Чешский писатель Карел Чапек, подаривший миру изумительный роман “Война с саламандрами”, в своих “Побасенках” отмечал: “Благодаря усиленной пропаганде бог решил, чтобы я вел свой народ”. Эта фраза в полной мере характеризует нынешнюю Россию, прошлую и, вполне вероятно, будущую. Если только, беря во внимание спираль истории, картина не будет пересмотрена из-за модифицированной технологии “зрады-перемоги”, опробованной в Украине.
Широко распространено мнение, что “зрада” и “перемога”, давно ставшие мемами, являются продуктом самоиронии украинцев. Отчасти такое возможно, учитывая высокий уровень недоверия к власти (любой), от души сдобренного хлестким юмором. Но есть тенденция, с которой сложно спорить. Если проанализировать данные поисковиков, то в России данного мема, как и в Украине, не существовало до Евромайдана, до 2013 г. Когда же Янукович бежал, рунет попросту стали переполнять “зрады” и “перемоги” в массе язвительных материалов о ситуации в Украине. Эти слова российские шовинисты добавили в копилку к “жадным и тупым хохлам” и т. п. Постепенно же “зрадоперемога” перекочевала из рунета в украинские блогосферу и СМИ. Технология на самом деле хорошо проработана и легла на подготовленный грунт, ведь патриотические силы пристально наблюдали за тем, как “новые” лидеры верховодят в стране и ведут войну.
При этом до масштабов катастрофы технология все же не дотянула, хотя была очень близка после Иловайской трагедии. Украинцы придерживаются позиции: хороших властей нет — и хоть ты тресни. В некотором роде это заслуга истории и ментальности, опять-таки сформированной исторически.
Аллергия на власть
Посмотрим на Русь, которую россияне пытаются “приватизировать”. Одно время дружина, по сути, командовала великим князем. Тем же Игорем. Ему приходилось считаться с ее мнением, убеждать, но ситуация начала меняться, и постепенно, во второй половине X в., дружина стала силовым корпусом, подконтрольным главному правителю. Такими были уже Святослав и Владимир. А бояре так и не превратились в полноценный парламент, хотя перспектива была, конечно. А затем на сцену вышли местные правители порядка 15 удельных княжеств. Их влияние стало расти в период феодальной раздробленности (XII-XIII вв.). В условиях федеративной монархии, естественно, институт великого князя ослаб. Регионы начали диктовать политику, и при этом даже произошла трансформация племенных советов в вече. Правда, на самом деле они не стали площадкой для выражения мнения большинства или отличного от навязываемого. Решения на таких вече принимались единогласно, т. е. меньшинству закрывали рот.
В пору роптать. Однако специфика Руси была в том, что благосостояние определялось не так рабством, как торговлей, и отсюда бурное развитие ремесел. Пока низшим сословиям давали зарабатывать и жить, это компенсировало недовольство властью. Но когда она усилила эксплуатацию производителей, а междоусобица при Святополке Изяславовиче ухудшила благосостояние населения, это тотчас же спровоцировало вооруженное восстание. В итоге на киевский престол взошел Владимир Мономах.
Как и большинство народов в истории, население Руси готово было взяться за вилы, когда власть перегибала палку. А вот следующий период в истории показал уже, что не только пустой желудок обуславливает отношение к руководителям. Это времена Богдана Хмельницкого. Основы и принципы формирования державы тогда определял именно институт казачества, когда гетман был выборной должностью. Как водится, лидер начал выстраивать надежную вертикаль власти. Например, назначал полковников, которые в свою очередь назначали сотников. Да, иногда этих “губернаторов” и “мэров” выбирали на полковых и сотничьих радах. Но опять-таки. Полковник формировал старшину, ближайшее окружение, а потому мог влиять на настроения участников рад. Выходит, что выборы были на высшем и низшем уровнях — гетман, генеральная старшина и правительство, и войт. В последнем случае селам попросту давали самим разбираться со своими лидерами, а в первом — кандидату нужно было убедить Казацкую раду, а это проще, чем убедить всю страну сегодня. Гетман также имел монополию на суды и законодательство. А щитом от недовольства была эйфория от побед над Речью Посполитой.
Не удивительно, что со временем Хмельницкий получил неограниченную власть. Историки отмечают, что посол Венеции называл его “настоящим государем”, а Оливер Кромвель — “императором запорожских казаков”. Опорой гетмана была генеральная старшина, и постепенно между ней и Казацкой радой вызрел конфликт. Это было своего рода проявлением современного противостояния гражданского общества с олигархией. Михаил Грушевский, в частности, писал: “Конкуренция военной (Генеральной) рады с радой старшин приобретает характер борьбы казацкого демоса со старшинской олигархией”. Простой люд привык к казацкой демократии, а после осознал, что она не является защитным механизмом от монополизации власти “достойнешими”. Отсюда некий фатализм, правда, с готовностью контролировать власть.
Это одна из причин, почему во времена УНР ее лидерам не удалось соблазнить украинцев. Да, были война, идеологический ажиотаж, хаос и угрозы со всех сторон. Да, Центральная Рада выстроила центральную власть, но забыла о провинции. Потому власть того времени также не стала хорошей в глазах населения, хотя и был спрос на государственность. Советы, став “всей властью”, впрочем, снискали еще меньшую любовь.
Начавшееся после распада СССР строительство новой страны по-прежнему сопровождалось недоверием к любой власти. Наиболее метко, наверное, эту нашу черту описывает фраза Ивана Франко: “Мой патриотизм — это не сентимент, не национальная гордость, а тяжкое ярмо”.
Царь хороший
Россию же куда больше характеризует упомянутое изречение Чапека. Российский экономист и социолог Владислав Иноземцев в своей книге “Россия: несовременная страна” размышляет, что в отличие от Европы (причем с давних времен) именно в России “государство” (от “государя/хозяина”) приобрело сакральный смысл для россиян. “Государство” успешно вытеснило народ (а тем более — человека) на социальную периферию. Россия, на мой взгляд, именно поэтому представляет одну из немногих стран, где, с одной стороны, ценность человеческой жизни практически не растет с течением времени и где, с другой стороны, правительство прямо и косвенно несет ответственность за большее количество жертв среди собственного населения, чем любые внешние войны и катаклизмы”, — пишет Иноземцев, отмечая, что максима “Царь хороший, бояре плохие” могла появиться и веками просуществовать только в России, где в итоге население готово пожертвовать собой ради интересов государства, несмотря на то, что тому наплевать на него.
И снова обратимся к событиям прошлого. В 1547 г. первым в российской истории царем стал Иван IV, которого россияне называют “Грозным”, а на Западе — “Ужасным”. Первое время молодой царь был игрушкой бояр, но потом сформировал новое окружение, а чтобы прищучить аристократию, выпустил на улицы всадников с метлой по одну сторону седла и собачьей головой по другую — опричников. Это был его личный силовой корпус. Власть царя была абсолютной, а жестокость с годами лишь усиливалась. Соответственно, росло недовольство среди элиты и низших сословий, особенно когда Судебник, принятый на Земском соборе в 1550 г., стал первым шагом к закрепощению крестьян. Фольклор второй половины XVI в. четко показывает, что народ осуждает Ивана Ужасного, но при этом хочет видеть другого богоизбранного — “хорошего царя”.
Добавим также то, что формально перед Соборами по царству рассылались грамоты, созывавшие по одному-два представителя того или иного населенного пункта. Однако то была имитация демократии. Зачастую воеводы фальсифицировали выборы. А столпами власти царя были представители высшего духовенства и Боярская дума (по праву положения). Холопы абсолютно ничего не решали. Мало того, в 1597 г. кабальным холопам, людям, ставшим рабами из-за долгов, вообще запретили сбрасывать оковы холопства даже после погашения уплаты суммы долга. Правда, выход был — дождаться смерти владельца кабалы. Хотя и в этой ситуации дворяне нашли, как оставить их при себе, раздавая земли, чтобы навсегда привязать крестьян.
После смерти Федора, сына Ивана IV, в 1598 г. на трон взобрался Борис Годунов, реальный правитель Московского царства при Федоре. Он стал тем самым “хорошим царем”, пусть и не имел права на трон. Однако неурожайные несколько лет настроили народ против него. И в момент разочарования объявился новый “царь” — монах Григорий Отрепьев, при поддержке Варшавы ставший Лжедмитрием I. Он в обмен на царствование обещал Речи Посполитой часть земель и популяризацию католичества. В 1604 г. польское войско “внесло” монаха на территорию Московского царства, и к нему примкнуло немало недовольных царем не из царского рода, а в самой Москве разгорелось восстание против наследников Годунова. Затем состоялся фарс: Лжедмитрий стал царем и супругом дочери польского воеводы, но во время пира поднялось восстание бояр, и монаха убили.
Лжедмитрия ненадолго сменил их представитель Василий Шуйский. И опять сыграла свою роль непостижимая любовь народа к царю, но не из числа бояр — казак Иван Болотников поднял восстание. Его подавили и тут объявился Лжемитрий номер два, якобы чудом спасшийся. Кампания нового самозванца была в разы неудачнее Отрепьева. После была Семибоярщина и некий царский простой.
Через сотню лет московиты, наконец, дождались хорошего и великого царя. Даже больше — императора Петра I. Он назначал всех и вся. Даже членов Сената. Но крестьяне, мещане, купцы по-прежнему ничего не решали, и великий император при этом не вызывал раздражения, ведь между его абсолютной властью и ними находились надушенная, разодетая и откормленная прослойка аристократов. Они вершили суд и были хозяевами душ в своих вотчинах. Такой порядок сохранялся некоторое время.
А полтора столетия спустя явился Александр II, который стал Линкольном для россиян — в том смысле, что отменил крепостное право. Правда, с оговорками: если крестьянин хотел обрабатывать свою землю, он мог купить ее, но до полной уплаты всей суммы должен был ходить на барщину. И, скажем так, в рамках кредитных программ того времени за землю крестьяне выплатили примерно два миллиарда рублей — вчетверо больше, чем земля стоила в 1861 году.
Когда же монархия затрещала при его внуке Николае ІІ, россияне нашли нового кандидата в цари во время первой буржуазной революции в 1905-1907 гг. В брожении участвовала крупнейшая рабочая организация во главе со священником Георгием Гапоном. В 1905 г. начались акции протеста, участников которых расстреляли силовики императора. Запустился процесс революции, распространившейся и на Польшу, и на Балтию, и на Украину. Николай II в итоге пошел на уступки, появился намек на парламентаризм.
Путин всея Руси
Только вот новый хороший царь пока не объявился. Потому буржуазная революция стала репетицией октябрьской. А там уже известно, кто дальше были: Ульянов, Джугашвили, Хрущев, Брежнев и прочие. Ну и партия, естественно, которая затмевала “нехаризматичных” по сравнению со Сталиным. Вероятно, потому в сердце россиянина тлела тоска по тому единственному. Ельцин на эту роль не подошел, и в 1999 г. открыл дорогу выходцу из Петербурга. Именно Путин стал воплощением того доброго царя.
Единственное, что смущает — культы Сталина и царя Николая II, горячо обожаемого блаженной Поклонской. Апрельский опрос 2017 г. “Левада-Центра” определил такую пятерку самых выдающихся людей всех времен и народов: Иосиф Сталин (38%), Владимир Путин и Александр Пушкин (по 34%), Владимир Ленин (32%), Петр I (29%). Путин улучшил свои показатели по сравнению с 2012 годом благодаря пропаганде (22%), но Сталин-то не сильно “просел” — было 42%.
Как пояснил директор “Левада-центра” Лев Гудков, корона Путина держится на иллюзиях и надеждах, что он выведет страну из кризиса; а также на безальтернативности. Но при этом наблюдается 15%-ное снижение среднего уровня жизни. С течением времени, когда пропаганда все хуже насыщает ЖКТ россиянина, к Путину апеллируют как к конечной инстанции. Если уж губернаторы и правительство неспособны, то царю пора вмешаться и защитить своих подданных. К примеру, опрос, проведенный Всероссийским центром изучения общественного мнения в конце июля — начале августа, дает следующую картинку: россиян больше всего волнует низкая зарплата и уровень их жизни (24%), 21% обеспокоен состоянием экономики страны. Социальная политика — третье место (18%). А этот опрос “Радио Свобода” на улицах Москвы показал, что Путина любят, но хотели бы, чтобы он не только внешней политикой занимался, но и о народе вспомнил. Как заметил Гудков, технология “добрый царь, худые бояре” еще работает, но “все с большим скрипом”. К слову, согласно результатам другого опроса “Левада-Центра”, 56% россиян (не так уж много на самом деле) считают, что окружение президента не предоставляет ему полной картины о ситуации в стране. То бишь, фактически Путину не удалось в полной мере удовлетворить недовольного “помещиками” россиянина. Иначе по какой причине многие продолжают ностальгировать, раз уж не видят сегодня нового Сталина либо Николая II?
Гибрид гибриден во всем
Теперь о фейковых образованиях на Востоке Украины, которые позаимствовали две полоски из российского триколора. “Зрадоперемога” докатилась и до ЛДНР, ведь, как ни крути, они — часть украинского политического пространства. Только там технология приобрела гибридные формы. С одной стороны, Путин — пока хороший царь. А с другой — россияне нас бросили на произвол судьбы. Когда Александр Захарченко заявил, что Донбасс может войти в состав РФ в следующем году, в самой России эту идею отмели, потому как уже Крым стал тем куском, который Кремль не может никак проглотить.
А накануне Захарченко пожаловался: “Как вы думаете, сколько у московских чиновников домиков в Баден-Бадене? И вот зачем им такой сумасшедший Захарченко или Плотницкий, по вине которых они не могут посещать эти свои домики в Баден-Бадене? А сколько детей чиновников Российской Федерации учится за границей? Вот вы сами себе на этот вопрос если ответите, то поймете, почему такой негатив, я даже скажу и больше — возможно и прямая ненависть... Но у нас “народная республика”. И наши главные союзники — российский президент и российский народ”.
Причем такие настроения появились не вчера, а намного раньше. В 2014 г. была опубликована беседа боевиков с представителем “Российского гражданского общества” Сергеем Кургиняном. Тогда боевик-поэт Юрий Юрченко обвинял россиян в лице Кургиняна в недостаточной помощи, тыкая в лицо ржавыми автоматами и нерабочими ПТУРСами. А в октябре 2015 г. “Русской службе BBC” боевик Жена по прозвищу Шахтер рассказывал, что в ДНР недовольны перемирием и считают, что Россия отвернулась от них, сливает их. “Раньше Путин поддерживал нас, мы и стремились воевать. Сейчас ребята думают, что Россия отвернулась, и у нас, конечно, руки опускаются”, — добавил Шахтер.
И всем известный Гиркин-Стрелков, глотнув политической свободы, пусть и в ЛДНР, также нещадно критикует лично Путина за провал с “Новороссией”. В октябре прошлого года он называл его “цариком”, “терпилой”, “бомжом из подворотни”, “кренделем”, который “продаст Кремль”, и который “как проститутка бежит сначала к американцам, пытается с ними договориться. С американцами не получается — бежит к китайцам. Те его пинком вышибают, выторговав какие-то преференции, он опять к американцам”. А в июне этого года Гиркин заявил “Рой ТВ”, что в 2014 г. у Путина была огромная поддержка в России, но он показал себя “слабаком” и лишился доверия, включая поддержку элиты. Распространял крамолу, как только мог, в общем.
С учетом обнищания населения, в интерпретации адептов ЛДНР и “Новороссии”, а в скором времени, возможно, и россиян, основополагающим станет принцип “нет хороших царей”, и корень всех бед — далеко не в “боярах”. То есть получается, что когда Кремль заражал Украину вирусом “зрадоперемоги”, то произошел обмен штаммами. Только украинцы в силу исторического опыта и политической культуры обладают лучшим иммунитетом к “плохой власти”.
