Eсли у одного журналиста проблемы с властью, об этом должна знать вся страна

Уходя, бывший украинский президент Виктор Ющенко просил новую власть об одном: не сворачивать демократических свобод и не ограничивать свободу слова. Именно право СМИ критиковать власть он считал едва не самым большим своим достижением. Необратимым достижением. Но Ющенко ошибался. За 9 месяцев команда президента Виктора Януковича сумела превратить еще недавно вполне объективные телеканалы в рупор “Партии регионов”.

Согласно результатам мониторинга авторитетного интернет-ресурса “Телекритика”, если в июле в новостях самого рейтингового канала страны “Интер”, который принадлежит супруге главы Службы безопасности Украины Валерия Хорошковского, было 96 материалов с признаками цензуры, то в сентябре — 151. На “Первом канале” — 82 и 126 соответственно. Та же “положительная” динамика и на остальных каналах. От информационной блокады страдает и оппозиция. Еще в мае частота упоминаний о ней в СМИ была на уровне 33%, а в сентябре — уже 20%. При этом большая часть этих упоминаний, согласно мониторингу компании PRP, имела явно негативный оттенок.

Власть уверяет, что эти обвинения надуманны. В подтверждение этого тезиса “Партия регионов” буквально сама пролоббировала назначение на пост главы парламентского комитета по вопросам свободы слова оппозиционера от БЮТ Андрея Шевченко. Впрочем, благодарить власть за оказанное доверие известный в прошлом журналист, который во времена “оранжевой революции” был одним из лидеров движения телевизионщиков против цензуры, не спешит. К ней у него есть много вопросов. О новых методах влияния на СМИ, русских консультантах провластных телеканалов и о том, почему в Украине невозможно повторение российского сценария, Шевченко рассказал в интервью корреспонденту Slon.ru Катерине Коберник.

— В Украине был случай, когда убийство журналиста перевернуло историю страны. По сути, с Гонгадзе начались масштабные акции протеста против режима Кучмы. Что сейчас нужно делать российским журналистам и просто людям для того, чтобы дело Кашина не спустили на тормозах?

— Когда я увидел ролик (в котором избивали Кашина — Slon.ru), ощущение было одно — шок от жестокости. Уверен, что с такой же жестокостью и остервенением 10 лет назад в лесу под Киевом убивали Гонгадзе. Спустя годы мы узнали о деталях того преступления. Мы знаем, что его душили ремнем, но мы все еще не знаем заказчиков. Думаю, в случае с Олегом шансов найти заказчиков больше, и журналисты обязаны требовать, чтобы власть шла до конца, а не ограничилась несколькими козлами отпущения. Однозначно, те, кто это сделал, хотели одного — запугать. Поэтому очень бы хотелось, чтобы победил не страх, а желание работать. Работать по-честному. Но в первую очередь я желаю Олегу выздоровления. Это сейчас главное.

— Мониторинг СМИ говорит о том, что цензура вернулась на украинское ТВ. Нынешняя ситуация чем-то отличается от того, что происходило при Кучме?

— Страна стала взрослее, и цензура стала взрослее. То есть более хитрая, более умная и лучше замаскированная. Если в 2004 году власть могла себе позволить писать темники, рассылать секретные инструкции, обязательные к выполнению, как должны выглядеть вечерние выпуски новостей, то теперь такими вещами открыто никто не занимается. Но это не меняет сути. Все центральные телеканалы работают сейчас в большей или меньшей мере в интересах власти.

Во-первых, это объясняется позицией собственников. У нас есть 4 самых крупных собственника на телевизионном рынке. Это Валерий Хорошковский, он же глава Службы безопасности — канал “Интер”, это Игорь Коломойский — канал “1+1”, медиахолдинг Виктора Пинчука и ТРК “Украина” с каналами-сателлитами Рината Ахметова. Все четыре собственника — это олигархи, лояльные к власти, поэтому естественно, что они ожидают от своих менеджеров и редакторов такой же позиции.

Во-вторых, есть вещи, которые сложно описать цифрами, но которые четко понимаются зрителями. Ты включаешь телевизор и те же самые ведущие, которые год назад были очень саркастичными и дерзкими по отношению к политикам всех цветов, теперь вяло читают пресс-релизы, отправленные из Кабмина. Краткосрочный прогноз плохой. В ближайшие месяцы ньюсрумы центральных телеканалов начнут работать полноценно в режиме цензуры либо самоцензуры в интересах власти.

— А как все это работало до 2004 года? На каналы приходили курьеры с темниками из администрации президента? Что вообще представляли собой темники?

— Это были очень подробные инструкции по тому, как должны выглядеть вечерние выпуски новостей. Был расписан порядок сюжетов. Какой сюжет должен идти первым, какой вторым. Какое видео можно использовать, какое нельзя. Например, когда оппозиции запрещали проводить митинги в центре Киева, и ей дали разрешение протестовать за городом, на стадионе “Чайка”, этот текст должен был сопровождаться видео, на котором Папа Римский проводил богослужение на этом стадионе. Это должно было показать, что для оппозиции власть приготовила буквально сакральное место. И неважно, что это за пару десятков километров от центра города.

Тогда еще четко указывали, чьи комментарии брать, а чьи нельзя использовать ни в коем случае. То есть редактору новостей можно было переходить в режим автопилота. За них делали всю работу, верстали выпуск. Это очень унизительная вещь. Бумажка-то приходила анонимно, никто не знал, а что будет, если ты ее не выполнишь, но никто не рисковал. И я помню, когда эти редакторы и ведущие собирались вечером после выпусков новостей за пивом, и им было стыдно смотреть друг другу в глаза. Они не могли даже себе объяснить, почему подчинялись. Сейчас об этом грустно вспоминать, но так было.

И, что самое важное, после этого публичного унижения, когда профессию уже почти списали, журналистика смогла возродиться. Последние пять лет мы видели расцвет политической журналистики на телевидении, было много дискуссионных ток-шоу. Это был полный плюрализм, граничивший практически с анархией. Поэтому я уверен, что и в этой ситуации журналистика не умрет.

— Но теперь ведь все вернулось на место, хотя еще недавно говорили, что чего-чего, а свободу слова уже никто свернуть не сможет. Почему ведущие опять говорят о том, что выгодно власти?

— Если отмотать историю еще дальше в прошлое, то мы увидим, что большинство этих людей — те же менеджеры, продюсеры, редакторы и ведущие, которые лгали и искажали правду во времена Кучмы и Януковича. Потому что у нас в журналистике не произошло люстрации, и телевизионный костяк на рынке остался тем же. Конечно, при этом я не хочу обидеть тех журналистов, редакторов и репортеров, которые до последнего сейчас сражаются за свои сюжеты, интервью, за альтернативных гостей. Но общая атмосфера ухудшается.

Власть идет в наступление очень широким фронтом. Это и ограничение свободы собраний, высказываний, усиление “профилактической” работы спецслужб. И мы весь этот фронт сейчас удержать не сможем. Есть участки, которые нам придется сдать, но, если уже говорить языком военным, мы должны сделать так, чтоб продвижение по ним противника было максимально усложнено. В то же время, есть высоты, которые мы можем и должны удержать. Это интернет. Это тот остров свободы, который мы обязаны отстоять.

— Интернет — это прогрессивно, но он не охватывает 80% телезрителей, как итоговые выпуски новостей самых рейтинговых каналов. Это, действительно, островок.

— Спорный вопрос. По последним опросам, количество интернет-пользователей в Украине достигло 13 млн. Для 46-миллионной страны, это означает, что каждый третий взрослый человек регулярно пользуется интернетом. Если посмотреть на аудиторию самых популярных интернет-изданий, то она может конкурировать с тиражами известных газет. Та же “Украинская правда”. Этот, пожалуй, самый популярный политический интернет ресурс в хорошие дни имеет до полумиллиона читателей. В обычный день — 300 000, и если учесть еще качество этой аудитории, то мы поймем, каким влиятельным стал интернет.

— Тем не менее, наличие относительно свободного интернета масштабно не меняет ситуацию со свободой слова. Россия — наглядный тому пример.

— Нужно понимать, что новая украинская власть как раз и пытается скопировать российскую модель. “Партия регионов” имеет формальное соглашение о сотрудничестве с “Единой Россией”. И готовится к подписанию соглашения о сотрудничестве с Коммунистической партией Китая. Я думаю, что многие люди в команде Януковича искренне верят, что им удастся перенести успешные, как им кажется, модели управления из России и Китая в Украину. Из России они хотели бы импортировать порядок. Из Китая — экономическое развитие. Вопрос в том, можно ли эти модели реализовать в Украине. У нас совсем другой менталитет.

— По этому поводу Арсений Яценюк недавно сказал хорошую фразу: “Чтобы повторить российский сценарий, Украине нужна нефть, газ, российский народ и Путин”.

— Совершенно справедливо. Чтобы построить в Украине Сингапур или Китай, нужно иметь своего Мао Цзэдуна, другой философский каркас и мировоззрение. Мы в этом смысле — страна-маятник, которая движется с Запада на Восток и обратно — на Запад. Или от свободы — к несвободе, и обратно — к свободе. Мы — страна очень четкой политической конкуренции. Мне сложно представить силу, которая имела бы абсолютную власть. Все выборы последних десятилетий в Украине — это борьба за 51%, но не более. Поэтому заручиться в Украине такой поддержкой, которая есть у Путина и Медведева, нереально.

— Говорят, что в вопросе “эффективной” работы со СМИ украинскую власть консультируют российские эксперты. Вы знаете, кто конкретно?

— В медиапространстве есть несколько демонизированных персонажей. Один из них — господин Шувалов, который в 2003—2004 годах был одним из конструкторов системы темников в Украине. Вот он сейчас, по признанию главы СБУ Хорошковского, помогает развивать канал “Интер”. Хотя, по большому счету, не имеет значения, какой паспорт в кармане у консультанта. Главное, что консультант советует. Если Шувалов помогает развивать “Интер” как сбалансированный канал, который придерживается всех стандартов журналистики, это хорошо. Но мониторинг канала говорит об обратном.

— В отличие от Ющенко, которого так много критиковали, что это даже стало немодным, из Януковича лепят образ строгого, но справедливого отца нации. Это тоже заимствовали из российской практики?

— Я долго слежу за Януковичем как за человеком, и он способен к росту, к эволюции. Тот, кто помнит Януковича образца 2004 года и видит Януковича-2010, не может не заметить огромный личностный рост. При этом, в вопросе общения с прессой ничего не изменилось. Видимо, никто не потрудился объяснить ему, насколько важно быть открытым и общаться прессой. Судите сами, если президент за 8 месяцев работы не нанял пресс-секретаря и провел всего одну открытую пресс-конференцию — это неадекватная ситуация.

Мы видим, что пресс-служба Януковича игнорирует запросы журналистов. Уже пошли судебные иски против президента из-за того, что он нарушает закон и не отвечает на запросы. Мне кажется, что, если для него важно развиваться как политику, то ему должны объяснить, что общение с прессой — это не просто неприятная обязанность. Ты просто не сможешь вести за собой страну, особенно такую сложную, как Украина, если не способен нормально объяснить свои действия прессе, что уже говорить о 46-миллионном народе.

— Один из самых громких проколов администрации президента — обзвон телеканалов с требованием не пускать сюжет о том, как на Януковича упал венок. Это прямая цензура, почему никого не наказали?

— У нас в законодательстве есть определение цензуры. Это непосредственное вмешательство органов власти или представителей органов власти с целью предварительно повлиять на содержание материалов в средствах массовой информации. С венком была именно такая история. Был сотрудник из администрации президента, который обзвонил все центральные телеканалы с настойчивыми пожеланиями не показывать курьезное видео с Януковичем и венком. Другое дело, что чиновник этот — обычный исполнитель, который не принимал решение. Выставлять его козлом отпущения и позиционировать как главного цензора в стране было бы глупо. Но есть факт. И он важен не только потому, что его можно пощупать руками, а потому, что он показывает, как думает власть. Она считает незазорным позвонить на телеканалы и сказать, что журналисты не должны вот это показывать. Возможно, есть страны, для которых такая практика естественна, но мы за последние пять лет отвыкли от нее.

А самое забавное, что сама история с венком не стоила выеденного яйца и не имела новостной ценности. Ну, посмеялись в YouTube. Но из-за попыток администрации президента скрыть информацию вышло, что маленькая смешная новость о единоборстве Януковича с венком отошла на второй план в сравнении с большой новостью о попытках власти цензурировать телеканалы.

— Бывшей власти, тому же БЮТ, тоже очень не нравилась критика. Тимошенко тоже наверняка хотелось превратить новости в свою политическую рекламу. Почему у БЮТ не получилось ввести цензуру, а у “регионалов” все так быстро срослось?

— А никто не говорит, что предыдущая власть любила, когда ее критиковали. Правда в том, что все политики, независимо от партийной принадлежности, не в восторге от того, что независимая пресса о них пишет. Но правда и в том, что разные команды по-разному строят свою работу. Сейчас можно сравнить, как с прессой работала команда Тимошенко, команда Ющенко и как сейчас работает команда Януковича. И тех вещей, которые сейчас происходят, не было уже давно.

В парламенте тоже разные позиции фракций. К примеру, закон об общественном вещании. В 2005 году соответствующий законопроект провален первый раз, в 2009 — второй. Оба раза БЮТ голосовал за эти законопроекты, а “Партия регионов” не дала ни одного голоса. Тот же закон о доступе к информации. Мы опять просим его принять, а “Партия регионов” переносит голосование, хотя президент говорил о необходимости его принятия. Поэтому политика как существо мы не переделаем. Политики в прессе всегда будут видеть угрозу, но у разных команд есть разные принципы и подходы. В случае с Тимошенко и Януковичем, разница между этими подходами очевидна.

— Как бороться с нынешней цезурой?

— Есть вещи, которые нужно требовать от власти. И есть вещи, которые журналисты должны брать на себя. Что нужно требовать от власти? Во-первых, качественного расследования преступлений против журналистов. У нас в этом году был целый букет таких атак. Где-то около 20. Плюс исчезновение журналиста Василия Климентьева в Харькове, многократные избиения журналистов. При этом прокуратура и милиция очень пассивны. Они не горят желанием расследовать эти дела, а если расследуют, то как бытовое хулиганство, а не как преступления против журналистов.

Второе — это принятие законов, которые усилят свободу слова. Главный приоритет — это закон о доступе к информации. “Регионалы” пока не решаются за него голосовать, хотя обещали. Этот закон — очень мощное оружие для журналистов и гражданского общества вообще.

Что касается самих журналистов, то они должны заниматься укреплением внутрикорпоративной системы коллективной безопасности. То есть, если у одного журналиста проблемы с властью, об этом должна знать вся страна. Это то, что можно делать сейчас. Что не требует денег и сверхусилий. Это минимум, который нужен для сохранения свободы.

— Очевидно, что бороться за свободу слова должны не только журналисты, но народ устал от революций. Когда созреют для нового протеста?

— Посмотрим. Особенность Украины в том, что сегодня ты видишь тихую, спокойную, толерантную страну, а через несколько месяцев или недель страна взрывается “оранжевой революцией”. То же самое с журналистикой. Сегодня она загнана в угол, полностью изнасилована и распластана, а через пару месяцев видишь журналистскую революцию, когда репортеры, редакторы и ведущие всех телеканалов одновременно говорят собственникам: “Нет. Мы больше не собираемся этого делать”. Думаю, что журналистское сообщество способно обороняться.

Но при этом важно, чтобы журналисты не стали оружием в борьбе между оппозицией и властью. Когда мы работали на 5-м канале в 2003—2004 годах, из нас пытались сделать оппозиционный бронепоезд. Мы говорили: “Стоп. Это не наша задача. У нас каждый вечер в студии будет представитель власти и оппозиции. И мы не собираемся делать то же, что власть делает со своими телеканалами, но наоборот”.

— Вы не боитесь, что через пару месяцев оппозицию начнут показывать на телеканалах как неадекватных маргиналов, которые мешают людям жить? Так, как показывают в России “марши несогласных”.

— Украинская власть и милиция, конечно, хотели бы, чтобы наши протесты стали такими же маргинальными, как в России, но у нас другая культура уличных протестов. Я говорил, мы — страна-маятник. Если сейчас кто-то отводит маятник в одну сторону, то нужно понимать, что маятник не просто вернется в исходное положение, а уйдет в противоположную сторону с не меньшей амплитудой.

Катерина КОБЕРНИК