Советник Саакашвили рассказала о своей работе в России и о том, что должно получиться в Одессе

Начиная с лета этого года всем желающим пообщаться с Марией Гайдар, дочерью одного из самых авторитетных российских экономистов и бывшего заместителя главы правительства РФ Егора Гайдара, нужно ехать не в Москву, а на юг Украины — в Одессу. Здесь она трудится советником еще одного экспата — губернатора области Михаила Саакашвили.

Ее назначение вызвало резонанс в украинском обществе — Гайдар посчитали недостаточно патриотичной как для чиновника и новоявленного гражданина. Сама россиянка предпочла публичным спорам дела и с головой погрузилась в проблемы южной области.

На момент появления НВ в ее приемной в здании облгосадминистрации находилось много откровенно молодых на вид чиновников, а в комнате рядом шло какое‑то бурное совещание.

Кабинет Гайдар — образец несвойственного украинской бюрократии аскетизма. На столе разложены бумаги. Сбоку на стене — большая исписанная доска.

Беседа получилась долгой, хотя и проходила в конце рабочего дня. Мешали посетители, поток которых, несмотря на позднее время, все никак не иссякал.

— Вы вели в России активную оппозиционную политическую деятельность. Но в какой‑то момент вдруг ушли в правительство Кировской области. Потом баллотировались в Московскую гордуму и даже получили грант от российского президента. С чем это было связано?

— Я была активистом, создавала молодежное движение, участвовала во всевозможных ярких акциях тогда, когда это вообще было немодно — на наши акции выходило по двое-трое человек, в митингах даже по самым острым темам участвовали максимум 2 тыс. человек. В [оппозиционной] партии Союз правых сил я была в исполнительном политическом совете, а когда лидер этой партии стал губернатором Кировской области, он позвал меня работать к себе.

Была возможность прийти и что‑то сделать, добиться каких‑то результатов. И я в этой работе смогла воплотить свои идеи и принципы. Потом я уехала учиться в Гарвард. Участвовала в выборах в Московскую городскую думу, где собрала необходимые 6 тыс. подписей. Но меня не зарегистрировали, и это показатель полного беспредела.

Что касается гранта, я действительно получила его от общественной палаты — 2 млн руб. на год. На самом деле палата была таким островком свободы, где работали честные люди. У меня всегда был принцип — подаваться на все гранты. Это единственный, который нам выделили.

— То есть с работой чиновника на момент приезда в Одессу вы уже были знакомы. А как вы познакомились с Саакашвили?

— По телевизору. Я не была с ним знакома лично. Приезжала в июне в Одессу на день рождения своего мужа. У нас были общие знакомые, которые нам устроили встречу с Михаилом Саакашвили. После этого я пообщалась с ним, с его сотрудниками.

— Что он говорил при первой встрече? Он вас как‑то уговаривал стать его советником?

— Он меня не уговаривал, мы просто разговаривали о каких‑то общих вещах. Потом Саакашвили предложил работать в качестве советника. Цели ставил четкие, особенно в социальной сфере: мы должны активно бороться за справедливость и менять существующую систему.

— Ваше согласие работать вызвало бурю эмоций в России, потому что Саакашвили там враг.

— Подобным образом вызывали у системы злые эмоции мои друзья-оппозиционеры, мой отец. Саакашвили — это тот человек, к которому я с удовольствием буду сопричастна. Чем больше я с ним, тем больше верю и убеждаюсь в своей правоте. Он враг путинскому режиму, а не российскому народу.

— Я был недавно в Грузии. Реформы есть, но люди недовольны, потому что были перегибы.

— Люди часто бывают недовольны. У меня есть друзья из грузинской интеллигенции. Многие из них, может быть, устали от Саакашвили — так происходит всегда, когда человек долго находится у власти. Но, с другой стороны, спросите любого украинца: при всех этих перегибах хотел бы он, чтобы было, как в Грузии, чтобы была побеждена коррупция, реформирована полиция, не было бюрократии? Я уверена, что все украинцы хотели бы.

— Вы упомянули о том, что ответственны за социальную сферу. Это самая сложная сфера в Украине. На уровне местных властей можно сделать не слишком много. А что вы смогли?

— Нужно достаточно быстро что‑то делать. Скажем, в Одесской области 30 домов-интернатов для детей. Например, в одном из домов ребенка находится 50 детей. Штатное расписание — 260 сотрудников. Бюджет этого учреждения — 14 млн грн. При этом дети ходят в старых трусах. Волонтеры говорят, что они передавали новые. Вопрос в том, как и куда распределяются бюджетные деньги.

— Вы заявляли, что и в распределении лекарств есть коррупция. А как это устранить?

— Вообще, там просто какая‑то цепочка вплоть до Киева с участием такого огромного количества людей. Задействованы очень большие деньги. Например, медикаменты, закупленные в Киеве на бюджетные средства, которые должны поступать в больницы, направлялись в аптечную сеть, где продавали еще с 40‑процентной надбавкой. Плюс списывались медикаменты, которые также туда поступали в гуманитарную помощь.

Эксперты оценивают коррупцию в сфере закупок медикаментов и вообще в здравоохранении в 60 %. Дальше вопрос к правоохранительным органам. Поэтому Саакашвили и говорил, что нужен свой прокурор.

— По поводу украинского гражданства, которое вам предоставили: кто ходатайствовал за вас?

— Михаил ходатайствовал, я так понимаю. Там как‑то все оформили в соответствии с законом.

— А вы уже отказались от российского гражданства?

— Я написала заявление. Я не знаю точно, какая там процедура. У меня есть индивидуальное предприятие, которое надо закрыть, налоги.

— У вас сейчас небольшая зарплата — 3—4 тыс. грн в месяц. Как на эти деньги прожить?

— Благодаря тому, что у меня есть муж и накопления, мне хватает. Также у меня в Москве есть квартира, которую сдаю в аренду, поэтому могу в данном случае быть волонтером. А так, конечно, прожить на эти деньги сложно очень.

— Как тогда заставить чиновников исполнять свои обязанности?

— Как заставили людей выйти и стоять на Майдане? Никак. У людей было просто желание пойти и сделать это. Здесь тоже есть вопрос. Просто пока нет эффективного государственного аппарата, который нужно создать.

В Одессе в два раза сокращается количество чиновников. И увеличивается зарплата с Нового года в два раза. Я думаю, что потихоньку можно будет прийти к нормальным зарплатам, по крайней мере, чтобы соответствовали средней по области.

— Где вы сейчас живете? Где хотели бы жить?

— Я снимаю квартиру здесь недалеко, в Одессе. Мне очень нравится место, квартира — в этом смысле у меня все прекрасно. К счастью, со мной приехал муж, дочь. Мой муж должен был учиться в Израиле, уже открыл свой бизнес. У него были очень серьезные планы, но он решил меня поддержать, остался здесь.

— Возвращаясь к теме России: кто для вашей родины сейчас Владимир Путин? Кто он для нее в истории?

— Мне кажется, Путин будет человеком, который вовремя не ушел. Поэтому закончил плохо. Если сравнивать его с Моисеем, который водил 40 лет народ по пустыне, чтобы его вывести, то Путин повел народ вглубь Египта.

К сожалению, Путин — это человек, который организовал и возглавил движение обратно в Советский Союз. Возглавил, собрал людей, убедил политические классы.

— Почему он это делает?

— Россия — бывшая империя, и от такого наследия сложно избавиться. Большинство людей действительно считают, что пик всего самого лучшего был в Советском Союзе. В России, к сожалению, Путин усилил эти стремления в прошлое различной пропагандой. Он взял эти все постсоветские травмы, ностальгию и создал образ великого народа. И повел людей обратно в Советский Союз со всеми элементами, в том числе уже и с военным конфликтом с Западом, с Америкой.

— Почему же его поддерживают даже интеллектуалы?

— У меня практически нет знакомых-интеллектуалов, которые поддерживают Путина. Есть, конечно, те, у которых поехала крыша по поводу Украины, но это мне тоже до конца непонятная история. “Крымнаш” — я не могу этого объяснить. Но я не знаю, кто поддерживает Путина. Как сказала одна моя подружка: “Я не знаю никого, кто знал бы кого‑то, кто голосовал за Путина”. Тем не менее мы знаем, что за него голосуют.

— 80 % поддержки Путина — это ложь?

— Что такое 80 % поддержки? Да, они есть, но эта поддержка от безысходности. У бывшего президента Египта Хосни Мубарака было 70 % поддержки, а на местных выборах он получил под 90 %. Тем не менее случилась арабская весна.

Это все рейтинги закрытых недемократических режимов в России, где симуляционная демократия, симуляционные выборы и полный контроль над СМИ, в том числе и социологией.

— А ваш отец как‑то характеризовал Путина?

— Есть очень интересный момент. В 2003 году в России было дело ЮКОСа. Тогда уезжали люди, которые были связаны с этой компанией. С одним из тех, кто ранее возглавлял бюджетный комитет, мой папа разговаривал по телефону. Тот чиновник сказал отцу: “Ну, мы же ненадолго уезжаем, я думаю, что в течение года мы вернемся”. На что мой отец сказал: “Знаете, думаю, не раньше 2016 года”. Он, видимо, все хорошо видел и понимал.

— А разговоры о развале России — подобное реально?

— Нет, я думаю, что развала России не будет. Думаю, что если такая угроза будет, то в интересах всего европейского и мирового сообщества этого не допустить ни в коем случае. Мне кажется, что Россия должна быть единой демократической мирной страной, которая живет и строит со всеми дружественные отношения — добрососедские, партнерские.

Никому бы мало не показалось, если бы случился развал России с тем количеством военной техники и ядерной, которая у нее есть.

 

5 вопросов Марии Гайдар:

— Ваш самый большой провал?

— Не помню.

— Самое большое достижение?

— Я искренне считаю, что реформы здравоохранения Кировской области — это мое самое большое достижение.

— На чем вы передвигаетесь по городу?

— На служебном автомобиле Skoda. В Москве был свой — Opel, но я его продала.

— Какая последняя книга, которая произвела на вас впечатление?

— Я сейчас дочитываю Разговоры с Кахой Бендукидзе, которую Владимир Федорин написал. Хорошая книга, очень.

— Кому бы вы не подали руки?

— Это любимая российская тема — кому кто не подал бы руку. Я бы не подала [главе Чечни] Рамзану Кадырову.

 

Максим БУТЧЕНКО