Михаил Ходорковский: “Я знаю, зачем живу”

— Испытываете ли вы личную неприязнь к Путину, ведь народная молва утверждает, что причиной всех ваших бед стало то, что его разозлило ваше слишком резкое выступление на встрече с бизнесменами?

— Отношения с Владимиром Путиным у нас абсолютно взаимные. Хотя я стараюсь воспринимать его уже не как моего былого собеседника, а как историческую фигуру. Был такой президент в России. А сейчас такого президента уже нет. Хорошо или плохо он правил Россией, скажет следующее поколение.

— Были ли у вас какие-то надежды (не в связи с вашим делом, а в связи с российской политикой — как экономической, так и социальной) на президента Медведева? И насколько они оправдались?

— Я уважаю Дмитрия Медведева как легитимного президента России. Хотя его политические взгляды мне не до конца ясны. ЮКОС он точно не грабил и нас с Платоном Лебедевым опасаться не может. Остальное покажет ближайшее будущее.

— Вас отправили в СИЗО Читы для проведения следственных действий по второму делу. Такова официальная формулировка. Были ли хоть какие-то действия и действительно ли их было необходимо проводить в Чите или в таком переводе все-таки усматриваются иные причины?

— Смешной вопрос. В Чите нас просто прятали. Ведь не всякий человек доедет до конца Забайкалья. Правда, работать мне не особенно мешали, если не считать карцеров. Вообще, Чита — место очень интересное и символичное. Там многие школы основаны декабристами. Есть их музей. Люди интересные, судьи совестливые, чистый русский язык без диалекта. Бедность там только очень настоящая. Беспричинная бедность. За которую должно быть стыдно власти.

— Летом, когда вам отказали в условно-досрочном освобождении (УДО), вы сказали: “Люди, организовавшие дело ЮКОСа, боятся увидеть меня на свободе и потому сделают все, чтобы я оставался в тюрьме”. Но и тогда, и позже вы как минимум трижды заявляли, что не будете пытаться вернуть себе бизнес, никому не собираетесь мстить. Почему тогда они, на ваш взгляд, все равно боятся вашего освобождения?

— Вокруг любого большого дела (как хорошего, так и — особенно — плохого) вьется куча мелкой нечисти. К рукам этой мелкой нечисти прилипли крупные суммы. Сейчас эта нечисть пытается убедить власть, что опасность грозит не самой нечисти, а российскому государству. Пока пыталась успешно, дальше — посмотрим.

— В одном интервью вы сказали, что нефтяная тема для вас в прошлом и вы не собираетесь возвращаться в нефтегазовый бизнес. А чем планируете заняться? Ведь рано или поздно власти все равно придется выпустить вас на свободу…

— Да, зарабатывание денег само по себе мне более неинтересно.

Во-первых, я планирую заниматься альтернативной энергетикой. Которую я бы скорее назвал новой энергетикой, учитывая ее грядущее место в экономике.

Во-вторых, “левый поворот”, о котором я писал еще в 2005 году (тогда меня многие за это критиковали), свершился в глобальном масштабе. Видимо, не все мои мысли ошибочны. Наконец, без ложной скромности — я хороший антикризисный менеджер. Думаю, буду востребован и в этом качестве.

— Что бы вы посоветовали бизнесу в условиях сегодняшнего кризиса?

— Главный совет бизнесу: кризис — время для перестройки и переналадки. Время смелых решений. Думать надо не о выживании сейчас, но о своем месте в посткризисном мире. Только так можно победить. Иначе игра не стоит свеч.

— Как повели себя ваши многочисленные друзья и знакомые, когда вас арестовали? Произошла ли у вас переоценка тех людей, с которыми вы были знакомы?

— Люди в целом оказались лучше, чем даже я думал. А я вообще очень верю людям и в людей. Но если свой родной город Москву я знал, понимал и не удивлен поддержке, то отношение в провинции, в тех регионах, где я работал, где побывал, просто поразительное. У нас в основном добрые, совестливые, терпеливые люди. И изуродовать их никому не удалось и, надеюсь, не удастся.

— Жалеете ли вы о каких-то своих словах или поступках, которые совершали до ареста?

— Все мы не идеальны. Точнее, почти все. И чем мы старше, тем больше критических воспоминаний, переоценок, сожалений. Я — не исключение, но могу сказать точно: моя жизнь была и остается яркой. Мне ни единой секунды не скучно жить. И я знаю, зачем живу. Завидуйте, кто понимает.

— В Ингодинском суде, где рассматривалось ходатайство о вашем УДО, стало понятно, что видеонаблюдение за вами ведется 24 часа в сутки. Это страшное напряжение для человека. Что еще для вас оказалось самым трудным в заключении?

— Самое тяжелое в тюрьме — разлука с семьей. А видеонаблюдение — я же не ребенок… Если их это развлекает — на здоровье.

— Какой сон вы чаще всего видели в заключении?

— Я не страдаю депрессией, и навязчивых снов у меня нет. Пусть мелкая нечисть пьет снотворное. Или просто пьет…

— Надеетесь ли на справедливое решение второго суда или уверены в предвзятом отношении к себе и не видите смысла в дальнейшей борьбе?

— Надеюсь ли? Всегда!

Буду ли бороться? Несомненно. Дорогу осилит идущий.

Скворцова ЕЛЕНА