Протестная гора

Кроме шуток: я лично знаю многих людей, работающих в разного рода привластных энергетических компаниях, которых силком и угрозами сгоняли в субботу на Поклонную гору. Представляя себе масштаб принудительного своза на митинг сотрудников разнообразных компаний — осколков бывшего РАО ЕЭС, нахожу смешной дискуссию о том, были ли на Поклонной реальные сторонники Путина.

Вовсе не смешно — для Путина, разумеется, — здесь другое обстоятельство.

Трудно даже представить себе масштаб ненависти к персоне нацлидера, проснувшейся в субботу в тысячах скромных административных работников, обычно политически нейтральных, которых оторвали от семейных дел и, прибегая к гнусным угрозам и давлению, заставили часами стоять на морозе и слушать шевченковско-кургинянскую ахинею.

Ни секунды не сомневаюсь, что субботний митинг на Поклонной горе породил многие тысячи совершенно новых и очень рассерженных противников Путина, которые теперь никогда за него не проголосуют, не забудут и не простят.

Собственно, это не новая история — когда уходящие диктаторы, пытаясь доказать, что они еще о-го-го, силком сгоняют подневольных людей на митинги в свою поддержку, которые потом оборачиваются против них же самих. Самая памятная история из этой серии — митинг 21 декабря 1989 года в Бухаресте, собранный Николае Чаушеску по такой же схеме. Тот митинг закончился его свержением.

У Путина запас прочности сегодня, разумеется, выше, чем у Чаушеску в декабре 1989-го. Но сама логика развития событий шансов ему не оставляет: то море людей, которое собралось в субботу на Поклонной горе, воевать за Путина не пойдет. Рядовые сотрудники привластных структур — вовсе не самые счастливые на свете люди, им приходится много пахать, а зарплаты в последнее время росли вовсе не так, как в тучные годы. А тут еще им пихают в уши разнообразную ересь про то, что Америка — “глобальная империя зла” и стоит за протестами против нечестных выборов в России (уж кто как ни работники госструктур, непосредственно задействованные в масштабных фальсификациях 4 декабря, лучше других знают про реальное положение вещей). Подобная риторика с больших трибун — это удел бесноватых мулл в отсталых азиатских странах. Субботние митинги не оставили сомнений, где была политическая Азия, а где Европа: для Поклонной горы даже ведущего подобрали соответствующего, публично мечтающего о том, чтобы в Россию завозили побольше азиатского населения.

Но обольщаться не стоит. Хотя шествие по Якиманке и митинг на Болотной доказали, что Россия была и остается европейской страной, жители которой прекрасно помнят о том, что такое человеческое достоинство, ощущение эйфории, похоже, окончательно улетучилось. Среди моря разнообразных и весьма креативных антипутинских плакатов не было ни одного с вопросом “Что дальше?”, но сам этот вопрос буквально висел в воздухе.

Отсутствие ясного политического продолжения — главная проблема нынешнего протеста. Про это много было сказано раньше, но в субботу это стало очевидным со всей четкостью.

Люди спрашивали друг друга — ну и что теперь, мы так и будем раз в несколько недель ходить на митинги, слушать выступления известных писателей, политиков и журналистов, и расходиться? В эйфории после декабрьского митинга на проспекте Сахарова оптимисты обещали: в следующий раз выведем на улицу миллион и будем стоять, пока власть не уйдет. Увы, так не получается. О том, что протест рискует выдохнуться, стали говорить уже открыто.

Безусловно, такие проблемы — следствие плохой работы политиков. Именно их задача — подхватить уличную протестную энергию и трансформировать ее во вполне практические политические изменения. Как сделать так, чтобы у протестов появилась такая сильная политическая составляющая?

Во-первых, конечно, нужно что-то делать с оргкомитетом митингов за честные выборы. Царящий там редкостный кавардак и производимые на свет странные решения уже вышли за все мыслимые рамки здравого смысла. Последняя капля в этом плане — откуда-то появившаяся дата следующего митинга, 26 февраля, абсолютно бессмысленная с политической точки зрения. (Я уже молчу о том, как оргкомитетчики представляли себе реализацию своей первоначальной идеи — шестикилометрового шествия от “Парка культуры” до Манежной — на субботнем морозе.) Нужен более компактный и дееспособный оргкомитет, избавленный от одиозных фигур и в большей степени нацеленный на качественный результат, чем на многочасовые обсуждения каких-то второстепенных организационных деталей в прямом эфире. От оргкомитета требуется меньше пиариться и больше работать.

Во-вторых, нужна политическая программа. Сейчас необходимо, прежде всего, сосредоточиться на предстоящих 4 марта выборах — готовить наблюдателей, готовиться максимально защитить протестные голоса от фальсификаций. Хотя Путин и собрался нарисовать себе победу в первом туре, даже если так и будет (что совершенно неочевидно — вспомните ноябрьский спор о том, получит ли “Единая Россия” больше или меньше 50% на выборах в Госдуму), эта нарисованная “победа” будет очевидно неубедительной. Но таковой ее нельзя объявлять заранее: нужно делегировать тысячи людей на избирательные участки и добыть реальные доказательства нечестности выборов.

Дальнейшие протесты должны строиться по простой схеме: если выборы будут сфальсифицированы, то избранным президентом Путина мы не признаем и требуем как минимум проведения досрочных честных парламентских выборов и приведения к власти коалиционного правительства, сформированного парламентским большинством.

Уйдет сам Путин или нет — большой вопрос. Пока у него серьезный запас прочности, и протестной энергии для того, чтобы добиться его отставки в буквальном смысле слова, явно не хватает. Отсюда третья задача: оргкомитет протестных действий должен отдельно заняться пропагандой и рекламой уличных акций с целью кардинально повысить их массовость. Мы видим, что действующие средства агитации достигли своего потолка, условных “ста тысяч”. Есть идеи, как расширить аудиторию. Над этим надо работать.

Ну и, в-четвертых, никакие уступки не будут возможными без серьезного переговорного процесса. Пока что попытки организовать такой процесс выглядели забавно: встретились в кафе Кудрин, Рыжков и Гудков, констатировали, что никто с ними переговоры вести не собирается, и разошлись. Так не пойдет: нужно подобрать грамотных переговорщиков, наделить их соответствующими полномочиями, определить, с кем вести диалог во власти (там есть с кем разговаривать), сформулировать краткий и четкий набор требований и обратиться с ними официально, а не ходить кулуарными тропами. Тогда обязаны будут дать ответ.

Требования эти должны носить, прежде всего, политический характер и касаться главного — вопроса передачи власти. Досрочные выборы, коалиционное правительство, уход Путина — все.

Путину выгодно, что требования протестующих множественны и размыты, люди хотят всего и сразу. Нужно бить точно в цель — понимая, что только смена власти позволит гарантированно освободить политзаключенных, отменить цензуру и так далее. Вот этот главный вопрос — вопрос о власти — нужно и решать.

В субботу в Москве — а до этого в регионах — Путин показал, что никаких реальных тысяч сторонников у него нет и запутинские митинги можно собирать только ценой огромного административного напряжения. По доброй воле люди за него митинговать не выходят. Это хороший признак. Но теперь важно не растерять позитивную энергию людского протеста и добиться с ее помощью реальных политических изменений.

Владимир МИЛОВ, лидер движения “Демократический выбор”, глава Института энергетической политики