Пленники собственных фобий

“Я не депутат, могу и врезать!”. Эта фраза, сказанная мэром города Селидово (Донецкая область) Виктором Ремизовым журналистам телеканала “Капри”, сделала его популярным персонажем Интернета. Не будем читать мораль о правилах поведения и лишний раз напоминать о том, что в других странах, на которые у нас принято равняться, такой инцидент стоил бы политической карьеры любому публичному деятелю. Умные люди и так все это знают, а Виктор Владимирович наверняка даже не поймет, о чем речь и что он такого сделал. Скажем только, что Олег Иванович Калашников, должно быть, очень обижен таким неверием в бойцовские качества депутатов.

Господин Ремизов, заметим, даже не за себя хлопотал, а грудью защищал от журналистов постеснявшегося “врезать” кандидата в народные депутаты Александра Васильева. Который интеллигентно перед этим сказал приставучим папарацци: “Слышь, убери эту камеру отсюда! А то я ее выброшу вон туда!”.

Этот эпизод — очередной в числе многих — снова заставляет задуматься над неразрешимой загадкой: отчего ж они, народные наши избранники донецкой выделки, такие дикие? Почему один вид человека с камерой, фотоаппаратом или диктофоном вынуждает их злиться, нервничать и демонстрировать удивительные образчики “трамвайного” хамства? Ведь скажи жителю европейской страны “кандидат не хочет видеть прессу на своей встрече с избирателями”, так тот, бедняга, мозг себе сломает, пытаясь понять, как такое вообще возможно.

Как бы ни хотелось польстить себе и другим своим донецким коллегам, признаем: дело не в том, что мэров и депутатов допекли острыми репортажами и изводят сенсационными расследованиями. Это пока в донецком информационном пространстве, увы, явления достаточно редкие.

Впрочем, первый шаг на этом пути сделан: местные журналисты стали неудобны тем, что добровольно отказались от приглаживания и ретуширования высказываний и действий официальных лиц. Как выяснилось, для того чтобы показать сущность здешней “элиты”, этого более чем достаточно. На описанной в начале статьи встрече с избирателями кандидата А.Васильева произошел еще один очень показательный эпизод, незаслуженно обойденный вниманием общественности.

Исправим это упущение: там же присутствовал депутат Донецкого областного совета Василий Гончаренко. “Как же так получилось, что государственные деньги служат одной конкретной партии?” — поинтересовались у него работники массмедиа. В скобках укажем, что по меркам донбасской глубинки это очень смелый вопрос, почти на грани фола. “Объясняю, — ничуть не смутился Гончаренко. — Президент — от Партии регионов? В Верховной Раде большинство — от Партии регионов? Правительство — от Партии регионов? Правительство зарабатывает деньги, и что, должны отдать кому-то? Они — законно у власти, и они заработали деньги, это ж просто”…

Да уж, просто. Проще некуда. Никакие, сколь угодно ироничные или, напротив, лояльные комментарии не испортят впечатления от этого шедевра политической и государственной мысли. И свобода пересказать это своим зрителям, читателям и слушателям — единственно необходимая для объективного информирования общества свобода слова. В строгом соответствии с заветами Петра Первого, который велел господам сенаторам (по другой версии — боярам) в Думе говорить не по писаному, а своими словами, “дабы дурь каждого видна была”.

…Нардеп Ярослав Сухой в общении с участниками движения “Чесно” заявил, что уголовную ответственность за клевету возродили для того, чтобы “вы не писали фигню” (“УП”). От имени коллег, пользуясь предоставившейся возможностью, отвечу: в большинстве случаев мы не пишем “фигню”, мы ее ретранслируем.

Но даже такой обыкновенный пересказ увиденного и услышанного — базовая, черновая работа любого журналиста — вызывает приступы неконтролируемой агрессии. Слишком много неприглядной правды раскрывается незатейливой репортерской работой (а ведь в арсенале работников медиа есть еще такие мощные инструменты, как анализ и интерпретация событий!). Одна фотография или видеозапись местного чиновника, в рабочее время встречающего хлебом-солью кандидата в депутаты, например, изобличает оного чиновника в нарушении закона о выборах. Закон же прямо запрещает должностным лицам органов власти участвовать в предвыборной агитации. И не то, чтобы чиновники очень боялись открывшейся правды — это у себя-то, в родном Донбассе, бояться? Но все равно реагируют нервно, и брызжут слюной при виде репортеров там, где, по мнению руководства, делать “писакам” нечего.

Почему так? “Это ж просто”. В Донецкой области, давшей Украине множество государственных деятелей, формирующих ныне тренды политической культуры, журналист, с точки зрения представителя власти, считается обслуживающим персоналом. Главная обязанность журналиста — тешить тщеславие небожителя, изображая его таким, каким он не является, но каким видит себя в своих мечтах: умным, патриотичным, квалифицированным и любимым народом. Закрывать глаза на ошибки и превозносить достижения, реальные или мнимые.

“Я ль на свете всех милее?” — спрашивает мэр-депутат-губернатор, разворачивая свежий выпуск местной газеты. И правильным ответом в его понимании будет многоголосое “Да-а-а-а!” с каждой страницы, кроме последней, где гороскоп и кроссворд. Когда этого не происходит, у него случается когнитивный диссонанс. Тогда мозг крепкого хозяйственника дает сбой, и наверх выползают могучие инстинкты хозяйственного крепыша.

Трагическая судьба Игоря Александрова мало что изменила. Мытарства других, пытавшихся выйти за рамки славословия, тоже. Закрытая после покупки холдингом Ахметова газета “Салон Дона и Баса”, скажем, была первой и долгое время единственной, кто перенял западный формат новостных заметок и начал дополнять официальные заявления альтернативными комментариями и мнениями. По тем временам это было крайне необычно, даже можно сказать, вызывающе. Увы, им не суждено было стать вестниками новой моды, ибо новых хозяев Донбасса больше устраивала старая модель “средств массовой информации и пропаганды”…

Как ни странно, но лучше всего со свободой слова в Донецкой области обстояли дела в те времена, когда Партия регионов была в оппозиции. Случилась тогда своего рода “оттепель”.

Но быстро закончилась. О чем можно судить по разной реакции на одинаковые эпизоды. В марте 2008-го мэр Славянска Валентин Рыбачук очень нервно отреагировал на критику в свой адрес со стороны местного телеканала “САТ-плюс”. Журналистам, сопоставившим стоимость ремонта городской Аллеи Славы и затрат на обслуживание личного джипа градоначальника (джип победил с разгромным счетом), был предъявлен иск на 100 тыс. грн. за нанесение морального ущерба. Чтобы неповадно было. Тогда, что примечательно, мэра одернули старшие товарищи, и областная организация ПР публично его осудила.

Александру Васильеву и ретиво его защищавшему Виктору Ремизову партия не сказала ни-че-го. Видимо, это надо расценивать как молчаливое согласие, признание того факта, что поведение нардепа и мэра вполне соответствуют прочерченной по новому вектору генеральной линии.

Новый вектор предполагает, к сожалению, конфронтацию с массмедиа. Деление на “своих” и “вражеских” — такие дефиниции в ходу среди партийных функционеров в Донбассе. И это не метафора, это цитата. Во вторую категорию попадают те, кого интересуют не только парадные пресс-релизы, но и что-то другое. Те, кто приходит с вопросами не по сценарию и требует ответа не по бумажке.

Анатолий Близнюк в бытность свою губернатором Донецкой области видел корень зла в том, что журналисты не хотят видеть и освещать “позитив” в работе власти. Его преемник Андрей Шишацкий однажды признался, что персональные тренеры из Москвы, отрабатывая с ним методику публичных выступлений, учили его воспринимать “неформатных” корреспондентов как специально обученных агентов то ли Госдепа, то ли Моссада, то ли масонов.

Руководители попроще не могут себе позволить персональных “коучей”, поэтому вынуждены самостоятельно придумывать себе фобии. Но они справляются. Это приводит к тому, что человека с блокнотом встречают настороженные взгляды из-за бруствера. Диспозиция, мягко говоря, не располагающая к продуктивному диалогу. Этих несчастных людей, запугавших самих себя инфернальным образом Журналиста, можно было бы пожалеть, если бы они от страха не рвались закручивать гайки, скрывать информацию, зачищать и нагибать.

Свежий пример: 19 сентября в Мариуполе на репортера Николая Рябченко, работавшего на месте ДТП, напали неизвестные, потребовав прекратить съемку. На аргументы корреспондента, что он вроде как на работе, имеет право, ответили по-донецки незамысловато — хуком…

Евгений ШИБАЛОВ