Несмотря на интерес ряда потенциальных покупателей, очереди из реальных инвесторов для только что национализированного Sense Bank пока нет. Даже Томаш Фиала, публично озвучивший свою заинтересованность в этом активе, пока далек от конкретного предложения. Государству, вероятно, также понадобится время до момента, когда оно будет готово продать бывший банк Михаила Фридмана и Петра Авена. Почему приватизация нового госбанка вряд ли будет быстрой?
Вероятность продажи недавно национализированного Sense Bank инвесткомпании Dragon Capital Томаша Фиалы (свой интерес он недавно озвучил в интервью Bloomberg) или другому потенциально заинтересованному инвестору в ближайшее время маловероятна.
Заинтересованность Фиалы, который отметил, что мог бы претендовать на Sense, если найдет иностранного соинвестора, пока является скорее гипотетической, уточнили три собеседника Forbes в одной из участвовавших в национализации госструктур и среди инвестбанкиров, работающих на рынке M&A.
Опрошенные Forbes участники M&A-рынка советуют не рассчитывать на скорую приватизацию Sense. “Банк можно продать сейчас, но за очень малые деньги”, — говорит Сергей Будкин, основатель компании Finpoint, специализирующейся на M&A-соглашениях в банковском секторе.
Каковы реальные перспективы продаж Sense Bank частному инвестору и сколько он может стоить по оценке Forbes?
Кто, кроме Фиалы, приценивался к Sense Bank
“Мы потенциально заинтересованы, но, возможно, будем искать в таком случае партнера среди международных инвесторов, поскольку банк достаточно большой”, — сказал Фиала в недавнем интервью Bloomberg. В каком контексте звучал вопрос? “Я спросил: хотите ли вы купить Sense Bank?”, — уточняет репортер агентства Владимир Вербьяный, разговаривавший с финансистом.
Несмотря на то, что у Dragon Capital есть значительный опыт в финансировании совместных проектов в Украине с крупными иностранными инвесторами, это — реалистичный, но пока не слишком конкретный план, отмечает собеседник, причастный к бизнесу компании, который попросил не указывать его имени в этой статье по причине бизнесовой сенситивности темы. “Есть понимание, что государство пока далеко от готовности выставлять банк на продажу, поэтому пока это очень теоретическая история”, — отмечает он.
Какой бизнес имеет Томаш Фиала
Томаш Фиала — чешский предприниматель, работает в Украине с середины 1990-х. В 2000-м вместе с экс-коллегами по Wood & Co (имевший офис в Украине чешский инвестбанк) Камилом Гоцой, Дмитрием Тарабакиным и Майклом Сито основал инвесткомпанию Dragon Capital.
В 2020-м Forbes оценивал его состояние в $340 млн. Фиала не является участником списка самых богатых Forbes, поскольку не имеет украинского гражданства.
До войны Dragon Capital управляла фондами прямых инвестиций на $700 млн. Из них $500 млн было вложено в 695 000 кв. м в столице, Киевской области, а также во Львове, Виннице и Запорожье. Половина площадей приходится на логистические центры, остальные — на офисы и торговые центры.
Среди жилой недвижимости — коттеджные городки Green Hills и Riviera Villas, а также ЖК Obolon Residences (объемы инвестиций — $80—90 млн) и Obolon Plaza.
Активы в медиа: НВ, “Украинская правда”, Treeum Holdings, владеющая ресурсами Minfin и finance.ua.
Среди инвесторов фондов Dragon — Goldman Sachs, Европейский банк реконструкции и развития, швейцарский инвестиционный фонд SIFEM, Черноморский банк торговли и развития, Международная финансовая корпорация развития США (DFC), чешская финансово промышленная группа J&T и фонд семьи Сорос.
Еще до национализации Sense также интересовались венгерский OTP Bank и ПУМБ Рината Ахметова, сообщил чиновник в одной из госструктур. “OTP некоторое время думал над тем, чтобы обменять украинский банк на актив группы в РФ”, — утверждает он. Впрочем, внимание к банку обоих потенциальных покупателей не продвинулось до предметной стадии. Руководители этих учреждений Владимир Мудрый и Сергей Черненко не ответили на просьбу Forbes прокомментировать эту информацию.
Ранее Forbes описывал интерес к банку азербайджанского холдинга NEQSOL и структур польского бизнесмена Зигмунда Соложа. Официально ни те, ни другие не подтверждали своих намерений по поводу украинского банка тогда еще Михаила Фридмана, Петра Авена и партнеров.
Экс-владельцы Sense Bank Михаил Фридман и Петр Авен Фото Getty Images
Публично представители правительства, как собственника банка, и нового менеджмента хоть и декларируют желание продать Sense (как и вообще сократить долю государства в банковском секторе), однако избегают называть конкретные сроки. “Мы заинтересованы в этом, но когда позволят условия”, — сказал министр финансов Сергей Марченко во время пресс-конференции 14 августа.
Речь идет не только о рыночной конъюнктуре, но и о технической работе в самом банке.
Во-первых, он должен провести аудит активов (аудитора еще выбирают).
Во-вторых, вопрос наилучшего варианта выхода государства из этого актива, вероятно, будет решаться с помощью международного консультанта, предполагает собеседник Forbes в руководстве учреждения (он попросил не упоминать его имени в этой статье, поскольку не уполномочен официально комментировать эту тему).
Сколько стоит Sense Bank и четыре шага перед его продажей
По оценке Forbes, с учетом дисконта, связанного с войной, а также существенных накопленных убытков прошлых лет, Sense Bank может стоить около $160 млн.
Впрочем, эта цифра вряд ли что-то означает в контексте предстоящей продажи банка.
Во-первых, учреждение, вероятно, потребует существенной докапитализации. В конце 2022-го экс-глава наблюдательного совета Sense Роман Шпек оценивал ее масштабы в $400—600 млн.
Во-вторых, перед тем как говорить о приватизации, государству необходимо будет подготовить учреждение к продаже, уверен Будкин из Finpoint.
Что для этого нужно? Будкин приводит четыре шага:
-
Принять закон об иммунитете инвестора от судебного преследования от экс-владельцев. “Чтобы государство сказало, что все судебные иски в отношении национализированных/конфискованных активов в рамках украинского права не могут подаваться против тех, кто их купил, а в случае международных дел, оно будет участником процесса и согласно возместить покупателю связанные активы в рамках разумного лимита”, — объясняет Будкин.
-
Выделить все “активы”, связанные с экс-акционерами национализированных ПриватБанка и Sense в отдельное юридическое лицо с банковской лицензией, которое будет играть роль “bad bank”.
-
Дождаться окончания войны.
-
Продавать банковские активы по принципу “от лучшего к самому худшему”, а не наоборот.
По такой логике Sense не будет наиболее привлекательным активом для продажи среди госбанков, говорил Будкин сразу после национализации учреждения в конце июля. У “Привата” большая доля розничного бизнеса, — отмечал тогда он. — Поэтому Sense Bank будет уступать ему в привлекательности для инвесторов”.
В подготовке материала участвовал репортер Forbes Павел Калашник
Сергей ШЕВЧУК
