“Нас вернули в посткоммунистический монархизм”

Но стоит ли радоваться? Все мы помним, что в 1994 году Леонид Кучма тоже начинал с усиления своих полномочий, которые через 10 лет закончились Майданом. Жаль только, что, имея огромный репутационный эффект и народный потенциал, власть так и не использовала все достоинства оранжевой революции. Как показало время, а “День” об этом писал еще осенью 2004-го, лидерами народного подъема оказались не те люди. В результате демократическая идея дискредитирована, к власти пришла Партия регионов.

Но есть ли возможности сегодня у властей предержащих наполнить качеством нынешнюю политику? Опять-таки, все мы помним, что за политреформу 2004 года голосовала и Партия регионов, а Владимир Литвин вообще получил Героя Украины. Сегодня же ситуация другая: Президенту и его команде уже не выгодны полномочия Виктора Ющенка, которые, кстати, были ему “подсунуты” в декабре 2004-го во избежание возможных кардинальных изменений в стране. Поэтому принимается решение возвратить полномочия Кучмы — Януковичу. Показательно и то, что не противятся новым-старым изменениям и в Верховной Раде во главе со спикером Героем Украины Владимиром Литвиным, не говоря уже о Кабинете Министров. Говорить о существенном влиянии и эффективности оппозиции здесь, конечно, не приходится, она по-прежнему остается деморализованной, не способной мыслить и действовать категориями национального уровня.

На Европу тоже не стоит уповать: кто нам поможет, если мы сами себе помочь не можем? К тому же, по словам члена ПАСЕ Сергея Головатого, в Европе немногие понимают, какое именно решение вынес Конституционный Суд 30 сентября 2010 года. Да, внесение изменений в Основной закон в 2004-м произошло с нарушением процедуры. Мы об этом неоднократно писали, как и о том, что сама реформа носила поспешный и неоптимальный характер, что вполне отразилось в последующие годы на политической системе Украины. Ветви власти превратились в центры взаимного противостояния. В такой ситуации мир не понимал, с кем можно говорить в нашей стране. Все это напоминало какой-то политический хаос.

Но, как бы там ни было, единственный источник власти — это народ. А с ним в данном случае даже не посоветовались, а просто поставили перед фактом — страна теперь будет жить в условиях президентско-парламентской республики (по Конституции 1996 года). Кроме этого, не надо забывать, что есть специальная процедура, по которой вносятся изменения в Основной закон. Как в 2004-м, так в 2010-м она была нарушена.

Из всей этой ситуации возникает извечный вопрос — кто будет нести ответственность за такие сомнительные решения? У нас их принято называть реформами, хотя это далеко не так, потому что это всего лишь изменения, которые выгодны власти в той или иной политической ситуации. К тому же, решение о возвращении к Конституции 1996 года в очередной раз продемонстрировало непоследовательность украинской власти. В очередной раз Украина предстает перед мировым сообществом как непредсказуемый партнер. Мир не знает, что ожидать от власти завтра. Собственно, как и общественность Украины.

Политолог Вадим КАРАСЕВ о смене политической системы в Украине, особенностях местных выборов, о борьбе за демократию — в интервью “Дню”:

— Вадим Юрьевич, известно, что в 2004-м изменения в Основной Закон вносились с нарушением регламента, но какой смысл сегодня власти возвращаться к Конституции 1996 года? — ведь Президент и так контролирует всю вертикаль власти.

— Изменения в Конституцию принимались, по меньшей мере, в условиях революционной ситуации. Можно, конечно, спорить о том, была ли это классическая революция или полуреволюция, но в политологии такие ситуации в условиях электорального кризиса называют “революция и выборы”, либо “революция и реформа”. Поэтому конституционная реформа, которая вступила в силу в 2006 году — это часть революционных событий 2004 года. А какая же революция осуществляется по процедуре? Революции как раз и осуществляются вопреки всем процедурам, потому что предыдущие законы стали нелегальными, несправедливыми, т. е. стали тормозом исторического и политического развития. Поэтому говорить сегодня о том, что изменения проходили не по процедуре, — значит полностью выхолостить исторический контекст конституционных изменений. Это либо сознательная тактика, либо непонимание категорий легальности и легитимности в условиях революционных ситуаций.

Конституционный Суд принял решение о том, что была нарушена процедура, а она действительно была нарушена, и вернул Конституцию 1996 года. Но это не проблема КС — это проблема политиков, которые втянули суд в пересмотр результатов исторических событий. КС не уполномочен пересматривать исторические события, но фактически он их пересмотрел. Все прекрасно это понимали: и те, кто выступали за отмену политреформы, и те, кто выступали в ее защиту. Но никто об этом не говорит или не хочет говорить. Все стыдливо обходят Майдан и реформу 2004 года, как будто их и не было. Сегодня мы возвратились к политическому режиму варианта 1996 года, характерного для начальной фазы посткоммунизма. Тем самым мы оказались в ситуации первоначальной независимости, первоначального накопления капитала и т. д. Ведь тогда не было государства, а была только внешняя атрибутика государственности, а национальная общность подменялась режимом личной власти Президента.

Для чего это нужно президентской команде? Во-первых, у действующей власти не было гарантий, что нынешняя ситуация будет долговременной, то есть до 2015 года. Не было гарантий, что при сохранении режима политической конкуренции можно выиграть парламентские выборы 2012 г. Конечно же, можно было при помощи управляемых выборов, разного рода административных, юридических и других манипуляций сфабриковать лояльное парламентское большинство. Однако, по мнению действующей власти, для того, чтобы вести переговоры и находить компромиссы, необходимы высокие трансакционные издержки. А на это власть идет крайне неохотно, стараясь продавливать вопросы чисто волевым путем, в обход законов, процедур и регламентов. Поэтому лучше застраховаться новой-старой Конституцией, где у президента появляется “свобода рук” при назначении премьера, правительства, без всяких компромиссов.

 

Вместо парламентской государственности мы получили президентскую государственность. Фактически это означает приватизацию государства одним человеком, одной командой. Такая ситуация меняет всю логику политического развития последних лет, так как наша государственность была парламентской: правительство имело коалиционную логику формирования, нынешний Президент избирался в ходе парламентской стратегии. То есть формирование власти происходило на основе полицентричной стратегии. Сейчас же нас вернули во время посткоммунистического монархизма. И здесь проблема не в том, что коллективная власть элит заменятся личной властью Президента, а в том, что режим личной власти нивелирует всю политическую систему демократического, европейского образца. Ведь при такой системе не нужны партии, конкуренция, выборы. А мажоритарные депутаты, которых сегодня ввели, просто станут искателями внутрипарламентской торговли, лоббистами округов.

Возврат к режиму личной власти президента фактически означает отказ от всей политической системы, от партийно-парламентской системы, по которой Украина прожила — плохо ли, хорошо ли — в течение последних десяти лет. В этом случае Партия регионов нужна будет Президенту только как партия власти. И надо заметить, что первые признаки превращения ПР из правящей партии в партию власти уже есть. В ходе местных выборов отрабатывается модель ПР как партии власти, куда загоняются авторитетные чиновники, бизнесмены, которым не дают избираться свободно в местные органы власти в рамках других политических сил и партий. Как результат, к концу года мы можем ожидать, что Партия регионов перестанет существовать как электоральная партия, а станет административной.

Я могу найти только одно оправдание концентрации полномочий в руках действующей власти. Возможно, резоном такой политики и антиполитики является возможность для Президента уйти от электоральной зависимости, от своего избирателя на востоке и юге Украины. Так как в нынешних конституционных условиях Партия регионов и Президент становятся заложниками электоральной, идейной, гуманитарной, социальной ситуации в этих регионах, а также зависимыми от российской “soft pоwer”, т. е. “мягкой власти”. Скорее, команда Виктора Януковича пошла на пересмотр политической системы для того, чтобы проводить свободную политику, в том числе и по отношению к российским инициативам. Отход от украинского варианта парламентской демократии и переход к полуавторитарному режиму необходимы Януковичу для формирования авторитаризма независимости.

— После решения КС в Украине уже действует Конституция 1996 года, но как сейчас выходить из ситуации, если все органы нынешней власти формировались при внесенных изменениях в Основной Закон от 2004 года, то есть избирались под абсолютно другие полномочия?

— Из этого прецедента может быть два выхода: авторитарный и демократический. Если исходить из авторитарной ситуации (принять как данность решение суда), то власть при помощи своих рычагов может использовать различные фасадные либо манипулятивные технологии. Например, создать Конституционную комиссию в Верховной Раде или Конституционную ассамблею вне парламента с выходом на референдум по Основному Закону. Однако возникает вопрос — что изменит наличие комиссии в парламенте либо ассамблеи вне парламента? Ведь в Раде Президент имеет внушительную парламентскую поддержку, которая при принятии решений будет исходить из политической воли президентской команды сохранить полномочия, которые Виктор Янукович получил в результате конституционной “перемотки”. В другом случае, если будет созвана Конституционная ассамблея: кто и как будет формировать ее состав? Не будет ли эта ассамблея созываться президентским указом с соответствующим подбором “конституционалистов”? Тем более, мы знаем, что нынешняя власть злоупотребляет такими словами, как “гражданские организации” или “гражданские рады”, которые служат лишь общественной дымовой завесой для административных решений. Даже возможный референдум после вердикта комиссии или ассамблеи будет носить характер авторитарной технологии, которая скорее ратифицирует решения, навязанные после последних изменений исполнительной властью.

Но есть и демократическая ситуация. Для того, чтобы выйти из кризиса конституционно-правовой реальности после решения КС, необходимы перевыборы всех органов власти, полномочия и каденция которых не соответствуют либо прямо противоречат Конституции 1996 года. Ведь избирались не столько люди, личности, сколько функции, институты. Если полномочия изменены, значит должны быть переизбраны и Президент, и парламент — для того, чтобы конституционные изменения были не только легальными (законными), но и легитимными (общественно законными, правовыми, справедливыми). Напомню, что право — это не столько право судей, сколько право народа. И если судьи берут на себя бремя ответственных решений, то и народ имеет право либо отвергнуть, либо принять эти решения. Таким образом, для того, чтобы не был сорван процесс формирования государства, демократизации страны, верховенства закона в рамках сложившейся конституционно-правовой ситуации, необходима демократическая процедура выборов. Это бы спасло ситуацию с точки зрения демократического прогресса Украины, в котором она находилась последние 7—8 лет. В противном случае можно будет говорить о ситуации конституционного и демократического регресса формирования правовой государственности в Украине.

— Не секрет, что во властной команде Партии регионов чем дальше, тем очевиднее проявляется противостояние между двумя основными группами: первая сосредоточена вокруг Рината Ахметова, вторая — вокруг Дмитрия Фирташа. Как вы думаете, чего следует ожидать от этого противостояния? Будут ли какие-то отставки во властной команде после местных выборов?

— Невозможность одного субклана в Партии регионов переиграть другой субклан провоцирует некое равновесие сил, которое не дает реализоваться сценарию захвата государства со стороны одного из них. Но это все из логики предыдущей эпохи. Сейчас две основные группы одного мегаклана власти как раз заинтересованы в том, чтобы страна двигалась в авторитарном режиме. Это не только “черные” мысли руководства Партии регионов, это еще и веяние эпохи: подъем авторитарных капитализмов, новая роль государства в антикризисной политике. Если мы сегодня посмотрим на Россию, Китай и другие страны, где поднимается авторитаризм, мы увидим, что все они спасают олигархический капитал. Не конкуренция экономик, партий, а доступ к государственному ресурсу спасет большой бизнес. Поэтому сегодня не случайно в мире все больше подозрений к демократии как форме успешного развития развивающихся государств в условиях глобальной экономики.

Возможно, это подходит России, Китаю, но не Украине. Хотя большой бизнес, стоящий за Партией регионов, не рассуждает в таких категориях, он думает, что ему нужно все государство и не нужна конкуренция. Следовательно, будет делаться все, чтобы переиграть другой клан и “выиграть” Президента. Но, с другой стороны, Президент тоже может управлять кланами, используя авторитарные механизмы власти — назначать премьера, министров и т. д. Также он может держать их в равновесии, не дав поглотить друг друга, либо сделать ставку на один из них и снять вопрос раз и навсегда.

Олигархический бизнес вряд ли сегодня будет думать о развитии демократии. Тот период, когда бизнес был прогрессивным, то есть был заинтересованным в демократических правилах игры ради своего выживания, закончился. Сейчас он мечтает только о том, чтобы захватить государство, монополизировать доступ к государственному бюджету, ресурсу. Поскольку только так можно выжить в условиях глобальной конкуренции, кризиса на постсоветском пространстве.

Скандалы — это некий драйв украинской политики. Но сегодняшние подковерные разборки — это не конфликты. Конфликты — это когда идет публичная борьба под теми или иными знаменами. Такого нет, и вряд ли такое будет. Мы видим, что, при всех интригах внутри Партии регионов, они не тянут на конфликты, потому что о них говорят только в узких экспертных кругах. Кадровые изменения будут — после местных выборов. Но настоящие кадровые изменения произойдут после того, как Президент получит “свою” Конституцию и станет распоряжаться государством как своим имением. И я вас уверяю: то, что сегодня делает Янукович, делала бы и Тимошенко.

— Какой из субкланов, по вашему мнению, сегодня больше заинтересован в создании авторитарного режима в государстве?

— На постсоветском пространстве превалируют два вида власти: власть денег и власть насилия. Конечно же, группа “Ахметова — Колесникова” ближе к власти денег. Но обратите внимание: это власть богатых, а не власть народа. На позиции власти насилия, административной власти, стоит группа “Фирташа — Бойко”. Ни в первом, ни во втором варианте о демократии и речи быть не может. В версии Колесникова, озвучиваемой им в последнее время, речь идет о либеральной экономической политике, но при ужесточении политической власти. По формуле: меньше демократии, больше капитализма, причем капитализма не в предпринимательском, а в олигархическом варианте. Конечно же, группа “Фирташа — Бойка” — это сырьевая группа. Здесь власть и деньги концентрируются вокруг сырьевой монополии: газ, нефть, транзит и т. д. У этой группы есть большие связи с российской сырьевой элитой. Их формула — это меньше капитализма либерального, больше капитализма монополистического. А стало быть, и больше насилия — для того, чтобы сохранить капиталистическую монополию. В обоих случаях речь идет о капиталоцентричном подходе, т. е. О сильном государстве, которое могло бы защитить капитал и богатство тех групп, которые выиграли в результате половинчатых, несправедливых посткоммунистических реформ. Поэтому государству иногда даже приходится защищать неэффективных, реакционных, — но не мелких эффективных капиталистов. Мы это видим по судебной реформе, Налоговому кодексу и т. д. Следовательно, в дальнейшем следует ожидать ограничения выборной демократии, свободы слова в Украине. Поскольку там, где делается ставка на сохранение и умножение капитала, там демократия не нужна.

— Социологические опросы показывают, что уровень поддержки Президента, премьер-министра существенно упал за последнее время. Как вы считаете, отразится ли это на местных выборах?

— Существенно поддержка власти не упадет. Результаты будут лучше, чем это показывают социологические замеры. Почему? Потому что люди на местных выборах не будут выбирать Януковича, Азарова, Тимошенко, Тигипко, Яценюка... Они будут выбирать то меню, которое им предложат в том или ином регионе страны. А кто сегодня формирует меню на политической кухне Украины? И так все понятно. Поэтому у Партии регионов не будет серьезной конкуренции на местных выборах. С помощью админресурса она сформировала такое меню, которое не позволит ей проиграть эти выборы.

Но в чем тут парадокс? Когда мы говорим о социологическом опросе, мы измеряем температуру общества по отношению к тем или иным топовым политикам. Ведь в социологическом исследовании пропущена важнейшая, ключевая часть политики — посредническая система, которая в политологии называется “партийная система”. Главный вопрос, который сегодня стоит — это сохранит ли партийная система, которая была сформирована в начале 2000-х гг., свою устойчивость? Смогут ли партии агрегировать, а затем и канализировать социальные недовольства, новые интересы на высший уровень — уровень политики? Ведь если не будет партий, перекроются каналы для свободы слова — тогда все будет тихо. Недовольство властью станет фактом отдельного человека. Но на политике это не отразится, потому что медиаинсценировки будут более позитивные, о недовольствах в новостях будет рассказываться мало.

Такая ситуация была при Кучме, потом рвануло — и мы получили 2004 год. Власть, к сожалению, забывает, что Майдан — это реакция на квазивыборный монархизм 1990-х — начало 2000-х гг. со всеми прелестями закрытости — как элит, так и власти в целом — с последствиями для демократических прав и свобод. Сегодня власть рискует опять попасть в ловушку начала 2000-х годов.

Чиновников, Конституцию можно взять под контроль, а вот всю страну? Тут или — или. Или люди успокоятся и будут голосовать “ногами”, при этом уезжать за границу в поисках украинской мечты в далекие и не очень далекие страны, или власти все-таки не удастся ограничить выборную демократию. Хотя может быть и такой вариант, когда власть надеется на то, что, деполитизировав общество, ограничив права и свободы, она сможет предъявить экономические успехи, дать социальные улучшения и тем самым погасить очаги социального и политического недовольства.

— Что должно произойти, чтобы появилась действенная оппозиция, чтобы общество могло противостоять той нарастающей системе авторитаризма, о которой вы говорите?

— Это сложнейший вопрос. Для этого нужны новые лидеры, новые политики, которые могли бы сказать, что делать. С моей точки зрения, надо думать. Делать — это значит думать. Надо проанализировать действия власти, а затем предложить новые креативы и нарративы для политической борьбы. То есть нужно заново “перезапустить” власть, а это означает, что оппозиция тоже должна войти в режим “перезапуска”. Потому что оппозиция, которая реагирует на действие власти, становится не менее ретроградной и реакционной, чем сама власть. Оппозиция сегодня находится в хвосте событий, она критикует только то, что делает власть, вместо того, чтобы задавать другие смыслы. Ведь никто сегодня среди оппозиции не сказал — а каков желаемый образ будущего Украины?

Надо понять, что изменилось время и изменяется эпоха. Надо дать ответ на вопрос — почему не сработал проект “национального строительства”, украинская версия демократии 2000-х гг.? Ведь Партия регионов пришла к власти не потому, что они предложили более привлекательный образ страны, а потому, что проиграли политические силы, которые ассоциировались с оранжевой политикой и национальной демократией. В том, что сегодня происходит в Украине, в первую очередь виновата вся оппозиция.

Нужно искать позитивную альтернативу тому, что происходит в Украине. Главным лозунгом всей оппозиции, которая не хочет возврата в ранний посткоммунизм, должен быть — борьба за демократию, независимо от частных и партийных интересов. Потому что если не будет демократий, не будет и партий, останется только власть. Если не будет демократии — не будет Украины. Поэтому борьба за демократию — это борьба за Украину, а борьба за Украину означает борьбу за демократию.

Иван КАПСАМУН