Что для меня Украина? Взгляд из Макеевки

Знаю, похоже на заглавие сочинения пятиклассника — но не спешите судить, друзья. Темы, которые я хочу здесь затронуть, более чем серьёзны, и начну, пожалуй, с тех мифов, которые всё чаще транслируются с экранов ТВ.

Теперь Донбасс — это котёл социального негодования, который вскоре начнёт закипать”. Скажу прямо — это не так.

 

За почти год беспрерывных боёв, разрушенных зданий и фактической блокады региона многих на “большой земле” посещает вполне оправданная мысль, которая зачастую транслируется и в отечественных СМИ. В утрированной форме она звучит примерно так: “Ну, ладно. Донбасс — “ватный” регион, это уже понятно всем. Но после всего, что уже произошло, он превратился из “униженных и оскорблённых” в место “прозревших и раскаявшихся”, и теперь — это своеобразный котёл социального негодования, который вскоре начнёт закипать”. Скажу прямо — это не так.

Приведу только один пример. В связи с получившим широкое распространение интервью одного из российских военных, который заявил о том, что в Макеевке 70 процентов населения “за укропов”, меня часто спрашивают: правда ли то, о чём он сказал? Так вот — нет, это ложь.

Мне не известны мотивы, по которым его руководство сообщило ему такую цифру, если это вообще имело место быть. Но мне известно другое — выходя на улицу, я каждый раз прокручиваю в голове одну и ту же историю, которую стану говорить, если не сегодня-завтра кто-нибудь из этих “патриотов” сдаст меня комендатуре.

Разумеется, мне неизвестно всё многотысячное население Макеевки. Но строить иллюзии во время войны так же опасно, как и совершать тактические просчёты: никто здесь никого не ждёт с украинскими флагами и не поёт по ночам украинских “пісень”, даже несмотря на картофель по 28 рублей. А те гроши, которые сейчас бросили пенсионерам, лишь бы они могли протянуть ещё месяц-другой, в последнее время вызывают буквально эйфорию с мыслями “ну, вот теперь-то мы заживём!”, добавляя очередных эфемерных плюсов в копилку “народных республик”.

Но что же можно увидеть в Макеевке на самом деле? А увидеть можно сотни машин, чьи владельцы заклеили украинские флаги трёхцветной наклейкой на номерных знаках. Десятки маршруток, внутри которых целый арсенал сепаратистской символики — от тех же “триколоров” до патриотических надписей о “несломленном Донбассе”. Людей, которые “одели” свои паспорта в продающиеся на каждом шагу обложки “Донецкой Республики”. В общем, соотношение 70 к 30 вполне справедливо, если перевернуть его вверх дном, хотя моя личная социальная выборка из макеевских знакомых и близких не даёт даже таких оптимистических цифр.

Но подобная “светлая” информация с успехом работает против нас, когда навязывается мысль о всего лишь шаге до полной победы, а мой собственный брат, живущий в Одессе, вообще не понимает, почему мы “не выйдем на улицы и не скажем — “убирайтесь отсюда”, как если бы после этого “мы” не оказались в полиэтиленовых пакетах в местной лесопосадке. Да и сколько таких “мы” здесь осталось?

Я никогда не разделял мнения людей, бьющих себя в грудь где-то в подвалах Донецка во время обстрелов с криком: “Мы герои, а остальные — крысы, сбежавшие с тонущего корабля”. Давайте говорить откровенно — для многих это не их корабль. Это раз. Когда стало очевидно, в чью сторону переламывается ситуация, и что Донецк уже окончательно погружается в болото сепаратизма и терроризма, многие просто махнули рукой и сказали себе — “это уже не Украина”. И я знаю таких людей. Сейчас они с разной степенью комфорта разместились в Полтаве и Киеве, не собираясь сюда возвращаться, что называется, “ни при каких раскладах”.

Но были и другие. Те, у которых в соседней комнате спал годовалый ребёнок, а рядом, за окном, падали ракеты от “Града”. Можно ли их винить в том, что они сбежали с какого-то “корабля”? Для меня — нет.

И всё же — сколько таких “мы”? Думаю, счёт идёт на тысячи, но с учётом всего региона. Я имею в виду те территории, которые до сих пор под контролем сил “ДНР”: проукраинское население, действительно не выехавшее на территорию Украины, разбросано по “ДНР” так пространно, что в результате и получается один проукраинский знакомый на 40-50 сепаратистов.

Это не означает, что в Донецке не нашлось бы несколько сотен людей, включая меня, которые бы смогли выйти на площадь Ленина с “жовто-блакитними” флагами. Но в нынешних реалиях это число — просто список из тех, кто пополнит ряды местного кладбища.

Но вернёмся к заглавию. Этот вопрос, “что для меня Украина?” — уже давно транслируется среди моих родственников, которым хотя бы частично известны мои взгляды. А недавно мне напрямую задала его сестра, получившая российское гражданство в Крыму. Она искреннее не понимает, почему я, находясь в регионе, где всё моё окружение целиком с противоположными взглядами, уже спустя год всё ещё, как она выразилась, “цепляюсь за Украину”?

“Что для тебя Украина? — Спросила она. — Вот конкретно: что? Это флаги на зданиях, люди в вышиванках в Донецке, украинская пенсия у бабушек? Ведь примерно всё это же может быть и с “ДНР” — да, в других цветах, но земля-то под ногами та же, та же Макеевка. Зато без людей, сбрасывающих памятники и прочее…”

Внимательно её послушав, я подумал, что она в чём-то права. Действительно, украинской территорию делает вовсе не флаг на макеевской мэрии и не гимн на главной площади Донецка. Хотя внешняя атрибутика, наверное, именно такова. Да и пенсию вполне могут перестать выплачивать и в Одессе, и в Киеве, а у Порошенко и Яроша найдутся сотни врагов и под стенами Рады.

Но, отвечая на вопрос собственной сестры, у которой ещё недавно в кармане лежал такой же жёлто-голубой паспорт, в чём же состоит Украина, я сказал, что на самом деле — не знаю. Но зато знаю точно, с чего она прекращает существование — с людей, которые утром просыпаются в городе Макеевка и не знают, кто они такие — украинцы, россияне или “жители народных республик”.

И что нет никакой гарантии в том, что те, кто ответил для себя “россияне”, не скажут завтра в Крыму “белорусы” или не станут под турецкие флаги. Мы не можем всю свою жизнь бегать от одной земли к другой, во всяком случае — уж точно не имеем на это права во время войны. И государство должно, в первую очередь, сохраняться у нас в головах — а с флагом и памятниками мы всегда разберёмся.

Джерри ТОМС