Станет ли Казахстан следующим после Украины?

Пост в соцсетях бывшего президента России Дмитрия Медведева, предупреждающий, что Северный Казахстан может стать следующим в очереди после Украины, отражает образ мышления российских ястребов и полностью соответствует российскому политическому диалогу, где почти не осталось осталось табу. 

Казахстан обычно считается ближайшим союзником России после Беларуси, и объяснимо, почему Москва ожидала от среднеазиатской страны какой-то поддержки в войне с Украиной. Ведь Казахстан всегда участвовал во всех интеграционных проектах России, включая Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), где Казахстан сотрудничает с Россией в сфере обороны. Кроме того, во многом благодаря Кремлю президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев сохранил власть в январе, когда страну сотрясали политические беспорядки и ожесточенные столкновения.

Однако с началом войны в Украине многие в России сочли действия Казахстана недостаточными для союзника. Он придерживается западных санкций против России, и, выступая в июне на Петербургском международном экономическом форуме в присутствии президента Владимира Путина, Токаев заявил, что Казахстан не будет признавать самопровозглашенные Донецкую и Луганскую “народные республики”.

“Вызывающая риторика Казахстана подкреплена действиями: казахстанские власти направляют гуманитарную помощь в Украину и поддерживают контакт с президентом Украины Владимиром Зеленским.”

В Казахстане запрещена российская военная пропагандистская символика в общественных местах; отменили парад Победы 9 мая; было даже официально одобрено проведение антивоенного митинга в Алматы. Когда казахстанская нефть, транспортируемая через Россию, столкнулась с неожиданными трудностями, многие задались вопросом, не мстит ли Россия.

На этом фоне неудивительно, что поспешно удалённый пост бывшего президента, а ныне зампреда Совета безопасности Дмитрия Медведева о том, что после Украины Москва может обратить внимание на судьбу северного Казахстана, был воспринят за чистую монету многими. Но может ли Россия действительно вступить в конфликт с еще одним своим соседом?

В прошлом Казахстан делал политические жесты, вызывавшие недовольство Москвы, но они никогда не мешали тесному сотрудничеству между двумя странами. Однако теперь, похоже, возникли экономические разногласия: казахстанская сторона не спешит помогать российским компаниям в обход западных санкций, выступает против легализации параллельного импорта и не позволяет российским и беларуским дальнобойщикам ввозить товары из Европы. Казахстан также оказывает теплый прием компаниям, покидающим Россию.

У России, безусловно, есть множество способов напомнить Казахстану о цене, которую он заплатит за ухудшение отношений. Это может лишить Казахстан основного источника дохода: его прибыльного экспорта нефти. На нефтегазовый сектор приходится более 40% доходов казахстанского государства, а 80% его экспорта нефти проходит через территорию России через Каспийский трубопроводный консорциум (КТК), в котором Россия является крупнейшим участником (31%). Возможны и другие маршруты экспорта — через порт в Баку, по трубопроводу в Китай или по железной дороге в Узбекистан, — но они не могут сравниться с КТК ни по объему, ни по цене, ни по скорости доставки.

Отключив этот ключевой для Казахстана источник дохода, Москва могла бы также оказать давление на основного покупателя центральноазиатского государства, Европейский Союз, продемонстрировав, что отказ от российской нефти принесет ЕС дополнительные потери в размере свыше миллиона баррелей казахстанской нефти в сутки.

“Возможно, это была завуалированная угроза, когда Россия дважды — в середине июня и начале июля — останавливала работу КПК по техническим причинам.”

Оба инцидента последовали за заявлениями Токаева, которые могли не понравиться Москве: одно — о намерении Казахстана соблюдать антироссийские санкции, а другое — о готовности страны способствовать стабилизации ситуации на энергетических рынках Европы. Обе остановки были кратковременными, но могли привести к аварийным ситуациям на казахстанских предприятиях с непрерывным производственным циклом.

Экспорт нефти ни в коем случае не является единственной точкой давления на Казахстан. Казахстан сильно зависит от импорта из России ряда продуктов питания, в частности растительного масла, сахара и молока. Россия также является ключевым источником нефтехимии, железа и удобрений для Казахстана, а также импортных автозапчастей. В целом на Россию приходится пятая часть всей внешней торговли Казахстана, а через Россию проходит более половины казахстанских грузопотоков. Опять же, альтернативные маршруты — в Европу через Южный Кавказ, на юг через Узбекистан и Туркменистан или по железной дороге в Китай — намного дороже.

Как будет развиваться ситуация — вопрос спорный.

После вторжения в Украину почти все в российской внешней политике кажется возможным, и нельзя полагаться на рациональные критерии, чтобы предсказать действия Москвы.
Однако вряд ли Россия рассчитывала на большую поддержку Казахстана, готовя свое вторжение. Прямую критику Москва тоже вряд ли стерпела бы, но Казахстан эту черту пока не перешел, так что принципиального изменения в российско-казахстанских отношениях не произошло.

В Центральной Азии главным приоритетом России всегда было укрепление дружественных политических режимов. Давление на Казахстан сейчас — удушение экономики, принуждение к войне и требование разрыва с Западом — ослабило бы нынешнее руководство, которое еще не полностью оправилось от январских потрясений.

Между тем готовность Токаева публично противостоять Москве только укрепила его позиции в казахстанском обществе. Люди начинают видеть в нем независимого политика, который больше не зависит ни от своего предшественника Нурсултана Назарбаева, ни от Путина. Если Кремль попытается заставить Токаева отступить от своей позиции, он рискует спровоцировать новую волну общественного недовольства в Казахстане.

На данный момент Москва, похоже, стремится создать впечатление, что Украина должна винить только себя и что другим соседям и союзникам России ничего не грозит. Теперь, когда Россия изолирована от Запада, ей необходимо продемонстрировать, что у нее есть друзья в других местах, не в последнюю очередь в Центральной Азии.

Поэтому неудивительно, что пост Медведева вызвал столько беспокойства. Хотя текст впоследствии был удален, а его подлинность отрицалась, он отражал ожидания ястребов в российском обществе и полностью соответствовал нынешнему политическому диалогу внутри России, где практически ничего не табуировано. Подобные критические замечания в адрес Казахстана регулярно звучат со стороны российских официальных лиц, не говоря уже о крайностях, допущенных неофициальными лицами.

Ключевым фактором здесь, однако, является то, что пост Медведева просто перенес ту же логику, которую он применяет к Украине, к ее отношениям с Казахстаном. Если Кремль считает, что такой логики достаточно для оправдания военного вторжения, что может помешать ему сделать то же самое в других бывших советских республиках? Пока Москва рассматривает Казахстан как дружественный режим, но российские критерии дружбы становятся все более бесформенными.

Режимы России, Белоруссии и Казахстана тесно переплетены, но Казахстан сейчас ищет свой собственный путь вперед с обновленным руководством, более свободной рыночной экономикой и отсутствием противостояния с Западом. Со временем траектории России и Казахстана будут все больше расходиться, создавая между ними новые источники напряженности. В результате сейчас есть серьезные сомнения в том, что Москва с ее разнообразным арсеналом давления на Казахстан будет готова позволить этому союзнику идти своим путем.

Темур УМАРОВ — китаист, эксперт по Центральной Азии. Консультант Московского центра Карнеги.