Occupy Wall Street vs Стратегия 31

Сегодня глава МИД Сергей Лавров сделал американцам следующее внушение: “Имея право задавать нам вопросы, наши западные партнеры не хотят обсуждать свои собственные проблемы. А проблем у них немало, причем эти проблемы множатся. И то, как обходятся, например, с участниками акции “Захвати Уолл-стрит”. У этого выступления есть один важной недостаток — из него вытекает, что жестоко разгонять митинги — это плохо. Но именно этим активно сегодня, 31 числа, занимались российские власти. Впрочем, общий смысл лавровских слов понятен: “Чья бы корова мычала”. Действительно ли здесь можно говорить о двойных стандартах?

Что общего?

Злые полицейские

Человеческая природа везде одинакова, и примеров того, как полицейские превышают свои полномочия, — предостаточно. Совсем недавно в США обсуждали своего “жемчужного прапорщика”: во время одной из акций под лозунгом “Оккупируй Уолл-стрит!” полицейский распылил перцовый баллончик в нескольких мирно стоящих женщин, видео с этим инцидентом показали все американские телеканалы. И это не уникальный случай: во время разгона акции под тем же девизом в Сан-Диего полиция применила газовые баллончики против стоящих в цепи демонстрантов. Slon уже публиковал подборку методов работы полиции в западных странах при борьбе с протестующими, и методы не всегда гуманны, впрочем, и протестующие там посмелее.

Не всегда адекватные активисты

Точно так же, как полицейским придает уверенности их статус и перцовый баллончик в кармане, так и демонстрантам иногда “сносит крышу” энергетика возбужденной толпы. В этом смысле и Occupy wall street, и акции в рамках “Стратегии 31” проходят еще относительно мирно. Но нередко погромщики очень далеко выходят за пределы разумного, и анархисты, побившие стекла администрации Химок, — просто одуванчики на фоне погромщиков в Лондоне.

Круговая порука

Во всех странах власти пытаются выгораживать своих полицейских. Так было, например, и с тем пресловутым полицейским Энтони Болонья, распылившим баллончик в митингующих: его оштрафовали всего на треть зарплаты. Его российский эквивалент — “жемчужный прапорщик” Вадим Бойко — спокойно вышел на пенсию, и правоохранительные органы не нашли в действиях своего подчиненного “состава преступления”. Правда, через две недели после оправдания неизвестные отоварили уже самого Бойко, и его пришлось госпитализировать.

В чем различие?

Туристы, автомобилисты и дачники как повод для запрета

Как правило, и в России, и в западных странах разгоняют лишь несогласованные с властями акции. Бывают, правда, случаи, когда властям вдруг перестают нравиться лозунги согласованной акции, и они прямо в ходе митинга начинают, выражаясь омоновским языком, “дискотеку”. Иногда организаторов согласованной акции задерживают под идиотскими предлогами на подходе. Или задерживают после акции. Но чаще всего, все-таки, если уж митинг согласовали — то его дают провести. Вот тут-то и есть главное различие: согласовать нормальный митинг в Москве почти невозможно. Скажем, площадь у памятника Юрию Долгорукому (напротив мэрии) не дают на том основании, что к этому памятнику идет поток туристов и акция помешает им насладиться данной достопримечательностью. Шествия, как правило, запрещаются на том основании, что это ухудшит ситуацию с дорожным движением. Когда же Владимира Путина спрашивали о запрете акций, он ответил, что митинги можно запрещать, если они проводятся у больницы или мешают дачникам уехать на дачу.

Между тем, проведение митингов и прочих публичных мероприятий регулируется российским и европейским законодательством, из которого следует, что ни пробки, ни туристы с дачниками, ни даже нахождение больницы поблизости не могут быть основанием для запрета акции (ну, разве что в больнице используется ядерный реактор). Неудивительно, что оппозиционеры, не имея возможности согласовать мероприятие, идут на нарушение закона.

Как же обстоит дело в западных странах? По мнению Путина, дело обстоит так: “Они хотят что-то сказать. Критиковать власть. Вот, в Лондоне определили место. Где нельзя, бьют дубиной по башке. Нельзя? Пришел? Получи, тебя отоварили. И никто не возмущается!”

В действительности же, и в Лондоне, и в Вашингтоне митинги согласовываются на центральных площадях, напротив любых правительственных зданий, будь то Белый дом, Букингемский дворец и т.д. (В России, следует напомнить, Красную площадь законодательно закрыли для митингов). Все претензии к протестующим в западных странах начинаются тогда, когда они действуют без согласования и против закона. В частности, например, когда они блокируют здание, организуют акцию в ночное время или устраивают беспорядки.

Автоматная очередь как аргумент

Министр Лавров, говоря о России, очевидно, уже подсознательно не включал в ее состав Северный Кавказ. Это в Москве на мирной акции протеста вас, выражаясь языком Путина, отоварят дубинкой по голове. Но хотелось бы посмотреть на то, что сделают с оппозиционным активистом, скажем, в городе Грозном. Учитывая то, что даже самые аполитичные жители чеченской республики нередко обнаруживают себя — без особого повода — в багажнике полицейской машины, можно предположить, что с протестующими разговор будет еще короче. Митинги на Северном Кавказе — штука редкая, последнее, что вспоминается, — митинги при Зязикове в Ингушетии, и тогда они разгонялись с помощью автоматных очередей.

Общественная реакция

Когда в США начинается массовый протест, он неизбежно становится темой №1 в новостях. И когда полицейские применяют силу, об этом тоже становится тут же известно всем. И в России — тоже становится известно. О произволе в США. Но — не о задержаниях в Москве. Более того, на федеральных каналах регулярно выходят сюжеты типа мамонтовского “расследования”, в котором он красочно описывает проплаченных старушек, атакующих беззащитный ОМОН (это не преувеличение, а реальное описание одного из сюжетов). В результате — и уровень насилия принципиально разный. Это конечно не очень хорошо — брызгать людям в лицо газовым баллончиком. Но это все же не ломать руки на акциях по 31-м числам (Александр Артемьев, Леонид Гозман, Алексей Давыдов — это только некоторые из резонансных эпизодов), это не знаменитый хук справа подполковника Александра Лысенко, безнаказанно ударившего на митинге кулаком в лицо женщину с маленьким ребенком на руках, это не удушающий прием при задержании 70-летнего правозащитника Льва Пономарева, и так далее, и так далее. Когда полицейский знает, что он на следующий день может стать антигероем передачи на центральных каналах, он в большинстве случаев все-таки старается умерить свою агрессивность.

Уголовным кодексом по свободе слова

И главным различием между российскими и американскими акциями являются, пожалуй, последствия для протестующих. Сколь бы ни были агрессивны американские полицейские, но все же мирный митингующий может надеяться на правосудие. В России любая акция может обернуться для участников уголовным сроком. Тут, в основном, достается лимоновцам, которые за несогласованные, но все ж таки вполне мирные акции, раз за разом получают уголовные сроки. В любой стране, если плеснуть в лицо прокурору водой, будешь задержан и наказан. Но не везде за это дают уголовный срок, как сейчас пытаются дать Дмитрию Путенихину (причем возмущение Путенихина было вызвано чрезмерным сроком, который получили за митинг его соратники). Можно вспомнить и уголовное дело против Ивана Большакова из “Яблока”, который якобы сломал на митинге руку милиционеру, хотя он не только ее не ломал, но и не смог бы никогда, из-за принципиально разных весовых категорий. А как насчет Сергея Удальцова, которого задерживали в этом году уже, наверное, более десяти раз, причем иногда с формулировкой “вам около Центризбиркома появляться запрещено”? Причем, когда его забирала скорая после голодовки, он, едва вернувшись домой, снова забирался сотрудниками в изолятор — мол, “не досидел”.

Впрочем, в выступлении Сергея Лаврова нет ничего неожиданного. Даже если бы в России за неправильные лозунги растворяли в ванне с кислотой, аргумент “а у вас в Америке негров бьют” оставался бы классикой жанра. Другое дело, что многие российские граждане такой аргументации сочувствуют.

Роман ДОБРОХОТОВ