Сгореть на работе

Ирина Ж. — это моя (теперь уже бывшая) коллега из соседнего отдела. Хрупкая, тихая женщина. Мы долгое время с ней мило здоровались, а сблизились в последние несколько месяцев. Оказалось, читаем одни и те же книги, любим те же фильмы, и, вообще, “мыслим в том же цвете”. Обменивались впечатлениями за кратким кофе и разбегались с теплым чувством: жизнь есть и за стенами этого коридора, ну а пока нужно работать. 

Потом у Ирины в отделе начался аврал (работа, которая делается срочно, а потому часто плохо), а тут еще ее помощница ушла в плановый отпуск. Теперь я заглядывала только поздороваться. Закопавшись в бумагах подруга на приветствие отвечала: “Вчера документы к заседанию готовила до 11-ти вечера, сидела в выходные, а шеф пилит: не справляешься…”. Ирина менялась на глазах: уходила энергия из ее всегда живых, а теперь затравленных глаз, потеряла форму прическа, элегантность — одежда, осунулась фигура, вся как-то потемнела и сникла. 

Потом враз все закончилось. Ирина зашла попрощаться — просто среди рабочего дня взяла и написала заявление. 

Ленивый трудоголик

В действительности это работодатель чаще отделывается от выгоревшего работника, ведь он не брызжет, как прежде, энергией и идеями, растерял вдруг весь свой опыт и таланты. Разочарован и недоволен. А заменить его есть кем, “свежей крови” предостаточно. Спрос на вакансии превышает предложения, в особенности в отдельных отраслях, на отдельных предприятиях. В среднем в Украине на одно рабочее место претендуют пять-шесть человек. И выгоревшие работники оказываются за стенами предприятий как “отработанный шлак”. Где над ними (как у классика) “сгущаются черные тучи…”. И “люди как тучи…”. Но это уже из песни… 

Термин “профессиональное выгорание” введен американским психиатром Фрейденбергом в 1974 г. (англ. burnout переводят на русский язык как: “эмоциональное сгорание” или “профессиональное выгорание”). 

В ловушку выгорания попадают чаще женщины, в основном — интроверты, больше — кто ответственен и честно “выкладывается” (не владеет одним ловким приемом — уклоняться, чтобы работа перелетала к другому). И в первую очередь тот, кто лишен, как говорят психологи, “ассертивности” (независимости от внешних влияний и оценок). Таких любят “грузить” начальники, и они тянут “сколько положат” из страха потерять насиженное место. 

Со стороны семьи выгоревший выглядит трудоголиком. Возвращается с работы поздно (поскольку стал менее эффективен, задерживается дольше). Берет работу домой. Всем близким кажется, им полностью завладела работа, и у него нет времени больше ни на что. А в воскресенье трудяга ворчит, чтобы его оставили в покое. Сидит часами, уставившись в телевизор или в Интернет. Ни про каких гостей и слышать не хочет. Раздражителен, подавлен, безразличен. 

“Трудоголизм”, отдача работе, — это вовсе не плохо, даже наоборот. Но для любой профессии предусмотрены оптимальные нормы, так называемые профессиональные рекомендации, рассчитанные умными институтами. Если они превышены, человек теряет здоровье. При усталости человеческий организм включает компенсаторные механизмы, и он начинает просто “стучать вхолостую”. Можно действительно напряженно работать, но отдачи соответственно вложенной энергии не будет. 

Явление мирового масштаба 

Явление “профессиональное выгорание” приняло невиданные ранее масштабы. В исследованиях польского Instytutu Spraw Publicznych 36% работающих и 26% безработных, бросавших работу, делали это из-за “хронической усталости”. 

В Америке Институт стресса (The American Institute of Stress) подсчитал, что проявления профессионального выгорания есть у половины работающих американцев. Отчего экономика США теряет 300 млрд. долларов ежегодно (неэффективность работника, прогулы, восстановление его здоровья, переобучение, связанное с “текучкой кадров”). Впрочем, эти цифры могут быть еще большими. Компании, в особенности большие корпорации, не делятся такой информацией. Пока не доходит до трагедий. Как во французской телекоммуникационной компании France Telecom, где в период 2008—2009 гг. в состоянии морального прессинга покончили жизнь самоубийством 35 сотрудников. Судебные разбирательства до сих пор продолжаются. 

Международная кадровая компания HeadHunter (hh.ua) этим летом провела опрос и в Украине. В соответствии с ним, каждый четвертый работник у нас лично сталкивался с синдромом профессионального выгорания, а еще 16% хоть лично и не сталкивались, но что это такое, хорошо знают. Остальные — о таком термине не слышали (вероятно, привычнее для них называть это усталостью).

Еще лет двадцать назад, когда говорили о профессиональном (эмоциональном) выгорании, речь шла о “контактных” профессиях: учитель, соцработник, врач, — тех, чья работа — это непосредственное общение с людьми. Сегодня мы все пребываем “в контакте” (в непосредственном, мобильном, интернет). Врачи называют это “состоянием постоянного стресса”. Тихие и уютные кабинеты уходят также в прошлое. Их заменяют на “офисы”, так называемые open space (открытое пространство), где уже ни спрятаться, ни уединиться. Ко всему этому, работающий человек перестал чувствовать себя важным: полезным (в своих глазах, начальника, окружающих, общества), ценимым (морально и материально) и незаменимым. “На работу — с радостью, а с работы — с гордостью” — это, к сожалению, не про нас. 

“Эмоциональное сгорание” — это и следствие интенсификации всей нашей жизни. “Мы не перестаем гнать, проклиная в душе каждого, кто встает у нас на пути. Разучились быть наедине с собой, и тратим ощущение исключительности своей собственной жизни”, — говорит современный британский писатель Карл Оноре, возглавивший движение slow (жить медленней). Радует, что в мире у него уже немало последователей. 

Если в понедельник хочется пятницы 

 — Если человек выходит на работу в понедельник, а уже ждет пятницу, может быть, ему просто нужно ее сменить, — говорит заведующая терапевтическим отделением поликлиники № 2 г. Киева Вера Процюк. — Если же он чувствует усталость и хочет передышки — это диагноз. Если его обследовать, можно выявить хроническую недостаточность кровообращения, невротический синдром. Человек может жаловаться на бессонницу или боли в животе. Если врач не посмотрит в целом, может назначить бесполезные в этом случае лекарства. 

Да и какое тут назначить лечение, вроде, не больной. Я в таких случаях советую остановиться. Очень важно останавливаться вовремя и делать, как говорят в отношении к компьютеру, “перезагрузку” (это относится к любой деятельности, даже к работе по дому, — нельзя продолжать что-то делать в состоянии усталости). Трудовым законодательством предусмотрены два дня передышки. Но кто их соблюдает, в особенности женщины, для которых напряженная трудовая неделя плавно переходит в не менее напряженные домашние будни. 

Может быть, не буду оригинальной, но скажу: “В здоровом теле — здоровый дух”. Человек — это двуединая система: душа и тело. Нужно подобрать оптимальный (и для тела, и для души) режим дня: вот от сих до сих — это рабочая зона, а это — отдых. Желательно, чтобы отдых был активным. Не обязательно спорт, можно “вывести себя” на прогулку. Очень важно отвлечься от работы, “сменить тему”: занятие, окружение, собеседника, город, обстановку. Это может стать импульсом и человек снова захочет работать. 

Но большинство людей в последние годы живут в режиме “автомат”: дом—работа, работа—дом. Редко кто сознательно планирует и ищет интересы помимо работы. Если же это сделать, круг разомкнется. Когда сосредотачиваешься (замыкаешься) на чем-то одном, проблема вырастает до огромных размеров. А со стороны выглядит: “да нет проблем, это — всего-навсего работа”. Даже, если есть моральная (а еще лучше — моральная и материальная) сатисфакция, все равно, это только работа. 

Многие из моих однокурсников выехали за рубеж, утверждая, что интенсивность в работе там больше. Но они адаптировались. Моя приятельница, анестезиолог из Америки, объясняет, потому что живут не только работой: раз в неделю обязательно с семьей ходят в бассейн, занимаются теннисом, планируют все совместные вылазки, чтобы было интересно и им с мужем, и ребенку. Когда подустанет, — на недельку на Кубу, и снова в форме. У них такого нет, чтобы вернулся с работы — и к телевизору или спать. Возможно, живи они в Украине, то вели бы себя, как большинство из нас. Наше общество ставит нам слишком низкие материальные рамки. В Америке тоже есть проблемы, но там понимают, что от работника нужна отдача, и ему платят зарплату. 

У нас неудовлетворение личное, негатив в обществе в целом. Результаты суммируются. Ведь выгорание — это эффект накопления не столько физического, сколько психоэмоционального напряжения. В нашей поликлинике всегда принято было делить отпуск. Ведь врачи ведут пациентов, некоторые не могут ожидать месяц. Чтобы не отправлять к другому врачу, мы делили отпуск на две части по две недели. Еще три-пять лет назад для всех это было оптимально, чтобы отдохнуть и снова быть готовым “выйти к людям”. Теперь коллеги заявляют, что хотят брать весь отпуск сразу, говорят: “Через две недели только понимаю, что „не там“ (не на работе), а теперь — хочу отдохнуть”. 

Стать себе “Мюнхгаузеном” 

Как это ни банально звучит, но большое значение имеет коллектив (а для коллектива — руководитель), с которым хочется работать. Те особые эмоциональные связи, которые мотивируют к работе. И поддерживают. когда работать не можешь: “ничего, отдохни, мы подождем”. Даже зарплата может быть не такой важной. В хорошем коллективе меньше шансов на выгорание. Бывает, правда, и так: человек меняет место за местом, коллектив за коллективом, а состояние “запала нет” остается. “Включилось” в психику. 

Важно осознать: проблема не в работе, не в коллективе, а в себе самом, и менять следует что-то в себе. Переучиваться уже поздно и жизнь менять радикально — годы не те. Руководители и менеджеры высокого звена могут рассчитывать на помощь коучей (личных тренеров) за счет компании, которые будут учить их позитивно мыслить и справляться со стрессом. Обычный человек сам себе должен стать “Мюнхгаузеном”. Если от природы нет “здорового пофигизма”, следует ему научиться. Можно записаться на курсы или по книгам. Их сегодня предостаточно. К примеру, Вадим Зеланд (“Трансерфинг реальности”) учит, что нельзя завышать планку важности (повысится волнение), следует как бы “сдавать себя в аренду” — стараться делать все правильно и хорошо, но без лишнего напряжения. Психологи советуют в некоторых ситуациях быть “что в лоб, что по лбу”. Да и народная мудрость, по-видимому, то же: “не заморачивайся”, “меньше знаешь, крепче спишь”, “горе от ума”, “тише едешь — дальше будешь”, “а Васька слушает да ест”. Многим помогает медитация. Ошо (философ) утверждает, что медитация — это наилучшая профилактика проблем с психикой. Можно, наконец, пойти к психологу.

 — Понятие “психотерапия” заангажировано у нас американскими фильмами. К психологу обращаются не все, и он помогает не всем, — говорит киевский психолог Елена Печенюк. — Наши люди “знают все лучше”, им привычнее поделиться с соседкой, выговориться попутчику в поезде. В плане медицины и наши психиатры не воспринимают психотерапию. Однако душевные состояния — это такая загадка. Одно с другим (психология с психиатрией) может быть тесно связано. С каждым годом увеличивается количество депрессий, состояний тревожности. Это еще не психические расстройства. Но длительная глубокая апатия может привести к психическим изменениям, деформации личности. И тогда человек замкнется только на себе и станет полностью нечувствительным к переживаниям других. С такого состояния человека уже трудно вытянуть. 

Даже психиатры с опытом не всегда могут определить, когда заканчиваются “психологические состояния” и начинаются “психические расстройства”. Важно не пропустить первое, чтобы предотвратить второе, прежде всего — для человека, а потом для остальных. Ведь вначале человек разрушает самого себя, а потом становится опасным для окружающих. То, что случилось в “Караване” (убийство охранников в киевском торговом центре), — это не было преступление в состоянии аффекта, человек внутренне к этому был уже готов, изменения уже состоялись. Основы психотерапии должны знать все врачи. Такой курс должен быть введен на всех специальностях в медуниверситетах. Это также поможет отделить соматические проблемы, действительные болезни, от психосоматических. Психолог должен работать в детсадах, школах, чтобы вовремя примечать детей с повышенным уровнем тревожности, агрессивности. Часто проблемы, в особенности, коммуникативного плана, начинаются в детстве, в дальнейшем лишь усугубляются. 

Сменить работу 

“Профессиональное выгорание” усугубляется явлением “растущая безработица”. В этих условиях, даже когда человек понимает, что должен сменить работу, он сделать это не всегда может. 

 — Есть состояния здоровья, при которых менять работу просто необходимо. Это инфаркты, инсульты, гипертония и др., — говорит Вера Процюк. — Советуем заняться более спокойной, размеренной деятельностью. Объясняем, что это ваше здоровье, оно будет ухудшаться, и качество вашей жизни тоже. Отвечают, что я еще могу делать? И даже после успешного лечения спустя некоторое время болезни возвращаются. 

Но даже и те, кому “здоровье позволяет”, не всегда могут трудоустроиться вследствие полученного в рамках “узкой специализации” образования. В странах ЕС раньше нас поняли, что профессиональное образование не соответствует запросам изменяющегося рынка труда. И приняли так называемую европейскую рамку квалификаций, которая включает, независимо от сферы деятельности, набор ключевых компетенций (знание языков, IT-технологий, основ предпринимательства и т. д.). Такая подготовка позволит человеку вписаться в любую отрасль. Европейский фонд образования (ЕФО) в данное время реализует и в Украине подобный проект — адаптации к рынку труда выпускников профтехучилищ Днепропетровщины. Пока таких проектов у нас единицы. “Но, — рассказал Тимо Куусела, эксперт ЕФО, который приехал в Украину в третий раз, — их будет больше. Лет пять назад, когда я был в вашей стране впервые, здесь вообще не понимали о чем речь, сегодня уже подхватывают идею”. Сейчас в Украине разрабатывается Национальная рамка квалификаций, которая будет гармонизировать с глобальной. Работника предполагается учить не только профессиональной, но и эмоциональной “гибкости”: успешной коммуникации, умению сотрудничать, противостоять стрессу.