Наше “мы”: Живем в осаде

Нынешнее время спокойное, и в вероятность серьезной войны сейчас верят немногие. Но половина россиян (51%) ответили “определенно да” и “скорее да” на вопрос “Существует ли в настоящее время какая-либо внешняя угроза России?” При этом чем беднее люди, тем чаще они дают ответ “определенно да” (наибеднейшие — вдвое чаще зажиточных). Значит, с мыслью об угрозе этим людям легче жить, точнее — легче переносить тяготы жизни. И мысль о внешней угрозе — это не страх, а часть героического военно-мужского сознания. Потому безусловное наличие угрозы мужчины утверждают в 1,5 раза чаще женщин, а военные — вчетверо чаще всех. Это сознание имеет корни в родовом и феодальном прошлом, но его политическое удобство оценили в XIX и XX вв. многие авторитарные правители. Особую эффективность показал вариант, когда враг не один, а их много, и они окружают. О том, что живем в осаде, объявлял не только Сталин в СССР, но и Муссолини в Италии, и Сукарно в Индонезии.

Не все политики в России поняли, что время таких режимов ушло. Их соблазняет то, что соответствующие структуры живы в массовом сознании. Действительно — живы. Представителям тех россиян, кто так или иначе согласился с идеей о наличии внешней угрозы, задали вопрос “От кого исходит эта угроза?” и получили ответ и про Запад, и про Восток, и про страны бывшего Союза. Неудивительно: наше телевидение все последнее десятилетие занималось эксплуатацией наиболее архаических и примитивных структур массового сознания. Играли чаще всего в “опасность с Запада”, облекая в современные словеса старую традицию антизападнических настроений. В итоге те россияне, кто считает, что внешняя угроза имеется, первой (32%) называют “угрозу от стран Запада”. Похоже, перестарались: ответов, что Запад — это угроза, среди молодежи в 1,5 раза выше среднего — столько же, сколько среди военных. И это теперь, когда в руководстве собрались перезагружаться в отношениях с главными западными “врагами” — Америкой и Польшей.

На 2-м месте ответ о том, что угроза исходит от “исламских стран”. Это отражение других политических игр. Тех, что возвращают в XXI столетие средневековые способы клеймить противника как иноверца и иноверца как противника. Приходится сказать, что и на пресловутом Западе встречаются архаические реакции на архаические же призывы отдельных исламских вожаков воевать с “неверными”. По старинке стали хвататься за свою “традиционную конфессию” и превращать ее в политическое средство. То высокое лицо в одной демократической державе обмолвится о “крестовом походе”, то в другой демократической стране ополчатся на хиджабы, то в третьей на минареты. Поскольку у нас Запад авторитет (особенно для тех, кто его считает угрозой), неровен час и в российских городах и школах начнут затевать христианское противостояние исламу. Вот тогда-то и начнется действительный развал России.

Алексей ЛЕВИНСОН