теперь рассчитывается на внутреннего потребителя. И лучше по-тихому прогнуться перед изменщиком Трампом, чем громко опозориться перед Машей с Уралмаша и Светой из Иваново. До выборов меньше года.
