Обратная сторона Дня шахтера

Несмотря на тяжелый урон, который понесла угольная промышленность региона в недавнем прошлом, на уцелевших шахтах Донецкого бассейна все еще трудятся десятки тысяч представителей шахтерской профессии, а сами шахты все так же остаются бюджетообразующими предприятиями ряда крупных городов Донецкой и Луганской областей. В последнее воскресенье августа по всему Донбассу, как обычно, гремят концерты, шумят митинги, работники отрасли получают награды и произносят речи, в которых непременно выражают надежду на светлое будущее шахтерского региона.

Но далеко не все добытчики угля получают в этот день свою порцию почестей. В Донбассе есть такие шахтеры, которых не принято награждать почетными грамотами и путевками. Официально их не существует, а если власти и вспоминают о них, то, как правило, в связи с криминальными сводками. Это работники нелегальных шахт-копанок, точно так же, как и их коллеги с официальных шахт, ежедневно спускающиеся под землю, чтобы нарубить угля.

Поселок Малониколаевка в Антрацитовском районе Луганской области помпезный официоз обошел стороной. Шахта “Штеровская”, где в прошлом работали жители поселка, была закрыта еще в 1996 году, став одним из первенцев разрушительной реструктуризации отрасли. С тех пор поселок живет жизнью умирающего больного. Единственное место работы здесь и в прилегающих селах — нелегальные угольные карьеры, которыми изрыты все степи.

Масштабы разработок потрясают — вдоль степных накатанных дорог тянутся километры изуродованной земли, вывороченные горы породы, безобразные ямы, затопленные водой, где когда-то добывали уголь. Большинство карьеров брошено. Ни о какой рекультивации почвы речь не идет — как только угольщики заканчивают опустошать очередной котлован, его просто бросают, переходя на новое место. У властей же на исправление ситуации, по-видимому, нет ни желания, ни денег. Первородной степи на месте этих раскопок, очевидно, не будет уже никогда, но жителям Малониколаевки не до экологических проблем. Они выживают и радуются даже такому заработку.

Нелегальные карьеры обычно невелики. По большому счету они и не являются полноценными карьерами. Добыча в них ведется таким себе “полуоткрытым” способом — когда экскаваторы роют котлован и вскрывают угольный пласт, а уже потом, на дне карьера роются шахты-дырки и уголь добывается в полноценных укрепленных забоях, как на обычных шахтах. Выглядит это примерно так.

Этот карьер только начал свою работу. Здесь работает пока что только одна дырка, но вот-вот пробьют еще три. Рабочих на дырке пока немного — двое трудятся под землей, двое сверху на лебедке. Охраняют карьер также двое. Охранники Леха и Денис носят форму частной охранной фирмы, но по всему видно, что привычнее им другая спецодежда. Жесты, лексикон, татуировки, внешность парней не оставляют сомнений — за плечами их есть опыт пребывания в заключении. Не скрывает своей отсидки и один из работников лебедки. По его собственному признанию, мужчина отсидел четырнадцать лет.

“Сел при Союзе, когда все предприятия еще работали, а вышел — работы нет, все разрушено, куда идти? Если еще и копанки закроют — пойду воровать” — рассказывает работяга. Техника на разработке традиционная для таких мест — старый компрессор, б/у отбойные молотки, ванна, роль лебедки выполняет заднее колесо мотоцикла. Условия работы в дырке — адские. Чтобы достичь пласта шахтеру приходится ползти на четвереньках несколько десятков метров по узкой, темной, грязной норе. Над головой — пласты породы, от одного вида которых пробивает ужас. Стоит допустить ошибку при укреплении забоя — и превратишься в отбивную. Шахта похоронит навсегда. Впрочем, по словам опытных горняков, ненамного лучше условия труда и на официальных предприятиях.

В стволе отовсюду сочится вода. Из-за этого кругом черная угольная грязь, въедающаяся намертво в поры кожи. Копанка подтапливается водой, и шахтеры вынуждены работать в гидрокостюмах. Трудно представить до какой степени отчаяния должен дойти человек, чтобы согласиться на работу в таких условиях.

Несмотря на все это, платят на копанке немного. Работнику лебедки обещали всего 100 грн в день. В месяц выходит чуть больше 2000 грн. Но для Малониколаевки — и это деньги, другого выхода нет. В забое можно заработать 6 000 — 8 000, в зависимости от выработки. За такие кошмарные условия труда — это копейки. Но те, кто рубит уголь под землей, не видят для себя альтернативы. По их собственным словам, ничего другого нелегальные шахтеры делать все равно не умеют, многим уже недалеко до пенсии, и уезжать из родного поселка они не хотят. Тем, кто имеет судимости, вообще заказана дорога на нормальные предприятия. Ехать на заработки бояться — там обманывают, кидают, отбирают паспорта.

Часто можно услышать мнение, что в дырках пашет одна рвань, отбросы общества, но это далеко не так. Среди работников нелегальной угольной отрасли встречаются как оборванцы с тюремными сроками, так и бывшие работники музеев, попавшие под сокращение и оказавшиеся перед лицом нищего прозябания. Экономический кризис, разоривший Донбасс, уравнял всех.

Небольшой городок Вахрушево, что находится вблизи Красного Луча — территория социального бедствия. Здесь в конце 90-х — начале 2000-х закрыли сразу три шахты, что для городка с населением в 12 тысяч жителей стало непоправимым ударом. Теперь работать вахрушевцам осталось разве только на копанках и карьерах, которые окружают городок плотным кольцом. Красивейшая природа вокруг Вахрушево местами изуродована до неузнаваемости — отдельные карьеры по площади не уступают городскому кварталу, а живописные холмы и балки зияют ямами и провалами, на заживление которых у природы наверняка уйдет ни один десяток лет. В диких нелегальных выработках вокруг Вахрушево регулярно гибнут и травмируются горняки, а движущийся по улицам города грузовой транспорт с углем разбивает дороги и засыпает пылью все жилые дворы вокруг. Из-за бесконтрольных разработок население поселка разделилось на два противоборствующих лагеря — противников и сторонников нелегальных карьеров и шахт.

Первые недавно буквально восстали против карьеров, пригласив на акцию протеста чиновников и журналистов. Жаловались на шум и пыль от грузовиков. После митинга несколько карьеров на некоторое время закрыли, однако нелегалы не думают сдаваться. Угольная мафия, похоже, полностью контролирует ситуацию, а многие жители Вахрушево не против подработать и охотно нанимаются на копанки.

На минувшей неделе автору этой статьи удалось поучаствовать в рейде правоохранителей, закрывших одну из нелегальных шахт под Вахрушево. Прокуратура и милиция отреагировали на жалобу одного из жителей городка, который рассказал, что его несовершеннолетний сын, работая на добыче угля, получил тяжелую травму. 17-летний юноша поломал позвоночник и теперь нуждается в дорогостоящей операции, но организаторы добычи отказались компенсировать расходы.

Копанка располагалась без всякого прикрытия, у обочины поселковой дороги на самой окраине Вахрушево. Вокруг нее не было даже обычного в таких случаях простенького забора. Над двумя стволами высились гротескные деревянные конструкции, напоминающие декорации к фильму “Кин-дза-дза”, рядом — неказистые сарайчики для лебедок и наскоро сколоченная душевая, электричество к месту добычи было подведено от ближайшей высоковольтной линии, к которой организаторы также подключились нелегально.

Появление машин правоохранителей не вызвало на копанке переполоха. Похоже, на случай такого визита все сотрудники шахты были проинструктированы. Управляющий копанки — тщедушный, перемазанный углем мужичок по имени Валентин — тут же сделал звонок хозяину, и сразу после этого телефон его был изъят милицией. Позже сотрудникам МВД наверняка не составит труда установить номер организатора нелегальной добычи по последнему вызову.

Управляющий рассказал, что не знает точно, кто является владельцем копанки, сказал только, что ездит он на джипе, зовут его Эдик и он из Донецкой области.

Рабочие шахты — в основном молодые люди из депрессивного Вахрушево. Кто-то работает на лебедке, кто-то под землей, кто-то занимается погрузкой угля в грузовики. Шахтеров опускают под землю в железной бадье. Прочность наземных конструкций вызывает большие сомнения.

В праздничных репортажах на ТВ, приуроченных ко Дню шахтера, такие кадры не показывали. Чиновники не хотят слышать про Вахрушево. Умирающий городок и его жители, копошащиеся в норах, чтобы выжить, не вписываются в картину стабильности и благополучия.

Обращает на себя внимание женщина, работающая банщицей. В отличие от других работников копанки, она охотно рассказывает на камеру о себе. За смену женщина получает 70 грн — сущие гроши, но в нищем поселке рады и им. По словам банщицы, прежде она была сотрудником местного музея “Миус фронт”, но недавно попала под сокращение. Теперь, за неимением других вакансий в поселке, вынуждена греть воду для шахтерской бани. Перед Днем шахтера ей, как и другим работникам копанки не повезло. Теперь им, скорее всего, придется искать другую работу на таких же подпольных шахтенках.

Прокурор Антрацитовского района Андрей Мазалов, лично принимавший участие в ликвидации незаконной копанки, только разводил руками. 

— Ситуация сложная. Такие копанки незаконны, и мы обязаны их закрывать. Но с работой в районе очень тяжело. Людям просто некуда деваться. Не от хорошей жизни они сюда лезут. Кому уж точно хорошо — так это организаторам дырочного бизнеса. В их руках остаются миллионные доходы от преступной деятельности. Тысячи тонн угля из дырок и карьеров поступают на угольные склады (называемые в народе “площадками”), где легализуются через фиктивные документы, купленные у фирм-однодневок (”налоговых ям”), а затем продаются далее. Нередко — за рубеж.

Угольных площадок в Вахрушево хватает. В основном они сосредоточены на окраине городка, в промзоне, на территории недействующих предприятий. Каждая имеет выход к железнодорожной ветке. Фактически весь городок живет одной лишь нелегальной угледобычей.

В День шахтера в столице Донбасса выступали звезды эстрады и гремел праздничный карнавал, собравший тысячи зрителей. В Донецке советский праздник постепенно приобретает скорее символическое значение и превращается просто во всеобщий повод хорошенько повеселиться, без привязки к шахтам, углю и вагонеткам. В Малониколаевке, Вахрушево и десятках других подобных бесперспективных мест шахтерский праздник прошел без карнавалов — за самогоном и в кустарных забоях. Жители депрессивных поселков, лишившись своих официальных шахт и заводов, перешли в категорию неудобных, неправильных шахтеров, выбор которых невелик — либо идти на нелегальные разработки к бандитам, либо уезжать в неизвестность, как это уже сделали до них десятки тысяч человек

Станислав КМЕТЬ