Приватизация не взлетела

У приватизации в России простых путей не бывает, как и последовательных решений. Говорится о ней много, только, как показывает опыт, относиться к этому стоит с определенной долей осторожности.

За словами президента Дмитрия Медведева на открытии Петербургского экономического форума в июне о том, что “государство не должно всегда само рвать яблоки с древа экономики. Найдется тот, кто может сделать это иногда и лучше, и эффективнее”, последовало обнародование указа о сокращении числа стратегических акционерных обществ и федеральных унитарных предприятий. Что без оговорок является предвестником грядущей приватизации.

Когда после этого была обнародована “большая десятка” приватизационных грандов от РЖД до Сбербанка, контуры грядущего разгосударствления стали еще более осязаемыми. Затем в середине октября вице-премьер, министр финансов Алексей Кудрин, выступая в Госдуме, расширил их границы: “Мы проведем большую программу приватизации, причем это акции в меньшей степени нефтяных компаний, но и ряд других компаний в разных сферах — от “Аэрофлота” до “Связьинвеста”. Большая приватизация стала казаться неизбежной.

Когда “в широком доступе” появился проект “Прогнозного плана (программы) приватизации федерального имущества и основных направлений приватизации федерального имущества на 2011—2013 годы”, одобренный Минэкономразвития, стало понятно, что большая приватизация как бы будет, но не рекордная. А очень нужный ранее бюджету триллион превратился в 16 млрд руб.

И вообще не очень понятно, когда и как эти деньги собираются получить. Если опять-таки поверить словам Минэкономразвития, то лакомыми кусками государственной собственности у нас являются “Алмазный Мир”, “Апатит”, издательство “Просвещение”, Архангельский траловый флот, Ульяновский автомобильный завод, Мурманский морской рыбный порт, “Восточный порт” и авиакомпания “Сибирь”. Их можно приватизировать согласно принятым у нас в стране и мире процедурам.

А вот то, о чем говорилось ранее в рамках “бесед” о большой приватизации, оказывается, теперь называют иначе — “крупнейшие компании, занимающие лидирующее положение в соответствующих отраслях экономики”. И их акции можно продавать только на основании отдельных решений президента и правительства. Каковыми могут быть условия принятия подобных решений и методы их реализации, остается только догадываться.

Причем из расширенных Кудриным рамок вообще исчезли “Аэрофлот” и “Шереметьево”, которые, если следовать подобной логике, можно будет приватизировать только на основании секретных совместных решений всех органов государственной власти.

При этом как-то забывается, что продать пакет акций “Сибири” государство активно пыталось не один раз, и все безуспешно. Впрочем, очевидно, что и на исчезнувший из списка “Аэрофлот” вряд ли бы нашелся покупатель в России. А вот преуспевшая в поглощениях “Люфтганза”, давно стремящаяся на внутренний российский рынок, кандидат вполне достойный. Да и путь законный: российские компании с иностранным участием в отечественном небе не запретишь.

Но если верить нынешним российским “приватизаторам”, этот вариант остается последним секретным оружием президента и правительства, ведь из сферы публичной приватизации он по необъяснимым причинам выпал.

Однако логичное объяснение приватизационным метаниям российской власти есть. И озвучил его недавно президент Дмитрий Медведев, с самоиронией описывая привычные для России стереотипы: “Если цена будет $90, так вообще можно расслабиться. Какая модернизация, зачем этим заниматься, и так будут деньги на выполнение социальных программ”. Сейчас баррель вплотную подошел к этой отметке. И до того, как он не опустится до заложенных в бюджете $75, желающим получить лакомые куски российской собственности нужно пробивать индивидуальные решения высших руководителей государственной власти.

А этот этап в современной российской истории уже был, в 1997 году. Тогда олигархи (сегодня порядком подзабытые) “сцепились” за казавшийся им самым привлекательным среди всех государственных активов “Связьинвест”.

А “Аэрофлот” и “Шереметьево” тогда, как и сейчас, из списка приватизируемых объектов исключили в числе первых. А потом и вообще окончательно отказались принимать программу большой приватизации. И произошло это весной 1998 года, что было в конце лета этого года, наверное, все еще помнят.

     Анатолий ХОДОРОВСКИЙ