Премьер Владимир Путин считает, что в Великобритании собравшихся там, “где нельзя, бьют дубиной по башке. Нельзя? Пришел? Получи, тебя отоварили”. Начальник столичного ГУВД Владимир Колокольцев сетует, что штраф в 500-2000 руб. или арест за сопротивление сотрудникам милиции — слишком мягкое наказание. Генерал хотел бы, чтобы за участие в несанкционированных акциях наказывали, как во Франции, штрафом в 45 000 евро или трехлетним лишением свободы.
В британском законодательстве вообще нет специального закона о митингах. Но другие законы, сложившаяся практика и судебные прецеденты задают границы возможного. Полиция имеет право согласовывать параметры собрания, а незаконным считается собрание, которое нарушает общественное спокойствие. Французский закон суров к организаторам незаконных акций. Правда, наказание, описанное Колокольцевым, предусмотрено статьей 431-10 УК Франции только за выход на манифестацию с оружием. Организаторы акций, не уведомившие местные власти об их проведении, а также митингов и демонстраций на крупных автомобильных и железнодорожных магистралях и рядом со стратегическими объектами, если они запрещены властями, рискуют оказаться за решеткой на полгода или заплатить штраф до 7500 евро. Та же мера наказания — для организаторов митингов и демонстраций, призывающих к насилию и расовой ненависти или переросших в погромы и беспорядки. В Германии штраф в несколько тысяч евро грозит организаторам акций неонацистов с расистскими и погромными лозунгами.
Суровость наказания за несанкционированный митинг уравновешивается четким и ясным порядком проведения массовых акций. В частности, главная цель французского закона от 23 октября 1935 г. — развести митинги и демонстрации противоборствующих сил. Организаторы подают уведомление местным властям не позже чем за три дня до проведения акции (как и в российском законе “О митингах и демонстрациях”), указывают место проведения акции, маршрут, лозунги, время, число участников и собственные адреса и получают расписку.
Полиция или власти могут запретить митинг или демонстрацию только в случае явной угрозы массовых беспорядков, а также изменить маршрут движения или шествия. Иск об отмене запрета рассматривается в суде в особом порядке в течение суток. Полиция вмешивается лишь при грубых нарушениях общественного порядка.
В США право на проведение митингов ограничено запретом на разжигание “национальной, религиозной, этнической розни”, а также угрозой жизни и безопасности других граждан.
Российский закон о митингах декларирует уведомительный порядок проведения уличных акций, однако городские и муниципальные власти получили удобную лазейку. “Оставляя за собой право “согласовать” время и место проведения мирного собрания, органы власти присваивают себе право его запретить”, — писал в своем докладе уполномоченный по правам человека Владимир Лукин. Милиция на этом основании чрезмерно применяет силу в отношении собравшихся. Между прочим, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод прямо требует бороться со злоупотреблением правом государства на ограничение основных свобод.
Колокольцев и Путин могли бы, напротив, подумать о более частом применении “спящей” 149-й статьи российского УК — “Воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них или принуждение к ним”. И ужесточении наказания (сейчас — до трех лет лишения свободы или штраф до 300 000 руб.). И Путин, и Колокольцев упрекают организаторов митингов в том, что их главная цель — провоцировать власти. Если власти и милиция будут, как в Европе, минимизировать свое присутствие и доверять соблюдение закона официальным организаторам, возможность провокаций резко снизится.