Россияне, попавшие на родине под уголовные дела, часто пытаются спастись от преследования в странах, куда могут добраться без загранпаспорта, — Кыргызстане, Казахстане и Армении.
Но там они оказываются фактически заперты: все три государства входят вместе с Россией в ОДКБ с общей базой розыска, за пределы этих стран беглецов не выпускают пограничники, а на их территории сохраняется угроза ареста и депортации в Россию. Би-би-си рассказывает о таких случаях.
Алексей Рожков жил в Березовском, небольшом пригороде Екатеринбурга, и работал там продавцом-консультантом. 10 марта прошлого года, ровно через две недели после начала вторжения России в Украину, он бросил несколько коктейлей Молотова в двери здания военкомата. Огонь быстро потушили проезжавшие мимо сотрудники ДПС. Они же потом и задержали Рожкова на соседней улице.
“Я хотел сделать какой-то призыв, чтобы люди начали бороться с этой войной, я хотел повлиять на ситуацию, что-то сделать для того, чтобы это остановить или хотя бы ослабить. Поэтому я поджог военкомат города Березовский”, — объяснял он потом свои действия в интервью журналу DOXA.
Рожков совершил третий известный поджог военкомата в России после начала войны в Украине. В отличие от других подобных случаев его действия следователи квалифицировали как покушение на убийство. По их версии, в военкомате на момент поджога (он произошел рано утром) находилась женщина-сторож, хотя сам Рожков и задержавшие его полицейские говорили, что в здании тогда никого не было.
После задержания суд отправил Рожкова под арест. По статье о покушении на убийство ему грозило до 15 лет лишения свободы. Но через полгода ему неожиданно переквалифицировали обвинение на более легкую статью о покушении на уничтожение имущества и отпустили из СИЗО под подписку о невыезде.
Рожков вышел из-под ареста в сентябре прошлого года и продолжал жить в Березовском. Вскоре ему написал его друг Андрей (имя изменено по его просьбе) и посоветовал “валить” из страны. Сам Андрей спустя месяц после начала войны уехал из России в Кыргызстан — пять лет назад он уже получил в России административный протокол за экстремистскую песню во “ВКонтакте” и переживал, что с ужесточением законодательства после 24 февраля могут последовать другие обвинения.
“Я ему написал: “Я в Бишкеке, все окей”, — рассказывает Андрей Би-би-си. Но Рожков тогда ответил, что не хочет уезжать и надеется на лучшее — по новой статье, которую ему вменили, грозил небольшой срок. Но на фоне новостей о том, что фигурантам других дел о поджогах военкоматов постепенно стали переквалифицировать обвинение на терроризм (статья 205 УК), он все же решил уехать.
В конце ноября 2022 года он написал Андрею: “Привет, ты в Бишкеке?” и, получив утвердительный ответ, добавил: “Круто, я тоже”.
Автор фото FRIEND'S ARCHIVE
Алексей Рожков
“Это в натуре была слежка”
У Рожкова не было загранпаспорта, поэтому выбор, куда уехать, у него был небольшой — по российскому паспорту можно въехать только в Беларусь, Казахстан, Кыргызстан и Армению. Он выбрал Кыргызстан — там россиянам можно находиться дольше всего при наличии временной регистрации (30 дней без регистрации и еще полгода при ее наличии) и там уже жил его друг Андрей, объяснила Би-би-си подруга Рожкова Алена, с которой он познакомился уже в Бишкеке.
Рожков переживал за свою безопасность и понимал, что Кыргызстан, имеющий тесные отношения с Россией, — не идеальная страна в этом плане, говорит Алена: он всегда обращал внимание на проезжие машины и прохожих, опасаясь слежки, но не замечал ее за собой.
В Бишкеке они с Андреем стали вместе снимать комнату в общежитии и смогли неофициально устроиться на работу в местную рекламную компанию с офисом в центре города. Официально работать Рожков не хотел принципиально — боялся, что силовикам так будет проще его найти.
Сама компания была кыргызской и все их коллеги — кыргызами, рассказывает Андрей. По его словам, коллеги были в курсе уголовного дела Рожкова и советовали не распространяться об этом в Кыргызстане. Учредитель компании узнал про дело Рожкова в конце декабря из новостей и даже приехал из-за этого к нему в общежитие: “Он приехал к нам домой и попросил вообще никому не говорить [про ситуацию Рожкова]”, — рассказывает Андрей, добавляя, что начальник таким образом пытался им помочь.
В один из дней в конце января Андрей находился на работе и увидел в окно, что у офиса стоит милиционер и еще один человек в штатском. “Они так стояли на протяжении трех часов и поворачивали голову в сторону входа в офис, когда туда кто-то заходил. И посматривали еще наверх. Было понятно, что это в натуре была слежка”, — рассказывает он.
Сам Рожков в тот момент был в больнице. На фоне уголовного дела у него началась депрессия, рассказывает Андрей, и психиатр в России выписал ему неподходящую, как потом выяснилось, схему лекарств — из-за них у Рожкова начались проблемы со сном, и в какой-то момент на работе он потерял сознание, ему вызвали скорую помощь. После этого его на неделю госпитализировали. Когда Андрей заметил у офиса милиционера, Рожков как раз выписался из больницы.
“Нездоровая ***** [ситуация]. Сомневаюсь, что они ждут кого-то, кроме меня”, — написал Рожков в ответ на предупреждение Андрея о милиции (переписка есть в распоряжении Би-би-си) и затем пошутил: “Террористов не так много в этом офисе”.
Рожков в тот момент уже ушел из больницы, но потом обнаружил, что забыл там паспорт, и ему пришлось возвращаться. У входа в здание он обнаружил несколько милицейских машин, в которых было “два отряда вооруженных мусоров”, как написал он Андрею. Идти за паспортом, пока милиция стояла у больницы, Рожков побоялся и стал дожидаться, когда она уедет, стоя на остановке.
В итоге Рожков смог забрать свой документ, но в офис решил не возвращаться. Почему у больницы и у офиса стояла милиция, неизвестно, но Андрей подчеркнул, что ее сотрудники находились в обоих местах одновременно, и друзей это очень насторожило. После этого случая Рожков с начальником решили, что ему будет безопаснее временно перестать ходить в офис и работать из дома.
Автор фото ALEXEY ROZHKOV/VK
Рожков сфотографировал себя на фоне бишкекской милиции, стоявшей возле больницы
“Если я не буду выходить на связь, значит, меня взяли”
“После этого случая все было более-менее спокойно”, — вспоминает Андрей, но то ли в конце апреля, то ли в начале мая — точно он не помнит — милиционеры постучались уже непосредственно в комнату, в которой друзья жили в общежитии. “Они зашли, начали смотреть комоды и шкаф, проверили мою прописку, посмотрели стикеры на стене, спросили, из России ли я. Спрашивают: “От мобилизации сбежал?” Я отвечаю: “Нет”. А они отвечают: “Да”.
Рожкова тогда в общежитии не было, и Андрей написал другу, чтобы тот пока не возвращался. Милиционеры о нем ничего не спрашивали, говорит Андрей, поинтересовались только, один ли он живет, и он ответил, что да. Затем они спросили, “не торгует ли он” чем-либо и “не продавали ли что-то соседи”, и ушли, забрав с собой их соседей, приехавших из Узбекистана, но позже те вернулись. Рожков приехал в общежитие через полчаса после того, как ушла милиция.
В середине мая Рожков рассказал другу, что ему во “ВКонтакте” написал полицейский из Березовского, с которым, как понял Андрей, они уже были знакомы лично в рамках уголовного дела. Тот начал уговаривать Рожкова вернуться в Россию и обещал “скостить ему срок”, пересказывает Андрей его слова.
По словам друзей, Рожков планировал уехать из Кыргызстана в другую, более безопасную страну и на протяжении полугода жизни в Бишкеке пытался сделать необходимые для этого выездные документы. Выехать из Кыргызстана без них он не мог — в третьи страны он не мог попасть без загранпаспорта, а в соседний Казахстан не мог въехать, так как находился в розыске и его могли задержать на границе. К концу мая сделать выездные документы Рожков так и не смог.
30 мая Рожков пошел продлевать свою временную регистрацию в Кыргызстане, а на следующий день к нему в съемную комнату ворвались местные силовики, забрали технику, а его самого увезли в Государственный комитет национальной безопасности (ГКНБ) Кыргызстана. Андрей на тот момент уже съехал от него и переехал к своей живущей в Бишкеке родственнице, у которой начались проблемы со здоровьем, поэтому о задержании друга узнал спустя несколько дней — их общий знакомый из Березовского прислал ему новость.
АВТОР ФОТО,GETTY IMAGES
1 июня Рожков и его подруга Алена договаривались встретиться, поэтому когда он в этот день перестал выходить на связь, она забеспокоилась. “Он всегда был на связи и всегда отвечал. А тут я вижу, что сообщения не доставлены. Я звоню — а он не берет трубку. Я поняла, что что-то не так. Он заранее меня предупреждал: “Если я не буду выходить на связь, значит, меня взяли”. Поэтому я сразу поняла, что что-то случилось”, — рассказывает она.
Алена приехала к его дому и несколько часов ждала Рожкова там, но он так и не появился. После этого она связалась с “Зоной солидарности”, организацией, которая помогает задержанным за радикальные антивоенные действия в России, и сообщила, что Рожкова задержали. Правозащитники после этого обнаружили на сайте суда в Березовском, что 31 мая возобновлено производство по делу Рожкова.
О точном местоположении Рожкова стало известно только 7 июня, когда его посетил адвокат Камиль Исабеков в изоляторе временного содержания в Екатеринбурге. Рожков рассказал адвокату, что в ГКНБ Кыргызстана, куда его доставили после задержания, ему угрожали пытками, а потом отвезли в аэропорт и отправили в Россию. Во время полета, по его словам, его сопровождали двое сотрудников кыргызских спецслужб в гражданской одежде, а по прибытии в Россию передали ФСБ. Те, по его словам, применяли к нему пытки током: “По прибытии [в Россию] меня встречали ФСБ, мешок на голову, шокер, всё как обычно”.
После этого суд в Березовском отправил его под арест. 6 июня процесс над Рожковым возобновился, и прокурор попросил суд отправить его дело на доследование. Следующее заседание назначено на 5 июля, и правозащитники опасаются, что если судья на нем согласится с ходатайством прокурора, то Рожкову переквалифицируют обвинение на статью о теракте — аналогичным образом обвинение уже ужесточали другим фигурантам дел о поджогах военкоматов.
“ФСБ здесь свободно работает”
В июне, вскоре после задержания Рожкова, в Бишкеке задержали еще двух российских политических активистов — анархиста из “Левого блока” Льва Скорякина и Алену Крылову, активистку движения “Левое сопротивление”, которое в России признано экстремистским сообществом.
В России Скорякина обвиняют в хулиганстве за акцию “С днем чекиста” у здания ФСБ в Москве в 2021 году, а Крылову — в экстремизме. Если их вышлют в Россию, то им, как и Рожкову, грозит арест. Чтобы этого не произошло, оба задержанных попросили в Кыргызстане политическое убежище, пока они находятся в СИЗО.
“Политическим эмигрантам из России лучше к нам не приезжать, — говорит Би-би-си оппозиционный депутат парламента Кыргызстана Жанарбек Акаев, — Потому что российские силовики у нас очень влиятельны. Если они попросят, то наши силовики не откажут. Да и ФСБ здесь спокойно работает, насколько я знаю”.
По мнению депутата, последние задержания российских активистов свидетельствуют о том, что властям Кыргызстана, которые обозначают нейтралитет по отношению к конфликту в Украине, все же важно сохранять хорошие отношения с Россией.
В марте этого года страны подписали соглашение, согласно которому Россия построит в Кыргызстане девять больших школ и продолжит оказывать стране другую помощь, напоминает Акаев. “Россия нам помогает, и мы должны им тоже помогать”, — объясняет он логику властей.
У Кыргызстана уже давно сложилась практика выдачи лиц, скрывающихся там от преследования в своих странах, говорит кыргызский адвокат и общественный деятель Нурбек Токтакунов. Он приводит в пример похищение и последующую высылку в Турцию президента сети лицеев в Кыргызстане Орхана Инанды, которого после возвращения на родину подвергли пыткам, а в прошлую пятницу приговорили к 21 году заключения по делу о терроризме, которое завели после попытки переворота в Турции в 2016 году.
“Практика выдачи сложилась уже давно, несмотря на международные документы, которые у нас ратифицированы, которые запрещают выдавать людей в страну, где применяются пытки и не обеспечивается справедливое судопроизводство”, — говорит Токтакунов.
По его мнению, и в этом он согласен с Акаевым, для российских антивоенных активистов ехать в Кыргызстан небезопасно — из-за этой практики выдачи: “Заявленный нейтралитет [в войне] у нас — с явным креном в сторону России. Потому что власть у нас больше ориентирована на Кремль — даже не политически, а ментально, потому что население в целом — очень пророссийское”.
АВТОР ФОТО,GETTY IMAGES
Подпись к фото,
После федерального розыска россиян объявляют в межгосударственный розыск стран СНГ
В Кыргызстане сейчас происходит “откат от демократии и прав человека”, говорит Токтакунов. Одним из признаков этого он называет установленную в июне в Кыргызстане систему распознавания лиц, в которую была загружена база людей, объявленных в межгосударственный розыск в странах СНГ.
Камеры на улицах Кыргызстана начали появляться в начале 2019 года — сначала в Бишкеке, а потом и в других городах страны. Изначально камеры были без функции распознавания лиц, — их начали устанавливать в рамках проекта “Безопасный город” с целью сокращения числа ДТП на дорогах. Тендер на установку камер выиграл российский концерн “Вега” — дочерняя компания российской госкорпорации “Ростех”.
Как сообщали в МВД Кыргызстана, камеры с функцией распознавания лиц заработали 2 июня. Российские правоохранительные органы предоставили для системы информацию о более чем 85 тыс. человек, добавили в ведомстве.
За первые десять дней работы этих камер в Кыргызстане благодаря ним задержали четверых, среди которых есть граждане России и Узбекистана, рассказали в МВД. Среди них были в том числе разыскиваемые за хулиганство и экстремизм, добавили в полиции — вероятно, здесь имеются в виду задержанные российские активисты Лев Скорякин и Алена Крылова.
Алексея Рожкова задержали и выслали из Кыргызстана еще до официального запуска камер наблюдения, хотя правозащитники убеждены, что система распознавания лиц заработала в стране еще весной и Рожков тоже был задержан благодаря ей.
Помимо установки камер распознавания лиц Кыргызстан в мае этого года ратифицировал соглашение об обмене персональными данными с Россией и Казахстаном. Москва и Астана ранее уже ратифицировали этот документ.
Как работает розыск
В 1993 году страны СНГ заключили в Минске Конвенцию о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, которая продолжает действовать до сих пор. Этот документ регулирует в том числе вопросы розыска, задержания, взятия под стражу и последующую выдачу людей, находящихся под уголовным преследованием в одной из стран СНГ. Украина объявила о выходе из Минской конвенции в конце прошлого года.
Помимо этого существует еще Кишиневская конвенция 2002 года — дополнение к Минской конвенции, а также договор стран СНГ о межгосударственном розыске лиц и некоторые другие документы. Все это дает возможность странам СНГ обмениваться разыскиваемыми лицами друг с другом.
Помимо этого, шесть стран СНГ — Россия, Беларусь, Армения, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан — входят в Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), военно-политический союз с широким функционалом, одной из основных целей которого провозглашено укрепление региональной стабильности.
У ОДКБ есть общая база розыска. Ее наличие упрощает многое — требуется меньше документации, чтобы объявить человека в международный розыск в рамках ОДКБ, да и само взаимодействие между странами-членами этого союза происходит быстрее, чем с другими государствами, объясняет Давид Истеев, руководитель кризисной группы СК SOS (в России признана “иностранным агентом”), правозащитники которой много лет помогают ЛГБТ-людям уехать с Северного Кавказа.
Автор фото GETTY IMAGES
Путин и остальные лидеры стран ОДКБ на саммите организации в Кремле в мае прошлого года
“Полиции или ФСБ по Чеченской республике достаточно отправить, например, службе безопасности Армении бумажку о том, что человек едет в ИГИЛ (организация признана террористической и запрещена в России, — Би-би-си), и служба безопасности Армении сразу будет вписываться, поднимать все свои камеры и искать человека на территории страны. Это все очень сильно упрощает и сокращает сроки поиска”, — говорит Истеев.
При этом он отмечает, что весь этот процесс розыска запускается не моментально, и какой-то промежуток времени у человека есть. То же самое говорит собеседник Би-би-си, знакомый с ситуацией Алексея Рожкова, поджигателя военкомата в Березовском. Несмотря на уголовное дело, Рожков въехал в Кыргызстан вполне легально (Би-би-си знает маршрут, по которому он приехал из России в Бишкек, но не разглашает его из соображений безопасности).
“В федеральный розыск в России человека обычно объявляют через две недели после обнаружения его пропажи. С межгосударственным розыском [в странах СНГ] ситуация другая. Нет никакой публичной базы межгосударственного розыска, поэтому сроки [объявления в розыск] здесь предсказать невозможно”, — говорит собеседник Би-би-си.
При этом в Кыргызстане базы межгосударственного розыска могут подолгу не обновляться, отмечает он: “Соответственно даже если Рожкова объявили в межгосударственный розыск, он мог какое-то время спокойно чувствовать себя в Кыргызстане, потому что дотуда информация добирается крайне долго. Сейчас же для новой системы распознавания лиц Россия выслала полный список всех, кто находился в межгосударственном розыске, чего раньше не делала”.
Безопасность стран ОДКБ
СК SOS, которой руководит Истеев и которая признана в России “иноагентом”, в большинстве случаев старается вывезти подопечных в страны Евросоюза, где те обращаются за статусом беженца. Иногда в силу ряда обстоятельств их маршрут в Европу лежит через страны ОДКБ — например, когда у людей нет загранпаспорта, и поэтому они могут поехать только в Беларусь, Армению, Казахстан и Кыргызстан, куда пускают с российским паспортом.
Через Беларусь они стараются вывозить людей только наземным способом: белорусские пограничники ужесточают проверки только в определенные периоды по указанию Москвы, но “большую часть времени им все равно”, объясняет Истеев. Через аэропорт Минска, по его словам, они стараются вывозить людей лишь при минимальных рисках, так как “там самые жесткие проверки”.
Российские силовики, по мнению Истеева, “спокойно работают” во всех странах ОДКБ: “Если ты везешь какое-то правозащитное мероприятие в тот же Ереван, то точно знаешь, что в этом отеле будет сидеть какой-то пророссийский, либо прям российский эфэсбэшник”.
“Кыргызстан — из всех этих стран самая небезопасная, если у тебя политически мотивированное уголовное дело, — продолжает Истеев, — И в последние месяцы ситуация там ухудшилась. Раньше для меня, например, было не настолько очевидно, что Бишкек настолько пророссийский”.
23-летний Лев Скорякин, которого в начале июня задержали в Бишкеке, приехал в Кыргызстан в начале года и выбрал эту страну, потому что счел ее более безопасной на фоне новостей о задержаниях в других странах (загранпаспорта у него не было), рассказала Би-би-си его подруга.
В Казахстане в начале февраля задержали, а затем арестовали на 12 месяцев 19-летнего ростовского анархиста Дениса Козака, которого в России обвиняют в оправдании терроризма из-за комментариев про самоподрыв Михаила Жлобицкого в здании архангельского управления ФСБ в 2018 году. Чтобы защитить себя от выдачи в Россию, Козак попросил в Казахстане политическое убежище, которое могут рассматривать до полугода.
В Армении также были случаи задержаний россиян. В апреле этого года сообщалось, что в Ереване по запросу России задержали 23-летнего россиянина, которого на родине обвиняют в дезертирстве. Позже издание Armenia Today со ссылкой на местную прокуратуру сообщило, что его отпустили на свободу.
У СК SOS были как удачные, так и неудачные вывозы людей через страны ОДКБ, рассказывает директор кризисной группы, и один из неудачных проходил как раз по маршруту через Армению.
В 2020 году чеченские силовики задержали Салмана Мукаева по ложному обвинению в гомосексуальности и под пытками заставили подписать пустые листы бумаги. После того как Мукаев уехал из Чечни в Армению, эти листы превратились в материалы уголовного дела о хранении боеприпасов, заявляют в СК SOS. Теперь Мукаев не может уехать из Армении, так как чеченские силовики объявили его в розыск — была третья страна, готовая его принять, но его не выпустили из аэропорта в Ереване из-за уголовного дела.
Сейчас суд в Армении рассматривает запрос России об экстрадиции Мукаева. Ранее — для того, чтобы его не выслали в Россию — он запросил в Армении политическое убежище, как поступили и задержанные в июне в Кыргызстане Скорякин с Крыловой и задержанный в Казахстане Козак. “Запрос на убежище должен быть рассмотрен, и, скорее всего, по нему будет вынесен отказ, но это дает тебе какие-то временные люфты для того, чтобы тебя не экстрадировали”, — объясняет Истеев.
Если в убежище будет отказано, то следующий этап — это апелляция на это решение, а если и в ней будет отказано, то активистам придется добиваться справедливости через Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), продолжает директор СК SOS: “Благо ЕСПЧ пока не работает только в России, а в остальных странах, с кем подписано соглашение, он работает”.
“Тут вопрос в том, будут ли страны действовать в угоду России или в угоду своим интересам, — продолжает он, — Как с Мукаевым — это совершенно политизированный процесс, и Армения тут находится в сложной ситуации, когда заявляет о приоритете права человека с одной стороны и с другой стороны — не хочет ссориться с Россией”.
“Не злить Россию”
Согласно Кишеневской конвенции, подписавшие ее страны должны выдавать людей по запросу друг друга только в том случае, если в их собственном уголовном кодексе есть статья, по которой этих людей объявили в розыск, и по ней предполагается наказание не менее года лишения свободы.
В Уголовном кодексе Казахстана есть, например, статья о пропаганде терроризма и публичных призывах к нему — по аналогичной статье в России обвиняют 19-летнего Дениса Козака, который сейчас находится под арестом в Алматы. Наличие в УК Казахстана аналогичной статьи дало властям страны формальный повод наложить на него экстрадиционный арест на 12 месяцев, объясняет Евгения Балтатарова, уехавшая из России в марте прошлого года бурятская журналистка и соосновательница организации помощи российским эмигрантам в Казахстане “Точка невозврата”. В России она признана “иноагентом”.
Автор фото PERSONAL ARCHIVE
На Евгению Балтатарову в России завели два уголовных дела о “фейках” уже после того, как она уехала в Казахстан. Теперь она не может из него выехать
Сама Балтатарова в России стала фигуранткой двух уголовных дел о военных фейках, причем узнала об этом уже в Казахстане, когда в конце сентября прошлого года ее задержала в Астане местная полиция и сообщила, что журналистка находится в межгосударственном розыске. Второй раз ее задержали в начале ноября того же года в аэропорту Алматы, откуда она собиралась лететь в Кыргызстан на деловую встречу.
Оба раза ее отпустили благодаря медийной огласке, считает собеседница Би-би-си: “Если бы меня выдали России, это бы означало, что Казахстан лоялен российскому режиму”. На данный момент статьи о фейках в УК Казахстана нет, и формально Балтатарова не подлежит экстрадиции, но, по ее мнению, все подобные вопросы сейчас лежат в политической плоскости.
В этом смысле все страны ОДКБ небезопасны для россиян, говорит Балтатарова: “Потому что сегодня они нейтральны, а завтра что-то меняется, и они начинают преследовать российских оппозиционеров и дезертиров из российской армии”. Именно это, по ее словам, в последнее время наблюдается в Кыргызстане: “До последнего времени он был достаточно спокойным местом, оттуда не высылали людей. Но теперь мы не советуем туда ехать, потому что теперь это, как Беларусь, которая высылает людей в Россию без лишних слов”.
В Армении, по ее словам, на данный момент россиян в основном если и задерживают, то в скором времени отпускают с просьбой “не шуметь”: “Просят, чтобы не злить Россию. Это распространенная практика: человека задерживают, а потом пытаются спустить все на тормозах, и когда российские силовики спрашивают: “Где этот чувак?”, говорят, что он сбежал”.
Но в скором времени обстановка в Армении может измениться, как и в случае с Кыргызстаном, считает Балтатарова: “Страна маленькая, тоже сильно зависит от России экономически, поэтому там тоже в скором времени могут быть приняты соответствующие решения и могут начаться высылки”.
Ситуацию в Казахстане собеседница Би-би-си оценивает более позитивно, потому что экономика страны достаточно большая и меньше зависит от России, чем у других стран ОДКБ, а западное присутствие там, по ее мнению, создает “некий противовес” российскому влиянию.
Узники Казахстана
Пока что единственный случай, когда из Казахстана в Россию выслали россиянина с антивоенной позицией, который к тому же попросил в стране политическое убежище, — это депортация майора ФСО Михаила Жилина. Он сбежал в Казахстан после мобилизации, нелегально пересек границу и практически сразу обратился за статусом беженца. Но власти страны отказали ему в этом статусе и в конце прошлого года выслали обратно в Россию. В марте этого года суд в России приговорил его к шести с половиной годам колонии по статье о дезертирстве.
Балтатарова подчеркивает, что это не прецедентная история и ситуация с Жилиным носила политический характер. Формально он был выдворен в Россию по решению суда, но этот вопрос вполне мог обсуждаться и на уровне властей — из-за высокопоставленного статуса Жилина, допускает Артур Алхастов, юрист филиала Международного бюро по правам человека в Астане, которое оказывает правовую поддержку уехавшим в страну россиянам.
По мнению Алхастова, после выдворения Жилина и ареста Козака власти Казахстана поняли, что такие действия вредят репутации страны — оба случая вызвали большие скандалы в СМИ и среди общественности, и после них в Казахстане никого из российских политэмигрантов больше не арестовывали.
В случае с Козаком Астане предстоит серьезный выбор: его могут признать беженцем и выпустить из СИЗО, могут признать, что в России он может быть подвергнут пыткам, поэтому выслать туда его нельзя по международным договорам, а могут и принять решение об экстрадиции. “Каждый из этих пунктов — серьезный политический ход со стороны казахстанских властей, который будет иметь политические последствия”, — говорит юрист.
Многие российские политические активисты и бежавшие военные, уехавшие в страны ОДКБ, хотят переехать в более безопасные страны и пытаются получить для этого европейские выездные документы. Такие документы страна выдает тем, кому готова выдать статус беженца или пустить по гуманитарной визе, — они дают возможность человеку добраться до этой страны без загранпаспорта.
Сейчас, однако, весь этот процесс может растянуться на месяцы, и активисты могут ждать одобрения своих заявок более полугода. Например, Денис Козак получил одобрение своей заявки на немецкий эрзац-паспорт, когда уже находился в СИЗО, а высланный из Бишкека в Россию Алексей Рожков аналогичного документа так и не дождался.
Автор фото PERSONAL ARCHIVE
В России Дениса Козака обвиняют в оправдании терроризма. В Казахстане есть аналогичная статья — это дало основание суду в Алматы отправить его под экстрадиционный арест
У военных, сбежавших из России, чтобы не участвовать в войне, ситуация еще более сложная, чем у политических активистов. Если вторым европейские страны выездные документы хоть медленно, но делают, то из российских военных в Казахстане таковые пока что не получил никто, говорит Балтатарова. Бывший боец ЧВК “Вагнер” Марат Габидуллин и бывший российский десантник Павел Филатьев, отказавшиеся воевать в Украине, подались на убежище во Франции, но пока тоже его не получили.
Даже имея на руках выездные документы, россияне с уголовным делом на родине не могут никуда выехать из той страны ОДКБ, где сейчас находятся — из-за розыска. “Погранслужба обязана задержать человека, если он в розыске. Я называю таких людей “узниками Казахстана” — большинство из них может спокойно передвигаться по Казахстану, но не может его покинуть добровольно, потому что они в розыске по запросу России”, — говорит Алхастов.
“Большинство тех наших ребят [подопечных “Точки невозврата”], кто пытался уехать, были задержаны в аэропорту. Никто не смог уехать из Казахстана”, — подтверждает Балтатарова.
По ее мнению, эту ситуацию можно было бы разрешить политическим путем, если в нее вмешаются европейские страны: “Например, если власти или МИД Германии свяжутся с МИДом Казахстана и скажут: “Отпустите его, пожалуйста, мы готовы его принять”. Но страны Запада, куда мы пытаемся подаваться, считают: “Мы же вам дали гуманитарную визу, что еще вам надо?”
Истеев из СК SOS считает, что если на человека заведено уголовное дело и он объявлен в розыск, то единственное, что ему остается, это “идти лесами”, то есть пересекать границу нелегально. Однако если из Беларуси можно нелегально попасть на территорию ЕС, то из Казахстана и Кыргызстана можно попасть либо на территорию других стран ОДКБ, либо в дружественный России Китай.
(c) Укррудпром — новости металлургии: цветная металлургия, черная металлургия, металлургия Украины
При цитировании и использовании материалов ссылка на www.ukrrudprom.ua обязательна. Перепечатка, копирование или воспроизведение информации, содержащей ссылку на агентства "Iнтерфакс-Україна", "Українськi Новини" в каком-либо виде строго запрещены
